Настоящий полицейский

– Вы заняли шестое место?

– Нет, мы заняли последнее. После того как закончился его этап, все вернулось на круги своя. Но это не важно. Я запомнил момент, когда он входил в автобус, со своим тонким велосипедом… Его никто не замечал. Школьники просто орали и швырялись друг в друга конфетами. Он шел по проходу прямо ко мне, потому что я сидел в самом конце и был единственный, кто восхищенно смотрел на него. Я протянул ему свой пакет с конфетами. Он взял только одну, сдвинул очки и подмигнул мне. И тогда я понял, кем хочу быть.

– Велосипедистом?

– Профессионалом.

Мужчина в поло нервно почесал локоть.

– Да, на поиск ушли годы, – сказал высокий, – я много чего перепробовал, пока не понял, что вижу их только я.

– Понятно.

– Что скажешь?

– В смысле, что я думаю об этом?

– Да.

– Кофе делает тебя чересчур экзальтированным. Иногда это действует на нервы. – Мужчина в поло попытался дотянуться до лопатки, а потом вдруг как-то резко дернул головой.

– Спокойно, не делай этого…

Мужчина в поло выдохнул, сложил брови «домиком», как Колин Фарелл, и стал медленно поворачивать голову.

– Не делай этого, говорю, – медленно повторил его напарник, отхлебнув кофе, – не оборачивайся.

Мужчина в поло посмотрел на напарника. На его лице играла все та же мечтательная улыбка.

– Ты пока не готов. Лучше, вон ими займись, – кивнул он на двух приближающихся мужчин, один из которых был в форме полковника полиции.

– Добрый день, полковник полиции Игнатов, – сказал полковник, когда они подошли, – а вы, господа, откуда?

– Мы от Петра Арнольдовича, – ответил мужчина в поло.

На лицах полицейских появилось сначала благоговейное выражение, а затем обычное уважительное.

– Что тут произошло? – спросил мужчина в поло.

– Ну, – полковник оглянулся на «Форд», в котором находился труп крепкого мужчины, – похоже, майор полиции оказался в сговоре с подозреваемыми. Была перестрелка, всех членов банды ликвидировали, но одному удалось уйти, полицейский пытался вывезти его на служебной машине.

– И попал под этот тягач? – мужчина в поло кивнул на «Урал».

– Да. Мгновенная смерть.

– А бандит?

– Сбежал. Ищем, пока безрезультатно, но у него яркая примета – он глухонемой. Дело времени.

– Я могу взглянуть?

– Да, конечно.

Полковник повел его к «Форду». Мужчина с кофе остался на обочине, издали, внимательно наблюдая за напарником. Тот тем временем подошел к машине с практически отрубленной передней частью. Мертвый майор сидел прямо, спокойно откинувшись на почти вертикальную спинку сиденья. Голова его была слегка повернута влево и наклонена вниз. Остекленевшие глаза смотрели на асфальт. Правая часть головы – разбита, плечо обильно залито кровью.

Мужчина в поло присел на колено, заглянул снизу в мертвые глаза. Ничего. Только тишина вокруг. Он вглядывался, но в глазах не было ответа. Мужчина прищурился, будто заметил что-то и вздрогнул. Тишина стала глухой, будто вакуумной, но ненадолго. Сначала раздался странный звук – тихий шелест, будто сотни змей ползут в траве где-то рядом, а затем тонкий противный скрежет металлических струн. Мужчина, наконец, понял, что никого больше нет – ни полицейских, ни его старшего товарища с ореховым кофе, ни всех остальных. Он медленно обернулся. На лицо легла тень, открытый рот застыл, словно он обратился в статую, а через секунду заорал – так истошно, будто его драл медведь.

***

За окном шелестела безмятежная летняя ночь тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. На секретере у алюминиевого подноса с недоеденным ужином (картофельное пюре, жареный минтай, печенье «Юбилейное») сияя металлическими накладками, радиоприемник «Рига-104» приглушенно изливал в душную комнату «Туман» Виктора Вуячича.

А у капитана Елисеева, сидевшего за столом, над головой заливался комариный хор.

– Падла! – Елисеев хлопнул себя по шее. – Мутант карельский!

Жужжание усилилось. Увернувшийся от удара комар взлетел прямо над ухом, и сел на карту Сортавальского участка за спиной Елисеева.

Капитан втянул голову в плечи и склонился ниже над книгой пограничной службы. Цифры замельтешили в глазах, показались тарабарщиной, он напряг ум и через несколько секунд снова увидел лица солдат за ними.

– Та-ак, – протянул он и принялся бормотать, – тринадцатый, двадцать первый – «чэгэ», девятнадцатый, тридцать четвертый, девятый – дозор. Опять те же. Нет, девятый нельзя. Двадцатый… Двадцатый можно. В секрете опять двадцать девятый и….и… Двадцать девятый в секрете живет, бл… Пускай в «чэзэ» пиз..ует. А шестнадцатый и тридцать первый туда, значит. Подожди-ка… Шестнадцатый еще в наряде. Шестнадцатый наблюдает. Значит тридцать шестой на вышку, а он… Демидов!

В коридоре, где со стороны оружейки раздавались тихие голоса и бренчание – дежурный снаряжал очередной наряд, послышались уверенные шаги, в дверном проеме возникло бледное лицо сержанта Демидова.

– Кто на воротах сейчас? – спросил у него капитан.

– Абдурахманов.

– И он же истопник?

Сержант многозначительно промолчал, как умеют молчать умные сержанты.

– Ладно, иди.

Елисеев снова углубился в цифры и, заметив, что восемнадцатый идет в два наряда одновременно, потянулся к ластику, но задел кружку с недопитым чаем. Комар с остервенелым жужжанием, как истребитель-камикадзе атаковал правое ухо. Елисеев выругался, шлепнул себя по щеке. В радиоприемнике раздались помехи. Голос Вуячича уже сменила София Ротару, но она тонула в белом шуме.

Елисеев хмуро посмотрел на приемник – странное дело, раньше никогда помехи на «Маяке» не ловил.

В коридоре стало тихо, но вскоре снова раздались шаги.

В проеме появился Демидов.

– Товарищ капитан, Буржина отправлять на доклад?

– Не надо, – Елисеев поднялся, недовольно сдвинув брови, – много ходишь, иди на пост.

– Есть.

Демидов исчез.

Елисеев снял фуражку с вешалки, посмотрел на радиоприемник, из которого раздавался теперь только сплошной белый шум и покрутил ручку настройки. Помехи меняли тональность, но – ни голосов, ни песен. Докрутив ручку до конца, он пошевелил антенну, начал крутить обратно. Сквозь помехи пробивался какой-то голос. Елисеев попытался «выловить» его крутя ручкой. В какой-то момент ему это удалось, и он услышал далекий-предалекий, будто с другого конца света голос.

– Он живет в деревьях и боится огня, он живет в корнях и боится огня, он живет…

Странный голос совсем не походил на приятные баритоны и сопрано советских радиоведущих. Скорее на голос до смерти напуганного забулдыги. Может помехи так влияют? Или финны опять чудят? Елисеев покрутил ручкой, но голос больше не «ловился» – снова только помехи. Капитан надел фуражку, вышел в коридор, дошел до дежурки, посмотрел на сидевшего к нему спиной Демидова, бросил взгляд в глубину коридора, откуда раздавался храп на все лады и вышел на улицу.