Научи меня

Митька грязно проматерился и широкими шагами начал ко мне подходить. Он таким взбешенным выглядел, почти невменяемым. Я все боялась, что он может в таком состоянии что-нибудь ребенку сделать, я то ладно.

– Не трогай меня!
– когда он меня больно за предплечье схватил и потянул на себя, я всеми конечностями упиралась. То ли отчаянье силы придало, то ли страх, но я сопротивлялась сильно, так что Митька, снова грязно выругавшись, второй рукой больно за плечо меня схватил и сжал так, что нитки кофты затрещали.
– Отпусти! Отпусти, сказала!!!

Я широко раскрытыми глазами смотрела на красное от злости лицо, почти вплотную прижатое ко мне, наполненные животной злостью глаза и почти не сомневалась, что сейчас удар последует. Митька на меня руку в жизни не поднимал. Да никто никогда не поднимал, если честно.

Митька меня встряхнул и как котенка за шкирку поднял, заставив на носочки встать. Ворот свитера меня душить начал, сильно перетянутый и скрученный. В глазах потемнело и я двумя руками в сильную руку, под которой вены проступали, вцепилась, ногтями стараясь расцарапать, и попыталась оттолкнуть от себя. Я уже захрипела некрасиво, когда мужчина, наконец, чуть-чуть захват ослабил.

– Я не позволю тебе так вести себя с моей матерью! Поняла меня?
– он встряхнул меня, так что зубы застучали.
– Ты все границы перешла!

– Она сама виновата!

Он громко задышал и неуловимым движением меня за волосы схватил. Я не плакала до этого - ни когда с его матерью на кухне ругалась, ни сейчас. А тут прорвало, и я бить его по лицу, по груди начала, стараясь достать и поранить, а Митька только уворачивался.

– Отпусти меня! Отпусти!!! Ублюдок!

– Моли бога, - прорычал он, - что я стараюсь сдерживаться и не у***ть тебя по лицу. А так хочется. Я не позволю так относиться к ней кому бы то ни было. И ты не исключение! Не вертись!
– его крик меня оглушил.
– Не вертись я сказал!

Очередного рывка моя кофта не выдержала, и на плече образовалась огромная дырка, через которую виднелась красная нежная кожа, сейчас невыносимо болевшая из-за жесткой хватки.

– Мне все это осточертело, Кать. Я долго терпел, - теперь он говорил спокойно, тихо, почти мягко, и слышно было, как сзади меня Кирилл снова начал испуганно всхлипывать.
– Я даже согласился на этого, - небрежный кивок в сторону ребенка.
– Но чаша моего терпения не бездонная.

– Кирилла не трогай, - невнятно прохрипела я.
– Только попробуй его тронуть, понял меня?!

Митя, как неожиданно меня схватил, так неожиданно и отпустил, слегка при этом толкнув, так что я не удержалась на ногах и завалилась вбок, больно приложившись копчиком об край стола.

– Убирайся отсюда, - повторил он то, что я полчаса назад сказала его матери.
– Чтоб тебя и его через пять минут не было.

Я, собрав крупицы достоинства, выпрямилась, пытаясь не обращать внимания на прострелившую, острую боль и повернулась к Кире, взяв его на руки. Ни слова не сказала, даже обходила застывшего как статуя мужчину десятой дорогой, стараясь оказаться как можно дальше. Бар открыла, доставая свои и Кирины документы, а Митька тем временем у меня за спиной стоял и наблюдал за моими действиями. Контролировал, чтобы я чего-то лишнего не прихватила? Понятия не имею.

– Все, что оставишь здесь - выкину к чертовой матери, - бесстрастно предупредил он.

И ведь правда выкинет. Но я не шелохнулась даже. Взяла самое необходимое, вещи племянника, одежду, какую смогла вот так, с первого взгляда заметить, и ушла, ни разу не обернувшись.

– Кирюш, не плачь, уже все, - он меня своими маленькими ручками за шею обнял сильно, а мне от каждого прикосновения больно очень было. Но я терпела, потому что ему как никогда кто-то родной был нужен рядом.
– Ну чего ты, родной мой? Мы сейчас к бабушке в гости поедем. Поедем к бабушке? Не надо, милый, не плачь.

Мы на улице так же оказались, как были и дома - я в рваной кофте, вся помятая, растрепанная, и Кирилл - в легкой домашней одежде, необутый даже. Я на лавочке у подъезда его посадила и быстренько одела, пригладив светлые волосики. Я знала, что Митька за нами в окно наблюдает, но не доставлю я ему радости и не покажу своего унижения. Не здесь, не буду плакать.

Я Кирюшу на землю поставила еще раз по одежде его провела, разглаживая, и пошла такси ловить, оставляя все позади. Будь что будет, но так я жить - постоянно ощущая себя обязанной кому-то и за что-то, вечно неправильной какой-то, - я не хочу и не буду. Лучше одной, самой и не зависеть ни от кого.

Ты справишься, уговаривала я себя, вытирая без конца льющиеся слезы и сжимая маленькую ручку в своей руке. Ты справишься.

Глава 8

– Катюш, привет. Альбина далеко?

– Нет ее пока. Сама жду, - кратко ответила Катя, покручивая в руках провод телефона и все время поглядывая на часы.
– А что ты хотела, Оксан?

В трубке послышался громкий, страдальческий вздох.

– Я хотела отгул попросить. Мне ж сегодня в ночную.

– А что так?

– Свекровь приехала, - хоть лица коллеги Катя видеть не могла, но зато представить, как та скривилась при упоминании свекрови - вполне.
– Надо теперь все приготовить, убрать. Сама понимаешь.

– Понимаю. Но Альбины все равно пока нет.

– А ты не могла бы сегодня за меня отраб...?

Катя поспешно и решительно перебила.

– Не, Ксюш, никак. Сама отпроситься хочу. Никак вообще.

– А тебе зачем?
– Оксана, конечно, расстроилась, но не обиделась. Они периодически подменяли друг друга, смотря по обстоятельствам, но никогда не психовали, если как-то не получалось.

Говорить правду Катерине не хотелось. Во-первых, толком еще ничего неизвестно. Получится - не получится, что это за работа, что делать...Да и большой вопрос, устроит ли Катя Наташкино начальство. Куцова ж не пуп земли, в конце концов. А во-вторых, не хотелось вообще кому-то что-то рассказывать, пусть даже дело и выгорит. У них коллектив узкий, маленький, все друг про друга всё знают, и скрыть что-то еще постараться надо. Оксана хоть и неплохая, незлобивая, но посплетничать и косточки пообмывать любит, особенно с начальством. А потом начнется...

– С Кириллом к врачу собираемся на прием. А там по записи. А мне позарез, иначе мы к той тетке просто не попадем.

– Понятно, - женщина сразу интерес потеряла и собралась закругляться.
– Ладно, пойду дальше делами заниматься. Но я еще позвоню.

– Ага, пока.

Катя еще раз нервно взгляд на стрелку часов перевела и выругалась себе под нос. Почему время - такая коварная штука? Когда надо - одна минута так долго тянется, что проще застрелиться, а когда не надо - полчаса как секунда пролетают.