Нат Пинкертон и кровавый алтарь. Сборник

– Тем лучше. Так мы вас ждем, мистер Пинкертон.

– Сейчас буду! А мистер Барри еще жив?

– Да. Он упал на проходившую под мостом баржу. Теперь он лежит в пакгаузе, но повреждения таковы, что смерть может наступить в любую минуту.

– Сейчас, сейчас буду!

Не прошло и получаса, как Пинкертон уже был на месте. Пакгауз, в который матросы принесли умирающего Барри, представлял собой просторное помещение. В широко раскрытые двери светила полная луна. Подоспевший врач стоял, наклонившись над раненым, и на вопрос сыщика о состоянии пациента пожал плечами:

– Минуты мистера Барри сочтены. Допрос невозможен, так как он находится в глубоком обмороке.

Пинкертон схватил врача за руку.

– Ради Бога! – воскликнул он. – Сделайте так, чтобы умирающий пришел в сознание на несколько минут! Мне необходимо услышать от него хоть два слова!

Врач покачал головой.

– Я сделаю все, что могу, но за успех не ручаюсь.

Он достал из кармана пузырек и, слегка раскрыв губы несчастного, влил ему в рот несколько капель какой-то жидкости с резким запахом. Все тело Барри передернулось, грудь поднялась, и умирающий, глубоко вздохнув, открыл потускневшие глаза.

Пинкертон опустился на колени и наклонился к уху несчастного.

– Мистер Барри, это я, Нат Пинкертон! Если вы хотите, чтобы злодей был наказан по заслугам, скажите мне, кто столкнул вас с моста?

По лицу умирающего скользнула едва заметная улыбка, когда он узнал Пинкертона. Он хотел сказать что-то, но не смог, и из полуоткрытого рта вырвался только сдавленный хрип вместе со струйкой густой крови.

– Кто это был? – спросил сыщик.

– Не знаю… – простонал Барри.

– Вы кого-нибудь подозреваете? – снова спросил Пинкертон.

Несчастный корчился в страшных мучениях, пытаясь ответить, но не мог произнести ни слова: кровь, изливавшаяся из разорванных внутренностей, заполняла рот и не давала говорить.

Однако Пинкертон не переставал расспрашивать. Он поднес губы к самому уху умирающего.

– Как попали вы на мост в такой поздний час?

Вдруг с жертвой ночного преступления произошла страшная перемена: руки сжались в кулаки, лицо перекосилось, на губах выступила кровавая пена. Послышался хриплый голос:

– Платок… Лилиан…

Больше сыщик не услышал ничего: после этого сверхчеловеческого усилия тело умирающего судорожно дернулось, вытянулось и осталось недвижимым…

– Плохо дело. Умирающий не смог дать никаких показаний, – сказал Колмэн.

На губах знаменитого сыщика мелькнула легкая усмешка.

– Напротив, умирающий дал одно очень важное показание.

– Какое же? – удивился инспектор, чрезвычайно заинтригованный.

– Когда я спросил, почему он находился на Цепном мосту в такой поздний час, он ответил: «платок Лилиан».

– И это вы называете важным показанием? – в недоумении спросил Колмэн.

– Конечно! Эти два слова помогут мне напасть на след преступника.

Инспектор пожал плечами. Такой ход мыслей был ему совершенно непонятен.

– Как носовой платок может быть причиной того, что Барри в полночь находился на Цепном мосту? А главное – кто такая эта Лилиан?

– Эта Лилиан – миссис Лилиан Барри, супруга покойного. А вот какое значение имеет ее носовой платок, – это я должен узнать.

На этом Нат Пинкертон снял шляпу и раскланялся. Инспектор отдал необходимые распоряжения относительно транспортировки тела и отправился к себе домой.

Глава 2 У госпожи Лилиан Барри

На следующий день, в полдень, к великолепному дому около Центрального парка, принадлежавшему миллиардеру Джону Барри, подъехала пролетка. С нее соскочил Пинкертон.

Он подошел к входной двери и позвонил. Открывший ему лакей смерил сыщика надменным взглядом и важно произнес:

– Госпожа никого не принимает.

Пинкертон достал визитную карточку.

– Передайте ей мою карточку. Надеюсь, миссис Барри сделает для меня исключение.

Прочитав фамилию, лакей сменил тон:

– Сейчас доложу. Потрудитесь войти, мистер Пинкертон.

Сыщик вошел в вестибюль и через несколько минут уже был приглашен в роскошную гостиную, где его встретила сама хозяйка.

Лилиан была красавица. Она происходила из знатной английской семьи, и американский миллиардер добился ее руки только благодаря своему богатству. Тем не менее, она нежно привязалась к мужу и теперь оплакивала его кончину с искренней и глубокой скорбью.

Она подала Пинкертону руку и пригласила его сесть, а сама опустилась напротив в одно из кресел, обитых тяжелым шелком.

– Благодарю вас, что вы пришли, мистер Пинкертон, – мягко сказала она. – Страшное событие прошедшей ночи совершенно потрясло меня… Надеюсь, вам удастся найти злодея, чтобы отомстить за моего дорогого несчастного Джона.

– Сударыня, я сделаю все, что в моих силах, – ответил сыщик. – Можете ли вы ответить мне на несколько вопросов?

– Конечно. Спрашивайте, – сказала она усталым тоном, откинув свою очаровательную головку на спинку кресла.

– Есть ли у вас в отношении кого-нибудь хотя бы самое смутное подозрение?

Она отрицательно покачала головой.

– Я не подозреваю никого и вообще не знаю ни одного человека, который питал бы к моему мужу вражду. У него не было никаких неприятностей, да и рабочие всегда были им довольны. Для меня это преступление – неразрешимая загадка…

– Теперь, сударыня, простите – нескромный вопрос: не было ли среди вашего окружения мужчины, который явно и настойчиво ухаживал бы за вами, который желал бы видеть вас вдовою и, следовательно, более для него доступной?

Лилиан горько улыбнулась.

– Одного мужчины? – переспросила она. – Их было, разумеется, множество! Вы сами знаете, что красивую, а тем более – богатую женщину всегда окружает толпа поклонников. Так что в кавалерах у меня не было недостатка.

– И среди них мог быть кто-то один, кто особенно упорно добивался вашего расположения…

Она покачала головой.

– Я особо не выделяла никого. Все эти воздыхатели, в сущности, ничем не отличаются друг от друга. Они мало интересовали меня.