Настоящая любовь
Шрифт:
Потом я перепугался. Не заморачиваясь, уходя, я поставил андроид на свободный выбор. А мало ли он что мог выбрать.
Всякого рода миксты техно меня мало волновали. Точную датировку их не смог бы установить даже Эйнштейн. Но в памяти андроида имелось много песен, которые могли вызвать ненужные вопросы. Например, "вспомним старые песни о главном" и дата "песни 1980 года", например.
Но подозрительных рож я не увидел. Откровенно говоря, все рожи были одинаковы. Пацаны выпустили рубахи, некоторые пуговицы расстегнули, сверкали голыми пузами. Танцевать никто не умел, все пытались повторять увиденные движения, которые войдут в моду спустя 30
Я видел обычную тусу, только без водки, демонстративных поцелуев взасос и такого же демонстративного нюханья кокаина. Раиса Сергеевна же сразу впала в боевой транс.
– Это что за безобразие? Немедленно прекратите! Включите свет сейчас же!
Пацаны разочарованно взвыли. Свет был включен, порядок восстановлен, ощущение праздника исчезло.
– Марик, сделай что-нибудь!
– взмолился Карасик.
– Сейчас все будет!
– успокоил я, тщась что-нибудь придумать.
В голову ничего не лезло. Хотя.
– Раиса Сергеевна, хотите услышать настоящую французскую речь?
– обратился я к ней.
– Ничего я не хочу!
Как и всякая женщина, Раиса Сергеевна врала. Откуда я об этом знаю? Наверное, в будущей жизни мне часто врали.
В бешеном темпе листал песни. Как назло, нужная нашлась чуть ли не последней. Ну вру. Где-то в середине 30-ки.
Когда попадались русские песни, пацаны корчили рожи.
– Зачем ты это записал?
Изрядно подзабылось, какой праздник творила русофобия в 70-х. Помню, чуть ли не бунт поднялся, когда Аннушка, наша класснуха, пыталась уговорить нас вместо медальонов с западными поп-идолами носить портреты Пушкина, Лермонтова.
Наконец нужная песня отыскалась.
– А почему написано "шитс 2015"?
– встрял Юзик, чуете мощный интеллект будущего члена правительства.
– Танцуйте, ребята! Танцуйте!
– посоветовал я.
Песня "Альбатрос" исполнялась в мощном техно, на английском, но в начале шла заставка по-французски:
– Мадам и месье! Силь ву пле! Се парти!
И француженка "поплыла".
– Как бальзам на сердце! Где сейчас услышишь живую французскую речь. Ну что делать? Танцуйте,ребятки. Умеешь ты, Марик, сделать приятно даме. К тому же уезжаешь завтра, чего с тебя взять. Поставь еще разок. Специально для меня. Боже мой, прямо как во Франции себя почувствовала.
Когда настало время медляков, я включил "Настоящую любовь" (True Love "Coldplay" 2015) и под прицелами многих взглядов пошел приглашать Марину. Мелодия хоть и была чересчур слащавая, но именно такая лучше всего подходила для девочки 14 лет. На Марине была белоснежная блузка и черная мини-юбка с широким лаково блестящим ремнем. Любая другая музыка оказалась бы чересчур груба для девочки, которая только готовилась превратиться в девушку. Марина оказалась чересчур хрупка для реальной жизни, это ее и погубило, а я узнал об этом слишком поздно.
Господи, насколько у нее было детское лицо. Она смешно хмурила брови, но увидев, как я иду к ней, раскрывалась точно цветок. Никогда я не видел настолько открытых беззащитных улыбок. Разве что у совсем маленьких детей.
– Разрешите!
– сказал я, беря ее ладошку.
Ладошка была теплой и податливой. И мы пошли в середину класса, точно на сцену. Все глядели на нас, но мне было плевать.
Я положил ей руку на талию, с умилением почувствовав хрустящую сорочку под блузкой. Узкую спину точно горизонтально
пересекала полоска лифчика.В танце я ловил тонкие струйки, выдыхаемого ею воздуха. Музыка ласкала слух, я танцевал с невинной красавицей, словно плыл по невидимым волнам. Некоторое время я не существовал. Мысли текли неспешно, думалось о вечном и неизбывном. Среди других появилась и мысль о том, что этот танец с любимой девушкой, с которой я вскоре расстанусь навсегда и никогда с ней не увижусь, и есть центр всего происходящего. Некое ключевой звено, без которого все развалится. Исчезнет все вокруг, исчезнет сон, и исчезну я сам, потому что эта незапланированная встреча с Мариной, этот медленный танец под нереально красивую музыку, это есть тот краеугольный термоядерный стержень, на котором все и держится.
Я держался за хрупкую талию и мне казалось, что, когда я ее отпущу, неведомая сила унесет меня, засосет точно в черную дыру, и все для меня закончится. Я есть только здесь и только сейчас.
– Почему ты не сказал, что уезжаешь?
– она смотрела не мне в глаза, она смотрела мне прямо в душу.
– Я вернусь!
– Неправда!
Я правда вернусь, только слишком поздно, тогда, когда ничего не останется от того, что я вижу сейчас. Неприкаянный я буду бродить под окнами некогда моей школы, а сквозь решетки на меня будут тупо пялиться бледные лица наркоманов.
– Не уезжай!
– на глазах ее были слезы, или я смотрел на нее сквозь свои.
– Не могу!
– А что ты можешь?
– она почти кричала, на нас стали оборачиваться ближние пары, но мне было не до них, я понял, что время мое иссякает, потому что мне ДАЛИ время для самого главного, и оно стремительным образом утекает, оно почти утекло.
– Слушай меня внимательно!
– я говорил, взяв ее за плечи.
– Я вернусь, ты только дождись. Обещай мне, что дождешься! И еще. Ты должна завтра же пройти обследование. Это обследование должно стать регулярным. Ты будешь проверяться каждый год, нет, каждые полгода. Обещай мне!
– я не понимаю!
– Моя девочка! Сделай, как я сказал, и мы обязательно увидимся!
– повинуясь желанию, я целовал ее крохотные слезки, текущие по щекам.
– Не плачь! Мы обязательно встретимся! В мое время эта болезнь уже лечится при своевременной диагностике, ты только живи!
Перед мысленным взоров внезапно возникло видение красивой взрослой женщины, которой со временем станет младшая сестра Марины, и которая скажет мне:
– Марины больше нет!
Я стану говорить, что она была очень красивая и добрая, понимая, что теперь это только слова. Все надо делать вовремя, а некоторые не делать вовсе. Я мог и не уезжать, остаться с Мариной и одноклассниками. Потом вместе с ними переехать в новую школу, под тем же номером 5, и каждый год встречаться на вечерах выпускников. Пить и веселиться, вспоминая школьные годы, а под утро Марина требовательной рукой уводила бы меня домой, где нас ждали бы наши общие дети.
А вместо этого я вернулся на пепелище, по которому мне вечно суждено бродить одному.
Едва открыв глаза, я уперся в полимерный пол Feidal с 3 D рисунком чего -то ужасного. Ну-да, жена подбирала. Потом подумалось, какая к черту жена. Нет, жен было предостаточно, даже, пожалуй, чересчур много. Каждая привнесла что-то свое, унесла при разводе еще больше. Но рисунок полов подбирал креативный дизайнер, судя по всему, опаснейший псих, так что этого греха за моими многочисленными бабами не числилось.