Нат Пинкертон и кровавый алтарь. Сборник

Я любила своего мужа, и мне не было дела до других.

Искренне теплым чувством были проникнуты слова этой женщины, которую свет называл холодной и бесстрастной…

– Значит, в вашем обществе не было никого, кто бы обратил на себя ваше внимание?

Она немного помолчала, потом сказала, явно удивленная:

– Никого, мистер Пинкертон… Между прочим, мне странно, что вы, кажется, ищете преступника в нашем кругу!

– Я уверен, что преступник, или вернее, подстрекатель принадлежит к высшему обществу. Скажите, кто бы мог извлечь выгоду из смерти вашего супруга?

Лилиан пожала плечами:

– Таких я не знаю.

– Вы – единственная наследница огромного состояния?

– Да. Муж оставил мне все свое колоссальное состояние, за исключением нескольких пожертвований в пользу благотворительных учреждений.

Пинкертон подошел к окну и некоторое время смотрел на улицу, погруженный в глубокое раздумье.

– Не знаете ли вы, сколько у вас носовых платков, сударыня?

Лилиан Барри встала и удивленно сказала:

– Этого вопроса я совершенно не понимаю, мистер Пинкертон.

– Тем не менее я должен его задать и прошу вас дать мне точный ответ.

Она улыбнулась.

– Как же я могу вам ответить? Разве я знаю, сколько у меня носовых платков?

– Пожалуй, нет, сударыня. Все же мне необходимо знать, не пропал ли у вас один носовой платок.

– Право, не могу вам сказать. Даже если бы у меня пропало пятьдесят, то я и тогда не заметила бы пропажи и не могла бы утверждать ничего определенного.

– Однако есть основания предполагать, что именно тот платок, который, вероятно, у вас пропал, был почему-то особенно хорошо знаком вашему мужу.

Эти слова, видимо, поразили Лилиан. Она встрепенулась:

– Это мог быть только один из платков с настоящими брюссельскими кружевами, – живо ответила она. – Муж привез мне из Парижа дюжину таких платков, каждый из которых стоит около двухсот долларов.

Лицо сыщика прояснилось.

– В таком случае вы сейчас же можете установить пропажу, без всякого сомнения. Убедительно прошу вас, сударыня, узнайте, целы ли у вас эти платки.

– Я сделаю это немедленно, – ответила Лилиан, нажала кнопку звонка и приказала вошедшему лакею:

– Позовите ко мне Мэри.

Лакей вышел.

– Кто эта Мэри? – спросил Пинкертон.

– Моя горничная. Она очень услужлива, и я ею довольна.

– Она ведает всем вашим бельем?

– Да, и очень добросовестна в этом отношении.

– А давно она у вас служит?

– Месяца три. Лорд Стоунфилд привез ее из Англии. А так как перед этим я уволила свою горничную за нечестность, то он и уступил мне эту, по его словам, порядочную и расторопную девушку, которая прослужила у него уже несколько лет.

В эту минуту дверь отворилась, и в гостиную вошла Мэри. Она низко присела перед своей госпожой и спросила, как и положено учтивой, послушной служанке:

– Чего изволите, сударыня?

– Принесите мне ту дюжину кружевных брюссельских платков, которые покойный муж привез мне из Парижа.

Услышав это приказание, Мэри слегка вздрогнула и побледнела, но быстро оправилась и ответила:

– Слушаю. Сейчас принесу, сударыня.

Она повернулась и быстро вышла из комнаты. Но от зоркого глаза Пинкертона не ускользнуло ее смущение. Он снова обратился к Лилиан.

– Смею вас уверить, сударыня, – сказал он спокойно и твердо, – что в этой дюжине будет недоставать одного платка.

– Не может быть! – быстро возразила она. – А впрочем, увидим…

Пинкертон продолжал так же спокойно:

– Кто такой этот лорд Стоунфилд?

– Очень элегантный молодой человек, родственник недавно умершего миллионера Грина, который оставил ему все свое состояние.

Глаза сыщика сверкнули, и у него вырвалось:

– Племянник мистера Грина, труп которого недели три назад был найден ниже по течению от Цепного моста?!

Лилиан Барри побледнела. Она поняла, почему Пинкертон так ставит вопрос, и невольно содрогнулась.

– Да, действительно, он племянник мистера Грина. Но я не думаю, чтобы он имел какое-либо отношение к убийству: лорд Стоунфилд – джентльмен и в высшей степени порядочный человек.

– Он бывал у вас? – продолжал допытываться сыщик.

– Да. Его ввел в наш дом дядя, мистер Грин.

– Он принадлежал, конечно, к числу ваших поклонников?

Миссис Барри энергично запротестовала.

– Напротив! – воскликнула она. – Он был настолько сдержан и серьезен, что ни разу не позволил себе ни одного лишнего слова. И я могу сказать, что он гораздо симпатичнее всех бывавших у нас мужчин.

– А каков лорд собою?

– Он высок и строен, глаза и волосы темные, лицо несколько бледновато, бороды и усов не носит.

В эту минуту снова вошла горничная с видимым выражением испуга на лице. Она опять низко присела и заговорила быстро, точно захлебываясь от волнения:

– Представьте себе, сударыня, я не могу найти одного платка. Я искала, я перерыла все решительно и не нашла, неужели его украли? Может быть, он пропал еще при той горничной, которая служила до меня и которую вы уволили за нечестность?..

Миссис Барри крайне удивилась.

– Вы были правы, мистер Пинкертон, – тихо сказала она. – Боже мой, откуда вы могли это знать?

Но сыщик обратился к горничной.

– Скажите мне, Мэри: неужели платок пропал еще до вас?

Он сказал это четко и внушительно, глядя своими серыми глазами прямо в глаза девушки. Она побледнела, не смея взглянуть на него.

– Право, не знаю, что вы хотите этим сказать, – смущенно ответила она. – Я не брала этого платка… и вообще никогда в жизни я не делала ничего бесчестного… Если хозяйка изволят приказать пересчитать все белье, то оно окажется в целости.

– В этом я не сомневаюсь, – холодно ответил Пинкертон. – Но дело в том, что не хватает именно этого платка. Все остальное белье, конечно, цело. А платок этот был употреблен на гнусное дело!