Наследники

— Подкрепление комсомольскому энтузиазму. Так-то, товарищ Зайкин. Тебе повезло, что со мной едешь. Считай, что наше дело в шляпе.

Костя промолчал.

После двух стопок коньяка Валерий решил вразумить своего спутника.

— Ты думаешь как? Приехали мы, допустим, на завод. Собрали комсомольцев. «Уря, уря, ребята, даешь цемент!» И он пошел, этот самый цемент, целыми составами… Флаги, митинг и так далее. Так вот, дорогой товарищ Зайчиков, все это миф, фантазия.

— Зайкин, между прочим, моя фамилия.

— Зайкин так Зайкин. Мне все едино, что хрен, что редька. На чем это я остановился? Ах да! Флаги, митинг. Уря, уря!

— Ты брось свое «уря»! Этих шуток, кстати говоря, не понимаю и не принимаю.

— Подожди ерепениться. И обретай юмор. Человек без юмора — что цыплята табака без чеснока. Я продолжаю. Приезжаем, значит, мы на завод. И вполне даже возможно, цемент пошел. Но…

— Пошел, и хорошо. Это и нужно. И «уря, уря» все-таки ни при чем.

— Ладно, пусть без «уря». Пошел, значит, цементик-то. Только куда? На товарном дворе — затор. А почему? Да очень просто. Завод имеет должок не только перед нами, то есть перед «Химстроем». Есть другие города и другие стройки. И цемент этот там тоже ждут. И тоже разные пробивные ребята вроде нас с тобой снуют около завода. А точнее, вокруг товарного двора. Вот тут-то уж одним энтузиазмом не возьмешь. Тут надо, дорогой товарищ, еще кое-что. Тогда-то и понадобятся мои, так сказать, аргументы в пользу «Химстроя». А может, и вообще на них придется выезжать. Товарищ Богдашкин, конечно, задрожал, как лист на ветру, когда я пришел к нему с заявкой. Пришлось растолковать: я на голый энтузиазм не полагаюсь, нужно материальное приложение. И без сувениров со звездочками ни в какой Новороссийск, мол, не поеду.

Костя слушал разглагольствования Хомякова, и обида на руководителей стройки поднималась в нем с еще большей силой. Он твердо решил, что будет держать Хомякова в руках, заниматься махинациями ему не даст. Утром за завтраком объявил:

— Вот что, товарищ Хомяков. Я продумал за ночь ваши, так сказать, тактические соображения. Заявляю официально, что эти методы нам не подходят. Будем добиваться цемента только законно. Без всяких комбинаций, — и выразительно кивнул на чемодан.

У Хомякова после вчерашней выпивки адски болела голова, он размышлял над тем, почему боль не проходит так долго и чем лучше опохмелиться: водкой или коньяком? В слова Кости он почти не вслушивался.

— Поглядим — увидим.

Но как и многие на «Химстрое», он плохо знал Костю Зайкина.

…Каждое утро Снегов, Быстров, Богдашкин перезванивались и спрашивали друг друга, нет ли каких вестей от комсомольских уполномоченных. Но вестей не было. Снегов и Быстров нервничали. Работники отдела снабжения успокаивали их:

— Что вы так волнуетесь? Мы же вам говорили, снабжение — штука мудреная.

Потом кое-кто хоть и не очень зло, но начинал подшучивать:

— Ну как, комсорг? Говорят, скоро все наши подъездные пути запрудят эшелоны с материалами? А?

Особенно донимал Снегова Казаков. Он с усмешкой спрашивал:

— Как дела, спасатели отечества? Скоро эшелоны пойдут?

…А ребята между тем вовсе не сидели сложа руки. Костя Зайкин в Новороссийске тоже шуровал вовсю.

Заместитель директора цементного завода, выслушав Костю, заявил:

— Да, мы понимаем важность стройки, товарищ Зайкин, но у завода большая задолженность многим потребителям, и я ничего не могу сделать.

Костя в первую минуту даже оторопел.

— Как это не можете?

