Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР
Шрифт:
Я постучался и вежливо попросил самогон, но меня не пустили на порог, не дали самогон и выгнали меня. А мы ведь им, *****,(зачеркнуто) помогали.
Ну я ушел. Не помню как, но ребята говорят, что вернулся в кедах. Ушел в тапочках, а вернулся в кедах. Видимо обозлился и назло забрал кеды вьетнамские. А это в деревне дефицит.
Местные на утро пожаловались офицерам. Тут мы их и увидели, потому что они нас разыскали. Можно сказать впервые узрели за все время в колхозе. Офицеры — злые как черти. так и готовы были сожрать нас всех вместе с потрохами. Им местные тоже краник с самогоном перекрыли.
Пришлось
В части меня посадили под арест. Ребята каждый день приносили мне еду, у нас единение и слаживание боевого коллекива в колхозе произошло.
И выводы правильные я тоже по совету командира части сделал. Ну его нахрен эти вьетнамские кеды, лучше наших солдатских сапог и ботинок нет. Не скучайте по мне дембель скоро'.
* * *
Таких писем было тридцать девять.
В этих письмах, пусть немного неуклюжих и простых по своему стилю, чувствовался человеческий нерв и душа.
Настоящая искренность и чистота. Не нужны никакие доказательства того, что наши советские ребята и девчонки были словно с другой планеты. Они были абсолютно убеждены в том, что миром правит добро, любовь и совесть.
Я отчетливо понимал, что эти письма нельзя сжигать. Это было бы преступлением против самой жизни и связей матросов со своими близкими.
Я посмотрел на стопку «белых» писем и решил, что нужно во чтобы-то ни стало найти отправителей и вернуть им письма. У меня не было фамилий, но как минимум у меня были имена матросов.
Все письма кроме одного одного, того самого о разрыве, были подписаны именами. Типичные подписи часто выглядели так: «с наилучшими пожеланиями, Ваш Ваня», «с пламенным приветом,Твой Сережа». Некоторые даже с фамилиями типа: «Иренее ваш, матрос Василий Смирнов».
И только в письме о расставания не было имени, а только троеточие. Словно отправитель предоставлял девушке право самой вписать, кем является для нее писавший письмо человек: «Твой…»
Я понял, что должен найти и вернуть письма отправителям и сообщил об этом почтальону.
— Да брось, ты никого не найдешь! Думаешь ты один такой умный? Никто не признается, год назад командир части построил всех на плацу и зачитывал письма перед строем. Думаешь хоть один вышел?
Я пожал плечами, не зная, что ответить.
— Ни один! Иногда такого понапишут, что им самим стыдно перед товарищами, а товарищ полковник, самые ядреные из писем читал, — продолжил мой собеседник, — вообщем, я тебе так скажу, если тебе есть до этого всего дело, то можешь попробовать, в свободное от службы время. Я не возражаю. А теперь пошли проверять, как вы разложили правильные, подписанные письма.
Со свободным временем оказалось все сложно. Но я справился с задачей буквально за несколько дней.
Я выкраивал минуты, показывал ребятам конверты и разыскал всех владельцев, кроме того самого письма.
Я даже догадывался, кто его написал, но не стал докапываться до человека. А вдруг он пожалел, что писал такое или уже передумал?
Не найдя истинного автора я с легким
сердцем разорвал его и отправил в мусорную корзину.Больше на почту меня в наряд не посылали, но зато я приобрел дружеские знакомства в части, благодаря этим письмам.
Кстати, среди них было два матроса из нашей роты.
* * *
И вот теперь, когда младший сержант Цеплаков пытался манипулировать мной при помощи корреспонденции я испытал к нему не только презрение, но и чувство брезгливости. Я холодно посмотрел в его глаза, и проследовал к своей койке.
Ребята продолжали гудеть, можно было предположить, что они поняли, что задумал мой оппонент и выражали негодование.
Восемнадцатилетние ребята, в большинстве своем из сельской местности, которых оторвали от дома и поместили в чужеродную среду, только только привыкли и начали осваиваться. И тут на тебе.
Настоящая несправедливость, проявленная в адрес такого же как они сами. Один за всех и все за одного.
Ведь поначалу вся окружающая обстановка была какой-то недоброй, неуютной и совсем не похожей на привычную домашнюю.
Услышанные истории бывалых и слухи о предстоящей дедовщине, то есть неуставных отношениях, нервировали будоражили всем воображение.
Строгие офицеры и прапорщики, которые распоряжались временем, умами и здоровьем молодых матросов, вели себя совсем не так, как старшие дома.
Хотя один из деревенских парней, рассказал, мне что его отец начал готовить единственного сына чуть ли не с пяти лет. Он был жестким и холодным, общался исключительно в приказном тоне и наказывал за малейшую провинность.
Поэтому благодаря такому воспитанию рассказчик чувствовал себя в учебке чуть ли не как на курорте. Но это скорее единичный случай.
Так вот, мои собратья по кубрику только только ощутили себя командой, поняли что у них есть мизерные, но права, например право на получение писем, а младший сержант отслуживший на полгода-год больше эти права попирает.
— Ну-ка замолкли мне все! — скомандовал младший сержант, — когда я проходил мимо него и его дружков.
Возмущенные голоса несколько притихли.
— Матрас Бодров, стоять! — он аж забрызгал слюной от гнева, — почему идёте, не замечаете и не отдаёте воинское приветствие старшему по званию? Наряда вне очереди захотел, Бодров? Я это тебе быстро выпишу! Не сомневайся!
Кто-то из ребят выкрикнул:
— Слышь, Цеплаков, мы сейчас сами тебе выпишем, только не наряд…
Обстановка накалялась, толпа матросов обступила сержантов и начала смыкаться, придвигаясь ближе.
Уважаемые читатели. У меня короткий августовский отпуск, меньше недели.
Следующая прода выйдет на следующей неделе.
Спасибо за понимание
Глава 16
— Матрас Бодров, стоять! — он аж забрызгал слюной от гнева, — почему идёте, не замечаете и не отдаёте воинское приветствие старшему по званию? Наряда вне очереди захотел, Бодров? Я это тебе быстро выпишу! Не сомневайся!
Кто-то из ребят выкрикнул:
— Слышь, Цеплаков, мы сейчас сами тебе выпишем, только не наряд…