Научи меня

Бумаги полетели в сторону, и через несколько секунд Мишка уже сидел рядом, обняв ее и прижав к своей груди.

– Кать, ты чего? В самом деле. Я просто работаю. Я тебя люблю, слышишь? Ну что ты, родная? Тебе нельзя нервничать...

– А ты думаешь, что когда на весь день пропадаешь, я не нервничаю? Когда целыми днями одна дома, а ты неизвестно где, я не нервничаю? Я, наверное, танцую и пою от радости, да?

Он снова попробовал заикнуться о работе.

– Рассказывай эти сказки кому-нибудь другому, Миш, ладно? Но только не мне. Мне эти оправдания еще тяжелее слушать. Не хочешь ехать домой - не едь. Не хочешь со мной жить - не живи. Только вот так играть мной не смей.

Она выдернула свое запястье из его руки - с трудом, а Мишка не собирался облегчать ей задачу. Встала рывком, поправила платье и вышла, не оглядываясь. За дверью ее ждала Галина, нетерпеливо заламывающая руки. Встретившись с Катей взглядом, она покраснела и начала сбивчиво извиняться.

– Еще раз извините, Катерина...Правда. Если бы я знала. Я же думала, что вы так пришли, а вы жена...Честное слово...

От навязчивого стрекотания заболела голова. Катя поморщилась, но выдавила ободряющую улыбку.

– Все нормально, Галина. Ничего страшного. Обычное недоразумение.

Отмахнувшись от дальнейших извинений, Катя поехала домой.

***

Миша вернулся поздно вечером. Слегка выпивший, с красными глазами и весь взъерошенный. Катя слышала, как он топает на первом этаже, то заходя на кухню, а сразу же оттуда - в столовую. Катя поспешно улеглась в кровать, до подбородка натянула одеяло и сделала вид, что крепко спит. Говорить не хотелось. Этот вечер ее измотал. К тому же чем больше она нервничала, тем сильнее ее тошнило. И сейчас половину сил приходилось тратить на то, чтобы сдержать тошноту.

Наконец, Мишка добрался до спальни, в дверях стукнулся рукой об косяк, выругался и тут же зашипел сам на себя. К ней он подходить не стал, а сразу направился в ванную. Через двадцать минут, посвежевший и уже с более уверенными движениями и жестами, Подольский уселся рядом с ней на край кровати и покаянно положил голову ей на живот, стараясь не давить и едва ее касаться.

– Я дурак, - в тишине спальне покаяние мужа прозвучало чересчур отчетливо. Руки сами по себе потянулись к его волосам, но силой воли девушка заставила себя лежать неподвижно. Только кулаки сжала.
– Кать, ну дурак я, что теперь? Лучше накричи. Только прекрати так молчать. Не подумал башкой. Струхнул. Но я вас всех люблю. Честное слово. Ну Катюш...

Мягкий поцелую в живот, касание шершавой ладони, спокойное и нервное дыхание одновременно...

– А вдруг я не справлюсь?
– продолжил изливать душу Мишка. Неужели действительно думал, что она спит?
– Я же не умею этого всего...У тебя так хорошо выходит...Тепло так. А я? Кать, а что я? Сын алкашей, который всю жизнь провел в детдоме...Из меня муж и отец...Смехота одна. Ты не заслужила такого...

– Почему ты решил все за меня?
– не удержалась и пропустила через пальцы черные, жестковатые пряди, поглаживая кожу.
– Откуда ты знаешь, что мне надо? У меня был хороший, Миш. И хороший, и правильный, и семья у него правильная. А я с ним умирала рядом, понимаешь? Медленно, под его хорошестью и благородством, которыми он со всех сторон на меня давил. Мне все равно, кто ты или кто твои родители Я за тебя замуж вышла, а не за твоих родителей.

– Кать...

– Ты думаешь, я совсем тебя не вижу? Я все твои недостатки знаю наперечет. Миш, я за тебя замуж вышла, - еще раз повторила, пытаясь вдолбить в него простую истину, ей понятную, а для Мишки - неизвестную.
– За тебя, всего. И за все твои недостатки, и достоинства. Я тебя люблю, вот такого как есть. Даже пьяного, - он страдальчески то ли хохотнул, то ли застонал.
– Мне не нужен спонсор, Миш. Мне нужен муж. За которого я выходила и от которого жду ребенка.

Он молчал и даже, казалось, уснул. Но стоило Кате пошевелиться, устраиваясь поудобнее, как Миша дернулся, руки на ее талии сильнее сжались, стараясь не отпускать.

– Иди ложись, - шепнула она и подтолкнула его подняться.
– Поздно уже. Завтра тебе рано вставать

Первый раз муж ей беспрекословно подчинился, не сказав ни слова. Только когда уже засыпал, пробормотал едва внятно:

– Не буди завтра. У меня выходной.

– Как хочешь.

– Я все сделаю, чтобы ты была счастлива. Честное слово.

– Спи уже, - тяжело вздохнула и поцеловала его в щеку.
– Хватит болтать.

Миша никогда не нарушал обещаний, которые давал. И этот раз не стал исключением.

Глава 22

– Я не знаю.

– Решай быстрее.

– А что ты рычишь?

– Я не рычу, я помогаю тебе принять решение, - весомо поправил Подольский.
– Одна ты будешь до рождения ребенка решать.

– Я хочу оставить это тайной, - поджав губы, отрезала Катя.
– Когда малыш родится, пол станет приятной неожиданностью.

– А я хочу братика, - встрял между ними Кирилл и потянул Катю в сторону, чтобы быть ближе к Мишке.
– А ты?

– А я не хочу братика!

– Миша!

– Что? Он спросил.

Кирилл, широко улыбаясь, хлопнул глазами и под шумок стащил со стеллажа очередную коробку с вкусностями.

– Не давите на меня, - она поясницу потерла и, вспомнив о чем-то, усмехнулась.
– Вы решили измором меня взять, да?

Они вдвоем на нее уже несколько месяцев наседали, всеми силами стараясь сломить сопротивление. А все потому, что Кате не хотелось узнавать пол малыша до рождения. Для нее это было как-то священно, интимно, но существовало одно но. Любопытство сжигало и ее. Мишка даже предложил, если уж она так не хочет знать пол своего ребенка, чтобы врач рассказал только ему, по большому-большому секрету. Но Катя возмутилась и врезала мужу по плечу, заявив, что от неизвестности они будут мучиться вместе.

– Я не хочу мучиться, - возразил Подольский, поймав ее запястье.
– Я хочу знать, к чему готовиться.

– К чему тебе готовиться? Ты рожать собрался?

– Я собрался воспитывать. Это очень тяжелое и ответственное занятие, - патетично провозгласил муж.

– Какая разница, кого воспитывать - мальчика или девочку?

– Огромная, чтоб ты знала. Я вас, девочек, знаю. С вами только слабину дай - на шею сядете. А это, тем более, дочь с твоими генами.