Научи меня

– Не надо меня вот только во всем обвинять, хорошо?
– резче, чем нужно было, отбрила я.
– И вас, при всем моем уважении, наши дела с Митькой не касаются.

– Как это не касаются?
– начала заводиться женщина, с каждым словом повышая голос.
– Это мой сын, вообще-то! Если нечего возразить - молчала бы тогда лучше. Я и тогда тебе говорила, и сейчас повторю если до тебя так туго доходит! Против тебя лично, я - ничего не имею. Но с Митькой вы не пара были. И ничего у вас бы не вышло!

– А "непарой" мы стали, когда вы узнали, что у меня детей быть не может?
– едко переспросила я, тоже не в состоянии успокоиться и взять себя в руки. Вот чувствовала я, не зря его мать притащилась сегодня. Мне и так тяжело постоянно в таком аду жить, а она приехала еще на мозги покапать. В чем, к моей досаде, преуспела.

– Не перекладывай с больной головы на здоровую!
– прикрикнула на меня Зоя, гневно поднимаясь с табуретки и упирая руки в бока.
– Я ни в чем не виновата, ясно тебе? Я к вам никогда не лезла и не мешала!

– Да вы все сделали, чтобы мы с ним разругались! Скажете нет? Вы думаете, я слепая совсем?

– Знаешь, Кать, - она глаза сузила, с головы до ног меня осматривая, а мне так противно и в то же время жутко под ее взглядом сделалось. А еще стыдно, сама не знаю почему, - я была о тебе лучшего мнения. Правда. Думала...да какая теперь разница, что я думала. Только вот, как бы ты меня ни обвиняла, виновата ты сама. И только ты. Сколько ты моего сына лет знаешь? Шесть? Семь?

– И что из этого?
– огрызнулась я и еще противнее стало. Стою здесь, в тесной кухоньке, рычу как шавка какая-то. А рычат только те собаки, которую силу и правоту чувствуют, и им ничего не остается, только как бессильно скалиться.

– Он не такой человек, который просто развернется и уйдет. И ты этим всегда пользовалась. Все проблемы на него свои навешала, - я вздрогнула и даже дышать перестала, широко глаза раскрыв и уставившись на убежденно кивающую женщину. Она так это уверенно сказала, что сложно даже было усомниться в ее словах. И мне не по себе стало. Очень.
– Я все понимаю, но разве он тебе должен что-то? Зачем ему все это, когда он спокойно жить может?

– Я не просила ни о чем, понятно?!
– истерично взвилась я, почти подпрыгивая на месте.
– И сына вашего я не держу. В любой момент пусть уходит, ради бога. И Кирилла я ему не навязываю! Никогда я ему ребенка не навязывала. Один раз попросила посидеть, пока я в магазин сбегаю, чтобы ему поесть приготовить?! Все! Кошмар! Я его чужого ребенка воспитывать заставляю!

– Катя...

Я со всей дури нож в раковину кинула, и неприятный стук металла по металлу по нервам бил. Плевать. Грудь под тонким джемпером поднималась и опадала. И столько всего внутри - и гнев, и боль, и ярость. А самое противное - чувствовала я себя обманутой. Как будто меня за нос водили или еще что-то, я не могла описать, но хотелось и наорать на Зою Павловну, которая все у меня разбередила в душе, и убежать подальше, потому что ее слова в цель били. И больно.

– Жить я ему мешаю?!
– зло, с ненавистью прошипела я, а Зоя - уж не знаю, что она в моих глазах увидела, попятилась и губы брезгливо и в то же время с настороженностью поджала.
– Прекрасно. Пусть катится! Только пусть сам придет и скажет все в лицо. Завалила я его своими проблемами! Надо же!

– Ты себя неправильно сейчас ведешь, - осторожно отозвалась Зоя, с опаской за моими действиями поглядывая. Очевидно, она не планировала, что наш с ней разговор меня с катушек сорвет и поставит точку в отношениях с ее сыном. Исподтишка действовать - конечно, на мозги капать - пожалуйста, но выходить виноватой и вообще, хоть как-то причастной к нашему разрыву женщина не хотела.

– Успокойся, в конце концов.

– Пошли вон!

Впервые на ее лице я увидела замешательство, которое, впрочем, сразу же сменилось на злость, исказившую Зою почти до неузнаваемости.

– Что ты сказала?!

– Убирайтесь!
– выкрикнула я решительней и громче, рукой махнув в сторону двери. И даже шаг вперед сделала, подтверждая свои слова.
– Вон отсюда!

Остатки вежливости испарились как у нее, так и у меня.

– Ты совсем охамела? Ты кто вообще такая здесь?! Это дом моего сына! Поняла меня?! А ты кто такая! Да я...

– Я здесь живу, по крайней мере, пока!

– Хамка! Хабалка базарная!
– у Митькиной матери все лицо и грудь пятнами пошли от ярости и злости. Она по сторонам оглядывалась в поисках чего-то. И если бы что-то под рукой было, она наверняка бы в меня этим запустила.
– Сволочь неблагодарная!

От громких, пронзительных и наполненных ненавистью и угрозой криков заревел Кирилл. Я сразу к нему кинулась, плечом задев загородившую проход мать Митьки. На руки его взяла и сразу успокаивать начала, хотя внутри все клокотало, а стук сердца просто оглушал. В коридоре слышно было, как Зоя меня всеми словами называет, нарочито громко одеваясь и хлопая дверью.

Всего лишь вопрос времени, когда Митька приедет домой и начнет орать. У нас редко доходило именно до скандалов, громких таких, с надрывом, чаще всего, если что-то случалось, оба молчали и своим молчанием еще больше нагнетали обстановку. Наверное, лучше было, если бы мы громко ругались и скандалили, возможно, легче бы стало.

Я почему-то уверена была, что это конец. Полностью. Митька никогда мне не простит такого отношения к своей матери, будь я хоть трижды любимая и единственная. А я ведь без Митьки другой жизни себе не представляла - действительно, столько лет вместе, притирались друг к другу, уживались, преодолевали все. А оказалось? А оказалось, что я его загружаю своими проблемами и жизнь отравляю.

Мужчина через полчаса домой ворвался, и входная дверь в очередной раз по стене хлопнула. Я бессознательно Кирилла загородила собой и руки на груди скрестила, приготовившись к скандалу. Настоящему скандалу, с криками и матом, с бьющейся посудой и наболевшими, высказанными обидами.

– Ты охренела?!
– Митька, не разуваясь, в комнату влетел и по дороге, не заметив, раздавил Кирину разноцветную игрушку, разлетевшуюся под ногами на мелкие пластмассовые осколки.
– Я тебя спрашиваю! Ты совсем из ума выжила??!

Я изо всех сил пыталась не подавать виду, что мне страшно и жутко. Митя никогда маленьким не был, да хватит и того, что он мужчина, а я женщина.

– Не смей на меня орать!

– Не сметь орать?! Ты совсем страх потеряла?
– глаза у него кровью налились, а руки сжимались и разжимались. Еще немного и Митька точно в меня что-нибудь запустит. А сзади Кирилл.
– Кто тебе право дал так вести себя с моей матерью??? В МОЕМ СОБСТВЕННОМ ДОМЕ!

– Она получила то, ради чего приехала!
– я гордо подбородок вздернула, а руки за спиной спрятала, хотя безумно хотелось прикрыть себя, чтобы не ощущать всей ненависти, которая дикой казалась.
– Нечего на меня все спихивать, ясно?! Я не обязана ее выслушивать!