Наташа, не реви! Мы всё починим

– ...и нажила себе нечаянно десять лишних лет, кота-невротика и оглушающий диагноз от врачей - бесплодие.

Зажмуриваясь, выпиваю своё шампанское. Засовываю в рот кусочек шоколада. Самого лучшего, что здесь в супермаркете найти можно.

– Это не конец света, Наташ.

– Да? А ещё, любовница ее мужа сегодня родила ему дочку. А Наташа нечаянно сожгла его дом...

Закрываю лицо ладонями, горько всхлипывая от несправедливости.

– Ладно, не реви, мы всё починим, - по-свойский.

– Что именно починим?
– пьяно горюю я.
– Его дом, мой брак, мои яичники, мою жизнь?

Стаскиваю со столика влажное полотенце, которое делала мне Лиза, прижимаю его к лицу.

Выливает мне остатки шампанского в бокал.

– Суп будешь? Я куриный сварил для тебя...

Этот простой и домашний вопрос, выбивает меня неожиданно из состояния моего глубокого горюшка.

А мне мужчина вообще ни разу в жизни суп не варил. Цветы дарил, серьги, браслетик… дверь открывал, руку подавал... а суп вот...

– Б-буду, - шмыгаю носом.

Мы сидим напротив друг друга за столом, я ем его суп...

И вдруг совершенно некстати на меня обрушивается понимание, что я вообще-то наедине с мужчиной. У него в гостях.

И он совсем не такой как Слава.

Слава - интеллигент с тонкими длинными пальцами, уже начинающий лысеть. В очках. Всегда идеально выбрит. Немного нудноватый, любящий много громко говорить на любую тему, демонстрируя свою эрудированность к месту и нет. Очень ревниво относящийся к вниманию публики. Всегда политкорректный и дипломатичный.

А Александр Михайлович не такой. Он грубоват, прямолинеен, брутален. Широкоплеч, немногословен, на лице трехдневная щетина. Рукава тонкого свитера в стиле косоворотки подняты до локтей. Кисти и предплечья у него крепкие, к пальцам бегут выразительные вены... Взгляд у него прямой и тяжеловатый. А в отогнутый ворот косоворотки видны темные волоски на груди. Груди, у которой очевиден рельеф.

А Слава бледнокож, худощав и “лыс” в области грудной клетки. В молодости был милым парнем, потом… Но ты привыкаешь к тому как выглядит муж, и перестаешь обращать на это внимание.

Мне становится горячо и неловко от того, что я пялюсь. И вообще-то сравниваю александра с мужем не в пользу последнего.

Совсем ты уже, Наталья Антоновна? У тебя вообще-то еще траур по браку. Это неприлично! Это всё шампанское виновато. Да-да…

– Чего?
– дёргает бровью.
– Не вкусный получился?

– О-о-очень вкусный...
– мямлю, чувствуя, как заливаюсь краской.

Ну вот! Первый мой вечер с мужчиной после "развода". Представляла я его, конечно, не так. Потому что вообще никак не представляла! Кроме мужа, мужчин для меня не существовало. А сейчас вот ем суп, смотрю на Александра. И понимаю... мужчина.

Глава 4 - Шампанское с коньяком

Александр

Наташа пьяная и доверчивая очаровашка. Я пью коньяк, ее продолжаю спаивать шампанским. Вторая бутылка открыта.

Она мило морщит нос, возмущённо взмахивает руками, эмоционально распахивает свои красивые глаза...

Поджимаю губы, чтобы не улыбаться ее откровенным исповедям о происходящем. Которое, наверное, как женщину ее очень ранило, но в масштабах пиздецов, которые я ежедневно наблюдаю по работе - ерунда, вообще-то.

И хочется, чтобы ее немного отпустило, рассказать ей о масштабах чужих трагедий. Например, что на днях у нас была с заявлением женщина, которую альфонс развел на хату, оставив с долгом в пять лямов, а потом ещё одну, которой сожитель выткнул глаз, а с месяц, наверное, назад была та, у которой муж и сын поубивали друг друга в пьяной драке.

Но когда я начинаю такое проворачивать с своей Лизой, она орет раненой чайкой, что я гад и пытаюсь обесценить ее страдания, приводя в пример чужие.

Поэтому, сижу, молчу в тряпочку и слушаю Наташу. Майор Иштаров хорошо выдрессирован дочерью.

– И ты уволилась? Нахера?

– Потому что стыдно... и противно. Все же обсуждают за спиной.

– Пф... Чего стыдно-то? Не ты же от чужого мужа залетела.

– Я видеть его не могу, - закрывает ладонью глаза.

– Любила?

Пожимает плечами.

– Мы столько лет вместе. Поначалу, конечно, любила, а потом как-то больше как родственники, близкие люди, всё вместе... Разделять перестаешь. Семья. Целое.

– Ну да...

И у меня с женой также было.

– А потом человек, которого считал своей половиной, приводит в вашу квартиру молоденькую Анаит, ставит там детскую кроватку. А с тобой делит ложки... Мерзость.

А вот так у нас никогда не было.

– ...А ты не понимаешь как дальше жить и зачем. А теперь ещё и где!
– разводит пьяненько руками.

– Прекрасно жить. Ты молодая, интересная женщина...
– взгляд мой соскальзывает по ее телу.

Краешек пижамы задрался, демонстрируя изгиб талии, пупок и манящую родинку рядом.

– Ой...
– отмахивается.
– Для семьи я неполноценная... Ну какая я женщина теперь?

Ухмыльнувшись, поправляю краешек ее пижамы, пряча открывшееся тело.

Замерев, растерянно вспыхивает.

– Красивая женщина.

– Эм...
– хлопает ресницами, теряясь.

Встречаемся взглядами. И шампанское в наших глазах явно встречается с коньяком. Потому что дома вдруг становится жарко, а в джинсах тесно.

Эмоции у нее как у девчонки. И меня даже уносит в какие-то тоже пацанские ощущения из моей далёкой молодости. Когда всё ярко, трепетно, неопределенно... Финал очень желаем, но не ясен. Будоражит!

Секса у меня в жизни вообще-то в достатке. В основном с коллегами. Ни к чему не обязывающего. Женщины у нас в ментовке - дамы конкретные, опытные, знают что хотят и от кого. Инициативу проявлять не обламываются. В удовольствиях себе не отказывают. Но и мужчина в тебе реально не включается по отношению к ним. Тут Лиза права. Я забыл что это такое. Так... только тело. Даже самец голову не поднимает, потому что на присвоение ты не претендуешь. Большинство там в доминантности мужчинам не уступают, проблемы решают также лихо, да и вообще... Барышни без яиц у нас всю службу по декретам чалятся. А работают только железобетонные. В общем, никакого прикола в этих отношениях нет.