Натюрморт с серебряной вазой

* * *

Тем же вечером, оставшись одни, Глория и Лавров обсудили открывшееся обстоятельство.

– Я догадывалась, что «бедная сирота» вовсе не бедная и что отдых – только предлог для ее пребывания здесь, – призналась Глория. – Но мысль о том, что загадочная Таля и есть жена Ордынцева, пришла намного позже.

– После его смерти?

– Примерно…

– И ты промолчала!

– Моя догадка могла увести нас в сторону.

– В какую еще сторону? – кипятился Роман. – Как раз теперь все становится на свои места. Ирина под чужим именем приезжает в Тамань следить за мужем и убеждается в его измене с помощью Яна. Любовники прячутся на яхте… поэтому законная жена вынуждена просить «контрабандиста» о содействии. Тот может на своем катере подойти к судну Ордынцева и подтвердить или опровергнуть ее подозрения. Поддавшись чарам Ирины, Ян соглашается выполнить ее просьбу…

– А потом она его убивает?

– Зачем ей свидетель? – выпалил Лавров и спохватился. – Хотя ты права. Какой смысл Ирине убивать Яна? Чтобы замести следы? Но никакого преступления она не совершала. Узнав о том, что Ордынцев проводит время с любовницей, Ирина уезжает. Или только изображает отъезд, а на самом деле остается в станице и… подсовывает в номер изменника ядовитую змею… в расчете погубить и мужа, и разлучницу. При таком раскладе другое имя и прочая конспирация вполне оправданы.

Глория рассмеялась.

– Шаткие доводы.

Роман и сам понимал, что его версия притянута за уши. Ревность обманутой женщины – веский мотив для убийства. Но в данном случае все весьма зыбко.

– Кто же тогда убил Яна? Только не говори, что ваза.

– Не буду, – продолжала улыбаться Глория.

– Что тебя так развеселило?

– Твой обескураженный вид. Ладно, не злись.

– Значит, вдова Ордынцева здесь, в Тамани? Где-то прячется?

– Полагаю, вдова уже давно в Москве, а вместо себя прислала доверенное лицо. Ей так удобнее.

– Удостоверившись, что муж развлекается на яхте с любовницей, Ирина могла уехать, – согласился Лавров. – А могла и остаться, чтобы наказать обоих. Кто-то прислал адвоката от ее имени. Сложно, зато больше шансов запутать следы. Насколько я понял, вдова унаследует состояние Ордынцева. Ей нужно так обставиться, чтобы комар носа не подточил.

Глория не изъявила желания развивать эту тему.

– Боюсь, нам скоро придется ехать в Москву, – заявила она.

– Как, уже? – оторопел он. – Я-то думал, у нас наконец отдых начнется. Куда нам спешить?

Половину ночи он беспокойно ворочался и прокручивал в уме события минувшего дня. Вся эта катавасия с вазой теперь казалась сущей нелепицей. Сосуд-убийца! Название для американского триллера.

«Больше чем уверен, что эту кашу заварила Ирина Ордынцева, – мысленно подытожил он. – А уж как она ухитрилась спровадить муженька на тот свет, лучше всего расскажет она сама…»

Наутро за завтраком Глория сказала:

– Пора собираться к отъезду. Впрочем, у нас есть еще пару деньков для загара и купания. Тебе со сливками? – спросила она, разливая кофе в чашки.

Лавров отказался. У него на языке крутился вопрос: неужели Глория считает расследование оконченным?

– Я всю ночь думал об этой Ирине, – начал он. – Если она убила и Яна, и мужа… ее вину невозможно доказать.

– А кто тебя просит доказывать?

– Ах, вот что! Оказывается, я лезу не в свое дело! – завелся начальник охраны. – Зачем же мы тратим время, пристаем к людям, терроризируем Руслану? Мы приехали загорать и купаться, между прочим.

– Главное – ваза, – невозмутимо изрекла Глория. – Я должна выяснить, откуда она взялась.

– Ваза – неодушевленный предмет, если ты в курсе. По-моему, человеческая жизнь и какой-то серебряный сосуд – несравнимые вещи.

Глория оставила его пылкую реплику без комментариев. Лавров глотнул кофе, пытаясь успокоиться. Опять он ввязался в бесполезный спор.

– Ваза остается в Тамани, насколько я понял, – констатировал он.

– Ничего подобного. Полагаю, ваза поедет в Москву, – уверенно заявила она. – В нашей машине. Только не пугайся.

– Я не из робких. Ты предлагаешь украсть ее у Стаса?

И хотя Лаврова терзали сомнения, что ваза могла стать причиной чьей-либо смерти, ему стало не по себе. Во рту пересохло, а кофе показался горше стрихнина.

– Руслана просит, чтобы мы взяли ее в свою машину, – объяснила Глория. – Она звонила, когда ты был в душе. С билетами на самолет из Анапы проблема.

– Когда ты перестанешь водить меня за нос? – рассердился он.

На самом деле он злился из-за собственного дурацкого страха. Перспектива провести много часов в пути, за рулем, зная о путешествующей вместе с ними опасной штуковине, повергла Лаврова в транс. Дальняя дорога сама по себе напрягает, а пребывание под боком вазы, которая…

Он тихо выругался и отодвинул тарелку с оладьями, приготовленными Галиной Васильевной. Аппетит пропал, настроение испортилось.

– Если ты боишься, то…

– Да не боюсь я ничего! – взорвался он. – Не надо делать из меня идиота! Чего бояться? Обыкновенного кувшина?

Глория молча развела руками. Этот жест окончательно взбесил Лаврова. Над ним потешаются, его ни в грош не ставят. Решение уже принято, и его просто ставят в известность.

– Значит, Смолякова хочет ехать с нами? – сдерживая негодование, спросил он. – Чего вдруг?

– Места же в машине полно. Они с Ордынцевым тоже добирались сюда на «Лексусе». Он не любил летать.

– Надо было змей бояться, а не самолетов, – проворчал Роман. – Не там соломку подстилал многоуважаемый Максим Сергеевич. Эх, знать бы, где ее стелить…

Глава 29

Стас согласился принять участие в «ночной охоте» – так называемом дайвинг-сафари, которое происходит не днем, а ночью. Погружались с бота, небольшой группой таких же фанатов подводного плавания, как сам Муромов.

Он плавно двигал ластами, продвигаясь вдоль рифа, и освещал фонарем камни, неглубокие ниши и гроты. Как-то незаметно отделился от остальных и ушел далеко вперед. Попадались бычки, но Стас их не трогал. Было лень стрелять, насаживать рыбок на кукан и таскать за собой.

Ночные погружения существенно отличаются от дневных только одним – темнотой. Пожалуй, впервые опытный дайвер испытал страх перед непроницаемой чернильной толщей воды, куда ему предстояло спуститься. Этот страх уколол Стаса в сердце и… отступил.