Научи меня

Очевидно, они не подумали. Но Анжела сразу же взяла дело в ежовые рукавицы.

– Через три дня будет. У мужа какие-то знакомые есть, я узнаю.

Я только плечами пожала и вышла. В их же интересах все оформить, да побыстрее. Кирилл, уютно устроившийся у меня на руках, растерянно оглянулся на захлопнувшуюся с гулким железным звуком серую металлическую дверь, и непонимающе заморгал.

– Ма-ма?
– невнятно пробормотал он и перевел голубенькие глазки на меня, как на единственное знакомое лицо.
– Ма-ма?

– Мама скоро приедет, Кирюш, - соврала я и сморгнула обжигающие слезы.
– Ты только не плачь, ладно? Ты мужик у нас или не мужик?

***

– Поправь меня, если я ошибаюсь, - медленно произнес Митя, поглядывая через дверную щель на Кирю, который, сидя на пушистом ковре, с удовольствием играл в кубики.
– Ты что, просто так взяла и забрала его?

– А что ты мне предлагаешь?
– свистящим шепотом спросила я, уперев руки в бока.
– На улице его оставить?

Митька взялся за ручку и раздраженно захлопнул дверь.

– Ты сама сказала, что они его в какой-то там пансион устроили.

Такого отпора я от Мити не ожидала. Знала я его, конечно, не первый год, да что там, мы столько лет под одной крышей прожили, поэтому я догадывалась, что особого восторга мое решение у него не вызовет. Но он мог бы хотя бы понять, встать на мое место, подумать, в конце концов.

– Ты сейчас серьезно говоришь?
– я пристально вглядывалась в его лицо в поисках ответа. Митька глаза спрятал и раздраженно выдохнул.
– Ты понимаешь, что они его в интернат хотели сдать? Именно сдать, как вещь какую-то? Ты в своем уме? Что бы ты на моем месте сделал?

– Причем тут я? Но вообще-то мы с тобой вместе живем, не забыла?
– съязвил мужчина.
– И, по меньшей мере, ты могла бы меня хотя бы с мной посоветоваться. Так, мол, и так, Мить, мы теперь не одни жить будем.

– Надька со дня на день уезжает уже. Подорвалась и уезжает. Чудом будет, если они документы оформить успеют.

Митька выругался себе под нос и, не сказав ни слова, развернулся ко мне напряженной спиной, на которой каждая мышца играла, и ушел на кухню. Я лишь устало к стене прислонилась, не зная, что делать теперь. И искренне не понимала, почему Митя так бурно отреагировал. Из-за того, что я с ним не обсудила ничего? Так мне и в голову не пришло, что нужно еще со-ве-то-ва-ться, чтобы не позволить ребенка на улицу выкинуть. Для меня все было кристально ясно и понятно, а оно вон как...советоваться надо.

Когда Митька немного успокоился и перестал напоминать закипающий чайник, я решила попытать счастье и попробовать поговорить с ним начистоту. Кирилл к тому времени уже спал - я ему диван разобрала и подушками со всех сторон обложила, чтобы во сне не упал. Кроватки пока у нас не было.

– Есть будешь?
– я изогнулась, дотягиваясь до полной окурков пепельницы, и вопросительно на мужчину поглядела. Митька даже не подвинулся, только коротко качнул головой, отказываясь, и снова за сигаретой потянулся.
– Мить.

– На сколько эта Надежда уехала?

Я заморгала и, тянув время, окурки пошла выкидывать и окно открывать, потому что накурено было знатно.

– Не знаю точно.

Он с непередаваемым выражением на меня уставился.

– Не знаешь точно?
– неверяще еще раз переспросил. Я только кивнула, глаза вниз опуская. Митька все делал для того чтобы я себя виноватой почувствовала.
– Ты издеваешься надо мной?

– Да не сказала она, ясно? От двух до четырех лет там учатся, а Надька сама ничего не знает.

Он по столу пальцами забарабанил, но молчал, а меня так напрягало и раздражало сейчас все - и гробовое молчание его, и стук этот, но лезть не решилась - сейчас с Митей лучше не спорить было.

Через пару минут я к нему подошла, заставила подвинуться и на колени села, обвивая руки вокруг шеи. Митька как сидел, так и остался неподвижно сидеть - только рука, расслабленно и спокойно лежавшая на столе, в кулак сжалась, а другая плетью висела вдоль тела.

– Я не могла его там оставить, Мить, пойми ты это, - прошептала я, прикрыв от усталости глаза.
– Как ты понять не можешь? Он им не нужен - совсем не нужен. Есть он, нет его - им без разницы.

– А тебе это все нужно?

Он таким усталым голосом вопрос задал, что можно было подумать, будто это его заставляют Кирилла воспитывать. А я никак не могла понять всей трагедии. Что такого-то?

– Нужно.

Митя устало глаза прикрыл и потер переносицу, о чем-то напряженно размышляя. Наконец, смирившись с чем-то, выдохнул и руками развел.

– Ладно. Пусть будет. Придумаем что-нибудь.

Такое чувство было, что мне сделали одолжение, за которое я должна чуть ли не в ноги кланяться. Но, отбросив от себя странные мысли, мягко улыбнулась и поцеловала Митьку, прошептав в губы "люблю". Правда, мужчина не расслабился, да и на поцелуй почти не ответил.

Проблемы начались почти сразу же. Кире было чуть больше года - самостоятельно ходить мы уже умели, но говорили со скрипом. Ничего серьезного, нужно было больше с ним заниматься и все. Митька к племяннику относился нормально. Именно нормально, другого слова и не подберешь. Кирилл его не трогал - все хорошо. Если трогал...тут надо смотреть, что он хочет. Иногда мужчина мне помогал, играл с Кирей, но как-то без энтузиазма и словно нехотя, как одолжение делал. Если я просила посидеть с ребенком, в то время как сама смогу сбегать в магазин или по делам, то Митя чаще всего кривился и отказывался. Находил сто пять причин, по которым именно в данную минуту побыть с малышом не может.

Еще одна большая проблема - садик. И моя работа, что шло вкупе. Никакой декрет мне не светил, отпуск тоже, а работала я весь день, с утра до вечера, как и Митя, впрочем. Вся надежда оставалась только на мою маму. Она, к моему безмерному удивлению и радости, совершенно не расстроилась, узнав, что Кирилл не особо оказался нужен родственникам. Наоборот, узнав о сложившейся ситуации, мама словно расцвела и даже помолодела. Снова в глазах искорки засверкали, не слишком сильно и заметно, но уже что-то.

– Мам, только у меня дело к тебе есть, - я губу прикусила и с легкой улыбкой наблюдала за тем, как Кирилл по маминой квартире лазит и все высматривает, шкодливо оглядываясь на нас и неуверенно дотрагиваясь до каких-то вещей.
– По поводу Кири.

– Ты по поводу садика?

– И по поводу садика тоже, - подтвердила я.
– На очередь мы встали, правда, под каким-то жутким номером, про который мне думать страшно. Что мне делать, мам? Я не могу работу бросить. Я, конечно, пытаюсь найти что-то с более скользящим графиком, но пока ничего.