Навсегда с ним

Собрав все свои силы, Турель нанес серию сокрушительных ударов, вдребезги разбив щит Гастона. Гастон отбросил обломки, но, прежде чем оруженосец успел подать другой, Турель подскочил вплотную. Первый удар Гастон отбил мечом, но, используя свое преимущество, Турель нанес боковой удар, отбить который без щита было невозможно.

Последним усилием Гастон отпрыгнул назад и лишь этим не позволил противнику разрубить себя пополам. Однако тяжелые доспехи не дали ему сохранить равновесие и удержаться на ногах.

Он упал навзничь и услышал из толпы одинокий женский вопль. В это мгновение острие меча Туреля готово было пронзить его открывшееся горло, а времени увернуться не оставалось.

— Умри же как собака! — прорычал Турель.

Гастон все же успел повернуть голову, и смертоносный удар пришелся на шлем. Лезвие оставило на металле глубокую вмятину, но пробить его не смогло и соскользнуло в сторону.

Турель снова замахнулся, но Гастон согнул ноги и резко выбросил их вверх, одной попав сопернику в живот, а другой выбив из его руки меч.

Турель оступился и упал, а Гастон, мгновенно оказавшись на ногах, бросился на противника. Подняв меч, готовый вложить все силы в решающий удар, он вдруг заметил блеснувшее в руке Туреля лезвие небольшого кинжала.

Вот она, коварная ловушка, вероломный трюк! Гастон летел на врага, не в силах увернуться, и в это мгновение Турель метнул кинжал. Нечеловеческим усилием Гастону удалось чуть развернуть тело, и клинок, миновав торло, по самую рукоятку вонзился ему в плечо. Гастон тяжело упал на бок, голову охватила гудящая боль.

Турель бросился к своему мечу. Но мысль о воровски спрятанном кинжале что-то перевернула в Гастоне. Так вот каким бесчестным образом были убиты его отец и брат! Уже ничего не сознавая, он вскочил на ноги и со звериным рыком бросился на врага. Тот, не успев добраться до меча, вынужден был отступать, прикрываясь щитом.

Гастон преследовал его, нанося удар за ударом.

— Сдаюсь! — закричал он. — Сдаюсь!

— Ты дрался как последний трус, — хрипел Гастон. — И умрешь как трус!

Следующим ударом он выбил из рук врага щит.

— Я согласен на любые условия! Чего ты хочешь? — Турель поднял руки.

— Ты же не предлагал никаких условий моим отцу и брату, когда убивал их. — Гастон не поморщившись схватился за рукоятку кинжала и выдернул его из своего тела. Он ни на шаг не отставал от отступающего Туреля, размахивая и мечом, и кинжалом.

— Я признаю, я все признаю! — вопил Турель.

— Да, теперь ты все признаешь, — крикнул Гастон, поднимая меч, пока его острие не оказалось в дюйме от лица Туреля.

Тот замер, словно собираясь что-то сказать, но вдруг метнулся к руке Гастона, державшей кинжал.

На этот раз ему не удалось опередить Гастона, который тут же сделал шаг назад и вбок. Меч описал дугу, и Турель со всего размаху налетел животом на острие.

Он пошатнулся и широко раскрыл рот, не в силах поверить в случившееся. Потом схватился рукой за сверкающую сталь, желая вытащить ее из своей плоти. Но сил не осталось. Издав отчаянный вопль, он опрокинулся на спину и с кровавой пеной на губах испустил дух.

Гастон тяжело дышал, колени подкашивались от усталости, огнем жгло раны в боку, в плече и на бедре. Дело сделано. Не нужно больше искать мести и справедливости. Не надо добиваться победы мускулами и сталью.

Бившая его дрожь постепенно проходила, как утренний туман под лучами солнца.

Все закончилось. Он снял с головы помятый шлем и бросил его на землю. Туда же полетел кольчужный подшлемник. Лицо и все тело были мокры от пота. От пота и крови. Только огромным усилием воли он не дал себе упасть на колени.

Он поднял взгляд, чтобы отыскать в толпе Селину, но его окружали одни мужские лица. К нему приблизился король и взял кинжал, который Гастон так и не выпустил из дрожащих пальцев. Повертев его в руках с гримасой отвращения, Филипп процедил:

— Вероломный мерзавец! — Посмотрев на Гастона, он продолжил: — Я попал в неловкое положение, ибо должен признать, что был не прав.

Гастон еще не успел ничего сказать, даже не перевел дыхания, как в разговор вмешался один из людей Туреля.

— Сир, теперь нашим господином… будет сэр Гастон? — тревожно спросил он.

— Да, как и я говорил, все достается победителю, — подтвердил Филипп и, обращаясь к окружающим, суровым тоном произнес: — Все вы должны принести присягу на верность де Варенну.

Человек, обратившийся к королю, перевел глаза на Гастона.

— Тогда нет смысла дальше хранить ужасную тайну. Ваше величество, то, что говорил герцог перед смертью, было… правдой.

— Да, — подтвердил другой человек из толпы. — Несчастье с сэром Сореном и сэром Жераром было коварным убийством, а не несчастным случаем. Герцог вызвал наемников с юга, чтобы те выполнили черную работу. Мы не знали деталей, но слухи до нас доходили.

— Но почему вы так долго молчали и поставили в неловкое положение своего короля? — грозно спросил рассерженный Филипп.

— Герцог пригрозил, что, если мы хотя бы словом обмолвимся, наших жен и детей тоже будет ждать такой же «несчастный случай».

— Мы хотим сказать еще об одном, — добавил третий вассал. — Засаду на дороге устроил наш господин, а не сэр Гастон. И герцог в самом деле рассказывал леди Кристиане о своих злодейских планах. Он собирался убить их обоих.

— Я там тоже был, — признался еще один. — И слышал все от слова до слова.

Из толпы донеслись возгласы, подтверждающие сказанное. Король хмуро обернулся к Гастону.

— Похоже, я оказался единственным, кто не распознал истинной сущности Туреля, — сухо произнес Филипп. — Что ты решаешь, Гастон? Эти люди знали правду, но скрывали ее. Их судьба в твоих руках. Теперь ты имеешь право изгнать их из твоих владений.

Гастон, успокоив дыхание, выпрямился во весь рост и посмотрел в глаза людям Туреля. Они ведь могли и дальше скрывать свою тайну, но у них достало мужества рассказать обо всем, хотя они многим рисковали.

— Ваше величество, — торжественно начал он после долгого молчания. — Мне нужны сильные и отважные люди, чтобы защищать мои земли. Что было, то прошло. Тем, кто поклянется мне в верности и не нарушит клятвы, нечего бояться.