Нат Пинкертон и преступное трио.Сборник

– Симпатичен ли вам этот молодой человек?

– Откровенно говоря, совсем не симпатичен. Хотя, нужно отдать ему справедливость, со мной он чрезвычайно предупредителен и любезен и никогда не провинился передо мной ни в одной хотя бы незначительной бестактности.

– Куда же он уехал, когда оставил ваш дом две недели назад?

– Вернулся в Англию.

Пинкертон чуть-чуть улыбнулся:

– Так он уверял?

– Да! Он уехал с пароходом «Австрия», принадлежащим обществу «Кунард».

– Вы ошибаетесь, он не уехал. Мак Керринг здесь, в Нью-Йорке, – спокойно заявил Нат Пинкертон.

Артур Повелл даже вскрикнул от испуга:

– Это немыслимо!

– Мало этого, мистер Повелл, я совершенно убежден, что в одну из предстоящих ночей, быть может, даже нынче, он снова сделает вам визит в образе привидения, чтобы окончить свое дело и в качестве наследника вступить во владение вашим состоянием!

Повелл не верил своим ушам, да и доктор Вестман глядел на сыщика, делавшего такие смелые заявления, с видом безграничного удивления.

– Да, джентльмены, все это так, как я говорю! А теперь еще один вопрос: чувствуете ли вы себя достаточно сильным, чтобы еще раз без страха взглянуть на привидение, которое я имею намерение арестовать именно здесь, у вашей постели?

Повелл кивнул:

– Конечно, конечно! Теперь, когда я все знаю, я уже не стану бояться.

– В таком случае я должен буду продежурить у вас ночь, так как уверен, что негодяй придет сегодня.

Больной старик с мольбою посмотрел на сыщика:

– Не правда ли, мистер Пинкертон, вы не посадите моего племянника в тюрьму? Пусть он оставит Америку и возвратится в Англию.

– Нет! – мрачно сказал Пинкертон. – Ваш племянник умрет на электрическом стуле!

Повелл вскрикнул:

– На электрическом стуле?! Боже праведный! Но ведь его преступное намерение погубить меня еще не осуществилось!

– Он виновен в других! В каких именно, вы узнаете, только когда уже окончательно оправитесь от своей болезни.

Но больной не давал сыщику покоя и во что бы то ни стало требовал сказать, в каком преступлении замешан его племянник. Пинкертон вопросительно посмотрел на врача. Доктор Вестман пощупал пульс пациента.

– Говорите, мистер Пинкертон, – сказал врач. – Мистер Повелл имеет достаточно силы, чтобы спокойно выслушать известие, которое вы имеете ему сообщить.

– Да, я буду спокоен, даю вам слово, – заявил Повелл, – иначе погибну от страха и тревоги, если вы умолчите о том, что я все равно узнаю позже.

– В таком случае, мистер Повелл, не стану от вас более скрывать – Мак Керринг убил вашего незаконного сына Джона Локвуда, который жил на Сорок второй улице под именем Джона Фельдора!

Из груди Повелла вырвался глухой стон. Он закрыл лицо руками, туловище его бессильно откинулось на подушки; между худыми пальцами, закрывавшими лицо, медленно текли крупные горячие слезы.

– Да, мистер Пинкертон, – сказал он наконец, немного успокоившись, – вы правы! Этому негодяю место на электрическом стуле. Если бы он опять появился у моей кровати – делайте, что вам предписывает долг!

– Я найду средство немедленно вызвать его на полное признание, – решительно заявил сыщик.

После этого он вышел из дома мистера Повелла, чтобы, прежде всего, отправиться к себе в контору. Оттуда он пошел на Катарина-стрит, где у № 85 стоял на посту Боб в костюме простого матроса. Сыщик узнал от него, что мнимый Адамс, на самом деле носящий имя Мака Керринга, за все это время не выходил из дому.

Сыщик оставил Боба на посту, а сам отправился в магазин кинематографов и волшебных фонарей, где имел с хозяином длинный разговор. Через несколько часов уже была готова стеклянная пластинка, на которой в точности были воспроизведены последние слова обугленного письма вместе с помещенными под ними тремя крестами.

С этой-то пластинкой и хорошим волшебным фонарем Нат Пинкертон отправился на виллу мистера Артура Повелла, которой достиг уже с наступлением сумерек.

Глава IV На месте преступления

В комнате больного царила тишина. Артур Повелл лежал в постели, охваченный лихорадочным ожиданием. С той минуты, как в доме его появился Нат Пинкертон, состояние старика значительно улучшилось. К нему отчасти вернулась даже способность движения, что в значительной мере обусловливалось его внутренним волнением, уже не имевшим ничего общего с бессильной апатией и отчаянием.

В углу, за платяным шкафом, сидел Нат Пинкертон, перед которым на стуле стоял волшебный фонарь.

Внутри фонаря горела свеча, но все щели и отверстия его были так тщательно закупорены, что наружу не проникало ни малейшего луча. За постелью больного, на стене, повесили белую простыню и таким образом сделали все необходимые приготовления, чтобы достойным образом встретить «привидение».

Доктор Вестман, который тоже сильнейшим образом заинтересовался этим делом, засел в маленьком кабинете около спальни, дверь которой осталась полуоткрытой, так что сквозь нее он мог наблюдать за всем, что происходило в комнате больного. Часов около одиннадцати Пинкертон потушил ночник. Луна озаряла комнату слабым голубоватым светом. Сыщик заранее поставил непременным условием, чтобы никто не говорил ни одного слова, и в комнате слышалось только дыхание больного.

Где-то на башне пробило полночь.

Старик чуть-чуть приподнялся с постели и хотел что-то сказать, но Пинкертон сделал ему знак молчать. Его тонкий слух еле различил тихий шорох в передней, которого не услышали ни Артур Повелл, ни притаившийся за дверью доктор Вестман. Прошла еще томительная минута. Повелл откинулся на подушки и закрыл глаза. Он притворялся спящим, все время поглядывая на дверь.

Вот она чуть-чуть открылась, затем на пороге показалась длинная черная фигура. С плеч ее спадал широкий темный плащ, лицо, белое как снег, искаженное в ужасную гримасу, выглядывало из-под надвинутого на него темного капюшона.

Все явление производило впечатление чего-то подавляющего, страшного, впечатление, еще более усиливающееся вследствие неясного освещения комнаты. Пинкертон отлично понимал, что старик при виде этого мнимого духа должен был перепугаться до смерти.

Несколько секунд фигура недвижно простояла на месте, потом вдруг подняла обе руки и сказала глухим, замогильным голосом:

– Артур Повелл!.. Проснись!

Старик сейчас же открыл глаза, приподнялся и, громко вскрикнув, протянул обе руки, точно защищаясь от страшного гостя.