Наставник

А ведь ран навскидку и нет. Таких, чтобы тяжелые.

Рука. Левая. Перемотанная грязными тряпками.

Не жилец. Дикарь втянул сладковатый запах гнили, исходивший от паренька. И вынес приговор. Определенно, не жилец.

Но Миара вздохнула. И сказала:

– Подойди. Раз уж так интересно, то помогай.

Миха подумал, что зря ему было так интересно. И вообще не так уж было и интересно, потому что стоило приблизиться, и запах стал отчетливей.

– А ты стол помыть не хочешь? – поинтересовался он, глядя, как парня просто-напросто сваливают на этот, уже не красивый и не блестящий, стол.

Парнишка и не застонал, только голова мотнулась, и светлые волосы потемнели от чужой крови.

– А смысл? – Миара потрясла руками. – Ирграм, будь добр, подай…

Упырь молча протянул ножницы, загнутые под хитрым углом. И повязки он снял, с частью кожи, отправив просто на пол.

Слуги беззвучно метнулись, убирая.

Миара протянула руку.

И ножницы сменились ножом. Скальпель? Ланцет? Что там еще? Главное, даже с виду он был далек от чистоты, не говоря уже о такой лишней в нынешнем мире вещи, как стерильность.

Нож рассек потемневшую плоть.

– Что ты видишь? – поинтересовалась Миара.

– Издеваешься? – Миха не сумел скрыть отвращения. Нет, одно дело там убивать в честном бою и вообще… а это – махровый садизм. И главное, магичке он по душе. – Руку надо отнимать.

Её покрывали темные язвы. Где-то они проваливались, и кажется, если тронуть, то расползутся не остатки кожи, но сами мышцы. Если там они вообще остались.

– И то… если воспаление пошло дальше, то, к сожалению.

Миха подумал и в памяти всплыло слово из курса медподготовки.

– Сепсис. Заражение крови. Без антибиотиков не спасти.

– Без чего? – заинтересовалась Миара.

– Антибиотики… такое вещество, которое убивает бактерии.

Миара приподняла бровь, всем видом показывая, что ждет пояснений.

– Это… это такие крохотные существа. Одноклеточные. Они живут повсюду. И в ранах заводятся. В ранах они плохие. Пожирают плоть, выделяют ядовитые вещества, а те попадают в кровь. Ну и так вот… антибиотики этих бактерий убивают.

– Ясно. Потом расскажешь подробнее, - Миара повернулась к раненому. – Ты прав. Видишь…

– Что?

– Он получил ожог. Относительно небольшой. Эй ты!

Как ни странно, но на окрик отозвались.

– Д-да?

– Ожог был?

Мужчина в мятой рубахе неопределенного цвета согнулся.

– Да, госпожа.

– Ты его лечил?

– Да, госпожа, - голос его слегка дрогнул.

– Как?

– Так… небольшой ожог вроде. Вскрыл пузыри, а потом мочой. Господина, - на всякий случай уточнил он. – Всегда так лечили.

– Идиот, - Миара махнула рукой. – Иди…

– С мочой зараза и попала.

– Вот… склонна с тобой согласиться. Смотри, будь рана в не столь запущенном состоянии, я бы просто вскрыла её, почистила и использовала бы некоторые составы, благо, хватает добротных. Потом несколько дней наблюдала бы, но, скорее всего, тем бы и ограничилась. Он молод. Силен. Справился бы.

Мальчишка приоткрыл глаза.

– М-ма…

– Примерещилось, - отозвалась Миара и положила ладонь на лоб. – Однако в силу того, что зараза действительно попала в кровь, этот метод напрочь бесполезен. И ты прав, еще вчера он мог бы отделаться утратой руки. Сегодня…

– Он… он умрет? – подал голос сопровождающий.

– Возможно… но держи его. И крепко. Ирграм, чисти рану. Гной выпускай. Мышцы необходимо будет иссечь.

Упырь кивнул.

Миара же пошевелила пальцами.

– Сейчас я довольно слаба… но, если повезет… ему…

Пальцы слабо светились.

И свечение это расползалось по ладоням, и выше, поднималось к локтю, вот уже охватывая всю руку.

Миара наклонилась и, коснувшись губ губами, выдохнула в них этот кипящий белый свет. И парнишка выгнулся дугой.

– Держи!

Свет расползался. Миха видел эту хрень и… и то, как пятнами пошла кожа. Странно, что неравномерно, но где-то она осталась прежней, а… а под ней медленно проступали русла кровеносных сосудов.

Парень хрипел и изгибался.

А ладонь Миары надавила на грудь.

– Держи крепко! Это больно.

Да уж… кожа на щеке полыхнула и сполза, обнажив черные мышцы, которые на глазах Михи покрылись сизоватой влажной пленкой.

Парень дернулся. Раз. Другой.

И снова забился в судороге.

Он взмахнул рукой, пытаясь оттолкнуть Миху, и заорал.

– Держи! – это Миха крикнул уже тому, второму, что стоял возле стола. И тот, моргнув, навалился на ноги, прижимая их. Парня трясло, его то выгибало, то корежило. Изо рта хлынула то ли кровь, то ли слюна, с ней смешанная.

Он не захлебнулся лишь потому, что Миара ловко повернула голову набок. Так и держала.

Когда судороги стихли, она отступила.

– Его отереть надо. Теплой водой. Чистой тряпкой. Так… настой я, надеюсь, найду. Добавишь в воду. Поить. Много. Даже если не хочет. Травники есть? Завари ромашку, толокнянку и золотую розгу. Поить много. Мочиться будет, старайся, чтобы не на кожу.

Кожи почти не осталось, по всему телу.

Но сейчас парень хотя бы дышал. Да и запаха смерти Миха больше не чувствовал.

– Пока кожа останется голой. Будет больно.

– М-маковое молочко?

– Можешь дать. Когда им больно, они орать начинают, - пожаловалась Миара, пытаясь оттереть измазанные черным пальцы о юбку. Юбка, впрочем, также не отличалась чистотой. А пальцы дрожали. – Идем…

Она развернулась и направилась к выходу из шатра.

Там уже вдохнула холодный вечерний воздух и зажмурилась.

– Это чудо было каким-то… нечудесным с виду.

– Тебе не угодишь, - сказала Миара, не открывая глаз.

– Ладно, извини.

– Ничего. Подобные случаи… я могу попробовать. Поделиться силой.

– Как…

– Нет, иначе. Он мне не родич, да и не любовник, - она фыркнула. – Однако если спать со всеми больными это уже не целительство выйдет. Так что есть иные способы. Не такие эффективные. И сложнее немного. Но тоже работает.

– И он выживет?

– Как повезет. Шанс я дала. Я вытащила заразу. Сожгла её. Если до утра не скончается, можно будет попробовать дальше.