Натиск

Уже скоро весь мой отряд прорвался в тыл к противнику, вышел в место, где был обоз сербов.

— Не грабить! Просто уходим! — выкрикнул я, дублируя жестом приказ продолжать движение.

Наверное, это всё же некоторым образом безрассудно, но я всё равно намеревался встретиться с королём Венгрии Гезой II. Мне подумалось, что отверни я назад, мне не удастся даже просто поговорить с венграми, а Россия не получит своего Патриарха. Я же тогда в глазах потомков стану просто неудачником, несмотря на все свои явные победы, который был рядом с созданием Русской Православной Патриархии, но все проср…

— Стоян, уводи свою сотню в сторону и пробуй отвлечь погоню! — приказал я.

Дальше началась настоящая гонка. Стоян то уводил преследователей, бывших на более шустрых конях, то мы разворачивались лицом к догоняющим и били, как оказалось, что меня преизрядно удивило, воинов-мусульман. Именно они и составили главную силу, что гналась за нами.

Я знал, что венгерский король привечал у себя большую группу кочевников половецко-кипчатского роду, которые приняли ислам, но по каким-то причинам покинули Булгарию и пошли на службу к венгерскому королю. Да, раньше Дикое Поле было истинным проходным двором. Кто хотел, тот там и хаживал. И вот эти ворота мы уже закрываем, правда, калитка может быть еще не захлопнута, но это уже дело времени.

Где находится ставка короля Венгрии, я уже знал, охотно об этом поведал перед смертью один кипчацкий сотник, взять которого удалось живым. До этого я уже также знал, что это была инициатива двоюродного брата Гезы II, Ладислава, чтобы я не добрался до короля.

Складывалось впечатление, что при дворе императора сильно течет, и о моей миссии сербы были осведомлены. Сербы были настроены на войну, и не могли допустить, чтобы в ней не участвовали венгры. И настрой этот у «братушек» появился именно после того, как Стефан и Ладислав, сербские кузены венгерского короля, отправились со своими дружинами к сербам и побудили их начать сопротивляться.

Боялся ли я, что при дворе венгерского короля меня убьют? А не боятся только люди с нарушением психики. Я, смею надеяться, нормальный. Или, как говорили психиатры в будущем, просто недообследованный, но без ярко выраженных симптомов.

Пять дней мы плутали по Хорватии, переходили в Словению, чтобы приблизиться в славянскому Броду, городу, возле которого была ставка венгерского короля Гезы II.

— Помнишь Стоян, историю в Шарукани? — спросил я, когда мы уже были недалеко от ставки короля,.

Ратник кивнул головой, показывая тем самым, что намёк понял. Если меня возьмут в плен и будут держать где-нибудь в тюрьме, то Стоян должен придумать, как меня оттуда вытянуть. Вряд ли в славянском Броде, на данный момент в маленьком городке на северном берегу Дуная, есть надежные тюрьмы. Так что, при самом негативном раскладе меня ожидает зиндан. Но вероятность бегства из плена была. Нам удалось пройти незамеченными отрядами и укрыться в зарослях у Дуная.

Я направлялся в ставку венгерского короля лишь в сопровождении трёх своих ратников и сокола Ярла, который мог, если что, помочь мне с побегом, были некоторые заготовки на этот счет. Не было никакого смысла на данный момент направляться к королю со всеми четырьмя сотнями, так как ещё одна сотня где-то гонялась за преследователями. Или преследователи за моей за сотней. Там было не понять всю эту игру в догонялки. Кто кого догонял? Наверное, все же мусульманские и сербские конные потеряли в итоге несравненного больше, чем поя полутысяча.

— Сдайте оружие, своих коней, снимите брони, — приказывал мне командир венгерского патруля.

Нехотя, но пришлось починиться. Через час я уже стоял пред светлые очи венгерского короля Гезы II.

Насчёт очей, наверное, я погорячился, называя их светлыми. Гезе был чернявый и глаза его были тёмно-карими. Сам он был невысокого роста, с плотными чёрными волосами и пушком вместо бороды. Выглядел венгерский король не старше меня.

— Ты искал встречи со мной, русич, что ты хочешь? — спросил король.

Рядом с Гезой II находились трое мужчин и две женщины. Одна была явно уже пожилая, но вторая вполне себе молодая и даже привлекательная. Нет, меня ни в коем случае не тянуло на любовные приключения. Но не отметить славянские красивые черты у молодой женщины я не мог.

Не трудно было догадаться, что это жена Геза II, дочка Мстислава Великого, сестра нынешнего великого князя Изяслава Мстиславовича. Вот так получается, что соседние государи родственные друг другу посредством браков.

— Я спешил к тебе, король, чтобы передать слова василевса Мануила, по дороге на меня напали разбойники большим числом. Они почему-то прикрывались твоим именем, — сказал я.

— Ты кого назвал разбойниками? — взъярилась пожилая женщина. — Это, славные мужи Земли Сербской. И мы знаем уже о том, что ты многих из них побил.

— А почему на меня напали сербские славные мужья? Разве же я враг Сербии? Разве же враг Сербии мой сюзерен Великий князь Изяслав Мстиславович, твой тесть, король Венгрии! — даже с некоторым вызовом говорил я.

Я заранее выбрал такую тактику, чтобы говорить с позиции силы. В конце концов, я, действительно, подданный русского правителя, поэтому со мной нужно обращаться с оглядкой на реакцию великого князя.

— Я знаю, кто ты. О тебе многие знают, и твои люди уже неоднократно проходили через мои земли, направляясь в Византию и обратно, — сказал король, поглядывая то на свою мать, а пожилая женщина никем иным кроме как Еленой Сербской не могла быть, то на свою жену, Ефросинью Мстиславовну.

— И у нас был уговор, и мы платили за проход. Так зачем ссориться и нападать на меня и моих людей? — спрагивал я.

— То, что ты подданый моего тестя, тебя пока и спасает. Но почему ты исполняешь приказы императора Византии? — задал резонный вопрос король, игнорируя мои слова.

Говорить ли о том, что от моей миссии зависит русское патриаршество? Оно мне казалось уже в кармане, я уже представлял радость Климента Смолятича, нынешнего русского митрополита, когда он осознает благие вести. Думал, какие выгоды от этого поиметь. Но что стоит василевсу закапризничать и сказать, что он против? Это папа Римский обладает самостоятельностью принятия решений и может даже влиять на мнение и поступки европейских монархов. Константинопольский патриарх подчинен воле василевса. Особенно патриарх Николай IV — он вовсе креатура императора Мануила.

Были у меня и иные резоны попытаться образумить венгерского короля. Так, если венгры вторгнуться в Византию, да еще им подсобят сербы, это может быть такая лавина, которая подкосит империю, и уже скоро она не сможет сопротивляться ни Венеции, ни Генуе, ни сельджукам. Такого «больного человека» Европы очень быстро съедят. Будет от этого что-то хорошее для Руси? Нет, точно не будет. Мало того, я первый стану защищать Константинополь. С кем нам тогда торговать? Через кого выходить и европейские и арабские рынки? С кем в союзе решать вопросы на Кавказе, а после и стоять против иных захватчиков?