Настоящие, или У страсти на поводу

— Моя! Моя! Только моя! — рычал мужчина, покрывая влажными липкими поцелуями лицо и шею, прикусывая до крови кожу.

— Ивар! Пусти! — испугано вскрикнула я, с отчаяньем понимая, что противопоставить ему мне сейчас нечего.

Руки, не таясь и даже не пытаясь быть мягче или нежнее, сжимали плечи, стягивая с них платье, обнажая и едва не разрывая на части, сжимали грудь и бёдра, прижимая к своему возбуждённому телу.

— Ивар! — вновь жалобно вскрикнула я и забилась, застучала кулаками по его спине.

Мне всегда казалось, что я собрана и могу быстро действовать в любых сложных ситуациях. Но вышло всё наоборот. Вместо того, чтобы призвать искру и отбросить мужчину от себя, как уже было когда-то, я безвольной птицей трепыхалась в его руках, глотая горючие слёзы.

Защита на мне стояла — крепкая и сильная. Но проблема была в том, что Ивар был своим и без соответствующего приказа вред ему никогда бы не был причинён. Я всё ещё верила ему, верила в то, что он не опустится до насилия и не причинит мне боль.

— Моя! — рычал молодой мужчина, покусывая нежную кожу на груди, лишая меня последних надежд на благополучный исход. — Никому не отдам! Убью любого!

Зажмурившись, начала призывать искру, которая тут же засеребрилась на руках. Еще немного и произошёл бы взрыв, но меня опередили. Неведомая сила оторвала Ивара от меня и швырнула в сторону.

Открыв глаза и прижимая руки к груди в жалкой попытке прикрыться, я видела, как граф Торнтон хладнокровно и методично наносит жестокие удары по лицу бывшего жениха, а тот от неожиданности даже ничего не может сделать, разве что попытаться прикрыться. Я видела капельки крови, вытекающие из разбитого носа и кровавой ссадины на щеке Ивара, алыми брызгами окрашивая костяшки сбитых пальцев на руках Элкиза.

— Не надо, — прошептала едва слышно, попятилась и упала на стул, приставленный к небольшому столику.

Дрожащими руками попыталась вернуть платье на место, но оно всё равно сползало с плеч.

Не знаю как, но граф меня услышал, выпрямился, достал из кармана белоснежный платок и бросил в лицо Ивару. Только после этого взглянул меня. Я замерла, увидев обжигающий холод его голубых глаз.

— Вы в порядке?

— Д-да.

Смотреть ему в глаза было стыдно, а на бывшего жениха, который постанывая поднялся, встал на колени, дополз до кресла и с трудом в него влез, больно.

Отвернулась, прижимая руку к лицу, стирая остатки слёз.

— Так вот значит кто он, — сплевывая кровь, прохрипел Ивар. — Продалась, Айола? Купилась на титул и деньги?

— Убирайтесь вон, — процедил Торнтон, подошёл ко мне и осторожно положил ладонь на плечо, вызывая у меня ступор. Слишком личным и ласковым было это прикосновение.

— Дура ты, Айола, — продолжил Гремзи, игнорируя графа и его приказ. — Просто дура. Он же попользуется тобой как игрушкой, отымеет и выбросит, сломав, растоптав и уничтожив. Неужели рассчитываешь на что-то серьёзное? И на это ты променяла нашу любовь?

— Если вы сейчас не уйдёте, то я позову слуг. В этом доме вам больше не рады.

Если бы голосом можно было заморозить, то в кабинете всё давно бы застыло от холода, таким ледяным был голос графа.

— Айола моя! — упрямо повторил Ивар, пошатываясь встал, вытер лицо и швырнул окровавленный платок на пол. — Никакие деньги не заставят меня отказаться от неё.

— Даже её собственное желание?

— Ивар, — подала я голос. — Уходи! Уходи и не возвращайся. Не хочу тебя больше видеть. Никогда.

— Ты еще пожалеешь, — буркнул он и вышел, громко хлопнув дверью.

А из меня словно весь воздух выпустили, сразу поникли плечи и рыданье заклокотало в горле, вышибая дыхание, мелкой дрожью сотрясая тело.

— Воды? — спросил граф, обходя столик и присаживаясь напротив.

— Нет, — я мотнула головой, пытаясь сдержать запоздавшие слёзы. — Всё нормально. Я сейчас приду в себя.

— Ты ему рассказала?

Я кивнула, проигнорировав его фривольное обращение. В конце концов, между нами столько всего было, что обращение на ты ничего не изменит.

— Может стоит обратиться в органы правопорядка?

— Нет. Я благодарна вам, граф, за помощь и спасение. Очень благодарна, но дальше разберусь сама.

Промолчал, продолжая сверлить взглядом, от которого становилось только хуже.

— Спасибо, — вновь повторила я и неловко поднялась, задев бедром стол.

Жалобно зазвенела фарфоровая чашка. Я бросила на неё непонимающий взгляд, пытаясь понять, как она тут оказалась. Наверное, кто-то из слуг принес чай Ивару, чтобы скрасить его ожидание.

— Айола.

Торнтон поднялся следом, но продолжить я ему не дала.

— Не надо, — прошептала, мотнув головой. — Пожалуйста, не надо.

Я не хочу ничего слышать. Ничего не хочу.

Выскочив из кабинета, я едва не наткнулась на Архольда, который как раз шел по коридору.

— Айола, — он бережно и осторожно обнял меня за плечи (я вздрогнула от боли), не давая упасть, и тревожно заглянул в глаза. — С вами всё в порядке?

— Да. Герцог, я так рада вас видеть. Мы можем поговорить?

— Ну, конечно.

А чёрный взгляд внимательно и цепко осматривал меня. От герцога не укрылись заплаканные глаза, алые пятна на щеках, испорченное платье, которое я продолжала прижимать к груди, и бледный цвет лица.

— Пройдёмте в мой кабинет.

Присев в кресло, я вымученно улыбнулась герцогу, пытаясь спрятать боль терзающую сердце как можно глубже.

— Айола, вы ничего не хотите мне сказать? — осторожно произнёс он, присаживаясь напротив.

Я всё-таки рискнула убрать руки от груди. Платье не сползло, но плечи так и остались обнажёнными. Кожа на них болезненно ныла, скорее всего, будут синяки. Я не видела, но чувствовала красные следы от рук, которые алели и горели огнем.

— Всё хорошо. Как Селина? — попыталась я перевести беседу в другое русло.

— Под заботой моей сестры и искрящих. Они посоветовали оставить её на пару дней в Академии. Будут следить за самочувствием.

— Что-то серьёзное? — сразу встревожилась я.

— Они говорят, что это последствия того случая, — Архольд запнулся и чёрные глаза вспыхнули от застарелой боли, следы которой не исчезли даже спустя столько лет. — Когда она пыталась выжечь чувства.

Я быстро кивнула, показывая, что поняла, что о чём он говорит. Тогда пять лет назад Торнтон и дед Архольда пытались разлучить влюблённых, подставив Корвила. Селина, пытаясь выжечь любовь к Дереку, едва себя не убила. Лишь вмешательство искрящих не дало ей умереть. И пусть Селина выжила, но смотреть на неё было тогда страшно — почерневшая и поникшая, как пустая оболочка, оставшаяся от некогда весёлой девушки.