Натюрморт с серебряной вазой

Глория беспечно кивнула, не позаботившись проверить содержимое холодильника. Запасы сыра и колбасы иссякли, а хлеб зачерствел. Остаток булки пойдет на тосты, но одними тостами не наешься.

– Я завтракать не буду, – заявила блондинка. – Я хлеб не ем.

За последние сутки она потеряла по меньшей мере пару килограммов, и батистовая пижама Глории висела на ней как на вешалке.

Лавров понял, что ему придется бежать в магазин, иначе они все останутся голодными. Но перед этим не преминул пристать к Руслане с вопросами.

– Вы нас обманули, госпожа Смолякова, – угрюмо вымолвил он, глядя, как она пилит ножом сухую булку. – Вчера мне не хотелось вас огорчать. Однако сегодня вы обязаны объяснить нам свое вранье.

Нож соскочил, и на пальце телеведущей выступила кровь. Она порезалась.

– Ай…

– У нас есть пластырь? – равнодушно осведомился он у Глории.

Та полезла в аптечку и достала вату, перекись и упаковку пластыря. Ранка Русланы сильно кровоточила. Блондинка позеленела и покачнулась. Вероятно, собственная кровь напомнила ей окровавленное лицо покойного Ордынцева.

Пока Глория обрабатывала порез, Лавров, сдвинув брови, наблюдал за этой процедурой. Он не собирался жалеть Руслану и давать ей поблажку.

– Вы не были в ресторане «Медуза», – жестко произнес он. – Тот вечер и, соответственно, ночь вы провели в номере отеля. Дежурная на ресепшене утверждает, что ни вы, ни господин Ордынцев не покидали номера. Впрочем, мне все равно, где вы находились. Меня интересует другое. Зачем вы солгали?

– Я… клянусь вам…

– Более того! – повысил голос Лавров. – Ресторана «Медуза», похоже, не существует. Вы его выдумали. Теперь я подозреваю, что вы выдумали так же и все прочее.

– Как… не существует? – пролепетала блондинка, забирая у Глории свою руку.

– Я подозреваю вас в убийстве любовника, – не давал ей передышки Роман. – Признавайтесь, каким образом вы отправили его на тот свет. Иначе будете давать показания в полиции.

– Боже мой… – заплакала Руслана. – Что изменилось за эту ночь?

– Я ездил в гостиницу и узнал кое-какие подробности. Кроме того, я безуспешно пытался отыскать ресторан «Медуза»! Никто из опрошенных мною людей не слышал о нем.

– Как не слышал? Как… не слышал? – давилась слезами блондинка. Остатки ее самообладания испарились, и она казалась совершенно растерянной. – Спросите у таксиста… он привез нас в отель…

– Вы представляете себе, сколько времени займут поиски таксиста? Ради чего я стану бить ноги и беспокоить людей? Я вам не верю, госпожа Смолякова.

– Мы были в «Медузе», – вопреки здравому смыслу твердила она. – Нас наверняка там запомнили. Макс заказал для меня букет желтых роз… Да! Они почему-то быстро увяли, и он… выбросил букет в урну при входе в «Шато».

Лавров стоял и смотрел на нее, сунув руки в карманы шорт. На его губах застыла презрительная ухмылка.

– Желтые розы должны быть в урне, – всхлипывала блондинка. – Они все еще там… если мусор не успели убрать…

– Я не мусорщик.

– Я понимаю, но… я говорю правду! Вы убедитесь в этом…

Лавров внезапно вспомнил массивную урну у входа в отель. Пожалуй, вчерашняя суматоха могла помешать уборке мусора. Пусть даже в урне валяются желтые розы, это ничего не доказывает. Ордынцев мог купить их где угодно и преподнести даме сердца.

«Я проверю, – тем не менее решил он. – Непременно проверю!»

Его разбирало любопытство вкупе с недоумением. Что заставляет Руслану так глупо вести себя?..

Глория наблюдала за этим нервным диалогом, но думала о другом.

– Скажите, – обратилась она к блондинке, – где Ордынцев держал вазу, которую нашли на дне моря?

– В номере… она стояла в спальне на прикроватной тумбочке, с его стороны. Он не расставался с ней даже на ночь.

– А когда вы пришли взять мартини, ваза все еще стояла там?

Руслана набрала воздуху, и этот воздух словно застрял у нее в горле. Она кашлянула. Пауза затягивалась.

– Я… не помню… – хрипло произнесла она. – Когда я увидела Макса… вернее, его труп… я… у меня все поплыло перед глазами. Я запаниковала!

– Вас сковал ужас, – саркастически вторил ей Роман. – Ваши ноги приросли к полу, а в глазах потемнело. Очнувшись, вы бросились вон из страшной комнаты.

– Д-да…

– Эту басню приберегите для следователя.

– Но… все так и было…

– По-моему, вам известно больше, чем вы говорите, – напирал он. – Вы нарочно вводите нас в заблуждение.

– С чего вы взяли?.. я…

Она осеклась и замолчала, глядя в пол, выложенный светло-коричневой плиткой.

– Мне надоело возиться с вами, – заявил начальник охраны. – Вы как будто не понимаете, чем это может закончиться для вас.

– Она не понимает! – горячо поддержала его Глория. – Если бы она понимала…

– То что? – неожиданно вспылила блондинка. – Призналась бы в убийстве, которого не совершала?

– Так… с меня довольно, – разозлился Лавров. – Я съезжу в магазин, а когда вернусь, вы должны определиться, Руслана. Либо вы с нами, либо…

Он не договорил, махнул рукой и вышел. Громкий хлопок двери заставил блондинку вздрогнуть.

– Вы любите… любили Ордынцева? – спросила Глория.

Этот вопрос так не вязался с предыдущей сценой, что Смолякова опешила. Любила ли она Макса? Ее влекло к нему физически. Он был достаточно богат, чтобы обеспечить ее на всю жизнь. Он мог быть ей хорошим мужем, если бы не его Ирка.

– Не знаю, – покачала она головой. – Любовь – сложная вещь. В ней слишком много составляющих. Скажем, я хотела выйти за Макса замуж. Зачем мне его убивать? Вы-то хоть мне верите?

– Господин Ордынцев был женат.

– Ну и что? Развелся бы… Боже мой! Как это непостижимо – умереть! – воскликнула Руслана. – Был человек… ходил, дышал… и вдруг – ничего. Бесчувственное тело…

Кофе, разлитый Глорией по чашкам, остыл. Нарезанные для тостов куски хлеба горкой возвышались на тарелке.