Нат Пинкертон и кровавый алтарь. Сборник

– Когда я, вернувшись домой, разделся и лег в кровать, я услышал из соседней комнаты душераздирающий крик. Я вскочил в испуге, накинул на себя платье и поспешил в квартиру старухи. При свете свечи, которую я держал в руке, я увидел Бетти Сипланд, лежащую с закатившимися глазами на полу, в луже крови. От охватившего меня ужаса я выронил свечу и выбежал из комнаты, захлопнув за собою дверь, и вошел обратно в свою комнату. Тут мне пришла в голову мысль обратиться к вам за помощью, вместо того, чтобы сообщить полиции.

Пинкертон подозрительно взглянул на посетителя и спросил:

– Вам эта старуха не родственница?

– Совершенно чужая. Я думаю, у всякого порядочного человека должно возмутиться сердце от такого зверского и загадочного убийства, требующего должного возмездия. Вот почему я, опасаясь, чтобы следы не были заметены, обратился к вам.

– Да вы сами, как я вижу, наполовину сыщик, ибо так проницательно делаете свои заключения, – заметил Пинкертон. – Но все-таки вы ошиблись в расчете, я не могу вмешиваться в это дело, пока не будет извещена о нем полиция.

При этих словах он встал, оделся, взял шляпу и палку.

– Вы идете, милорд! – воскликнул Смит.

– Конечно иду! – ответил Пинкертон. – Но сначала мы отправимся в полицию, сделаем там заявление и возьмем с собой на всякий случай людей.

– Но ведь это бессмыслица! – воскликнул Смит. – Мы потеряем много времени, а преступник между тем скроется за тридевять земель!

– Он уже удрал! – сухо заметил Пинкертон. – Или вы думаете, быть может, что негодяй уселся возле трупа и ждет, пока не придет мистер Пинкертон и не арестует его!

– Этого я не думаю! Но я вам уже сказал: следы будут заметены!

Сыщик вдруг выпрямился и смерил посетителя пронзительным взглядом.

– Я не понимаю, как вы беретесь меня учить. Похоже, вы разбираетесь в деле лучше меня, так почему сами его не исследуете? Будьте уверены, я и сам отлично знаю, что мне следует делать, а вот ваше рвение немедленно доставить меня на место преступления представляется мне подозрительным!

При последних словах Пинкертона посетитель невольно опустил глаза, но тут же овладел собой и рассмеялся:

– Вы правы, мистер Пинкертон, совершенно правы! Было бестактно с моей стороны в таком вопросе противоречить знаменитому сыщику!

– Совершенно верно, – заметил Пинкертон. – И оставим этот разговор. Пойдемте!

Они вышли из дому и поспешили к расположенному неподалеку зданию полиции.

Пинкертон не выпускал из вида шедшего рядом с ним Смита. Смутное подозрение, что здесь дело неладно, не покидало сыщика.

Вдали показалось здание полицейского управления. И тут проводник сыщика метнулся в сторону, в один из пересекающих главную улицу темных переулков. Мгновение – и мрак поглотил его.

Пинкертон остановился и присвистнул.

– Вот как! – пробормотал он. – Дело-то и впрямь нечисто! Надо будет во всем этом разобраться, ибо здесь явно скрыты какие-то козни…

Быстрым шагом он добрался до полицейского управления, велел доложить о себе дежурному и, когда тот явился, в нескольких словах рассказал обо всем, что с ним случилось.

– Вас, очевидно, хотели надуть, мистер Пинкертон! – воскликнул чиновник. – Теперь нет смысла идти нам на Габур-стрит. По моему разумению, это будет потерянное время!

– Может быть, и нет! Я все-таки прошу вас дать в мое распоряжение несколько человек.

Дежурный поворчал, но тем не менее исполнил просьбу Пинкертона и отрядил с ним троих полицейских.

– Если там ничего не произошло, пришлите людей тотчас же обратно! – крикнул он вдогонку, когда за сыщиком уже закрывались двери.

Дом номер пять по Габур-стрит оказался низеньким одноэтажным строением. Внутри него было тихо и темно.

Пинкертон громко постучал в дверь.

– Именем закона, отворите!

Все было тихо, ничего не пошевелилось; только в окнах соседних домов показались головы проснувшихся и любопытствующих обитателей.

Пинкертон подождал несколько мгновений, потом крикнул полицейским:

– Ломайте дверь! Мы должны войти и убедиться, все ли там ладно.

Двое дюжих полицейских уперлись плечами в хилую дверь, и она тут же подалась и с треском отворилась.

Сырой гнилой воздух пахнул в лицо вошедшим. Полицейские зажгли карманные электрические лампочки, и Пинкертон с револьвером в руке первый вступил в узкий, мощеный камнем коридор.

По левой стороне была дверь с привешенной грязной бумажкой, на которой было выведено: «Чарли Смит».

– Гм! – пробормотал сыщик. – Если тот негодяй и не Чарли Смит, то все же сведения об этом доме у него точные! Ну, а теперь посмотрим, что с Бетти Сипланд.

В противоположной стене тоже была только одна дверь, и Пинкертон решительно открыл ее. И едва вступив на порог, остановился пораженный.

– Значит, все же! – вырвалось у него.

Незнакомец, был ли он Чарли Смитом, или только назвался так, во всяком случае, не солгал.

Посреди убогой комнаты, на грязном полу, лежала, вытянувшись, старая, бедно одетая женщина. Голова ее плавала в луже крови. Увядшее желтое лицо с закатившимися неподвижными глазами производило страшное впечатление.

Пинкертон овладел собой и, подойдя к трупу, нагнулся.

– Женщине перерезали горло острым ножом, – констатировал он. – Нож лежит здесь же, возле тела. Никаких следов борьбы не видно, судя по всему, несчастная стала жертвой трусливого и коварного нападения, совершенного неожиданно… Оставьте ее лежать и пойдемте на улицу.

Несмотря на поздний час, на улице перед домом собралась уже маленькая толпа, привлеченная появлением полиции.

– В этом доме совершено убийство, – сказал, обращаясь к собравшимся, Пинкертон. – Убита Бетти Сипланд. Нет ли среди вас кого-либо из ее соседей, кто мог бы дать о ней какие-нибудь сведения?

Одна старушка выступила вперед.

– Я могла бы, сэр!

– Ну так войдите со мною в дом!

Женщина нехотя последовала за сыщиком и, войдя, боязливо покосилась на лежащий на полу труп, который полицейские накрыли темным платком.