— Именно так. Ничего не можем. Через месяц или около того рассчитаемся и с вами.

Внешность Кости мало соответствовала его высокой миссии: и рост невелик и белесый, вечно взъерошенный чуб… Как ни старался Костя солидно разговаривать, как ни показывал свой мандат, заместитель директора обращался с ним как-то снисходительно. Ему казалось, что говорит он с одним из учеников ремесленного училища, которые проходили практику на заводе.

Зайкин мучительно думал, что же делать. Согласиться, уйти отсюда ни с чем? Это же полный крах! Костя даже вспотел, представив на секунду, как он возвратится на стройку. Этой картины было достаточно, чтобы он с удвоенной энергией повел наступление. Увы, попытки вновь оказались тщетными.

Пока шли переговоры, Хомяков молчал, безразлично разглядывая сквозь запыленное окно заводскую территорию. А молчать ему было не легко. Он был уверен, что Зайкин совсем не так ведет дело. Да и что он может сделать, этот сосунок? Видя, что Костя терпит поражение, Валерий решил включиться в переговоры. Легонько отодвинув Костю от стола заместителя директора, он стал вполголоса что-то ему втолковывать. Костя демонстративно отошел подальше, не желая иметь ничего общего с этим шушуканьем. С тревогой подумал: а что, если у Хомякова выйдет? Что, если ему не откажут? Что тогда? Затем смирился: «Черт с ним, лишь бы цемент дали».

Однако и Хомякову не удалось ничего добиться.

— Товарищи, поймите, не могу я ничего сделать, ну не могу. Я же все объяснил.

Выйдя из кабинета, Хомяков и Костя расстались. Валерий заявил, что пойдет «потолкается» в отделе сбыта, а Костя направился в комитет комсомола.

Навстречу Косте поднялся молодой рослый парень.

— Вы ко мне?

— Если вы секретарь комитета, то к вам, — решительно сказал Костя и положил на стол командировку.

Секретарь внимательно прочел удостоверение Кости и стал расспрашивать о «Химстрое», обнаружив при этом довольно подробное знание стройки. Он называл имена Данилина, Зарубина, Снегова, Быстрова, Мишутина так, словно это были работники, знакомые ему по заводу. «Значит, здесь тоже следят за нами», — подумал Костя с гордостью. Это придало ему уверенности, и он, улыбнувшись, произнес:

— Бесспорно, приятно, что вы так хорошо знаете наши дела, следите, так сказать, за сверхударной комсомольской стройкой. Но как быть с цементом? Должники вы, подводите…

Секретарь комитета со вздохом согласился:

— Это верно, подводим. Но скоро дело пойдет. Печь вот-вот вступает в строй. Директор пришел новый, парторг тоже.

— Значит, новое руководство? Это и хорошо и плохо.

— Почему же плохо?

— Пока в курс дела войдет, то да се. А наша стройка ждать не может.

— Цемент скоро дадим.

— Нам нужно не скоро, а сегодня, сейчас.

Секретарь комитета развел руками:

— Так быстро не получится.

Костя настойчиво повторял:

— Без цемента я не могу вернуться, понимаете? Не могу.

Секретарь комитета все понимал, но что он мог сделать? Только вчера на совещании у директора довольно бурно обсуждались эти вопросы. Недели через две-три цемент пойдет. А сейчас… Где его взять сейчас?

Поразмыслив, он все же предложил Косте:

— Пойдемте в партком. Может, там что-нибудь придумаем?

Парторг, пожилой, медлительный украинец с белесым ежиком волос, терпеливо слушал то Зайкина, то своего комсомольского секретаря, достал сводку со множеством цифр, долго читал ее, водя по графам тупым концом карандаша. Наконец позвонил заместителю директора завода. Слушал его объяснения, изредка кивая головой. Положив трубку, долго барабанил пальцами по столу, потом вымолвил:

— Нет цемента. Понимаете? Нема. Перебои с сырьем. Выпускаем лишь низкие марки, но и эти крохи прямо с колес штурмом берут.