Навязанная Королю, или отбор на выживание

Зависть к их способности быть столь открытыми и свободными в своих эмоциях — того, чего я себе никогда не позволял.

Поспешил отогнать крамольные мысли, не желая признавать сомнения в своих убеждениях.

Моя гордость и предубеждения казались мне надежными оплотами, за стенами которых я привык скрываться всю свою жизнь. Однако возведенные годами укрепления начинали трескаться, позволяя правде просочиться внутрь — а это было для меня невыносимо. Потому вновь напомнил себе о потере Кристалла Бытия — вине человеческого народа, о смерти моего отца, ложившейся тенью на их совесть.

Я не мог позволить себе сочувствия к ним, иначе утратили бы всякий смысл все мои потери и сама наша борьба.

… Когда я отвлекся от своих размышлений, в зал бесшумной тенью вернулся Ралан с обхода.

Следя за его передвижениями краем глаза, заметил взгляд человечки Айлин, устремленный на моего товарища с жадным ожиданием. Не мог не усмехнуться, вспомнив, как Ралан осмелился поцеловать эту девушку. Его поступок стал для меня самого полнейшей неожиданностью.

Если отбросить вражду между нашими народами, Айлин и впрямь была хороша собой — нежные, трогательные черты, большие доверчивые глаза. Из нее выйдет прекрасная супруга, любящая и заботливая.

Однако кроткая на вид девушка сильно удивила меня, когда холодной головой оценила обстановку и вывела меня из глубин страха угрозами о детишках-человечках. Бррр…

И вот теперь Айлин вновь то и дело бросала на Ралана влюбленные взгляды исподлобья, словно он был единственным мужчиной в этом унылом пристанище. При малейшем намеке его внимания, она вспыхивала румянцем и отводила взгляд.

«Может, стоит просветить ее, что у Ралана есть невеста?» — мелькнула у меня шальная мысль.

Я вернулся к своему жалкому соломенному ложу и… меня поджидал сюрприз.

На самом краешке моего тюфяка свернутой трубочкой лежала записка…

Кто мог оставить послание?

Глава 20. Тайная встречи за гобеленом

Я вернулся к своему жалкому соломенному ложу и… меня поджидал сюрприз. На самом краешке моего тюфяка свернутой трубочкой лежала записка.

Развернув ее, обнаружил неровные, но твердые строки, указывающие место и время встречи.

Ни подписи, ни объяснений. Лишь лаконичные слова: «Гобелен, третья смена караула».

Кто мог оставить послание? И почему именно мне? Мои мысли метались от одной догадки к другой, но ни одна не казалась достаточно убедительной. Тем не менее, я твердо знал, что отправлюсь туда, невзирая на таинственность отправителя.

… В назначенный час, когда орки сменяли караул, я тихо прокрался к месту, указанному в записке. Осторожно осматриваясь по сторонам, прошел в укромный уголок за гобеленом, идеальный для скрытной встречи.

Передо мной возникла фигура в одеждах культиста, что мгновенно вызвало во мне напряжение. Но когда человек поднял на меня взгляд, моё изумление достигло апогея — это был Торин, мой наставник, драх, который обучил меня искусству войны и стратегии, мой второй отец.

— Даниэль, — произнёс он мягко, — я знал, что ты придешь.

— Как ты здесь оказался? — спросил я, не скрывая удивления.

Торин на мгновение замер, словно взвешивая каждое слово.

Короля Эльдории непременно будут искать, в этом не было сомнений. Однако столь стремительные поиски: проникновение сюда, оценка окружающей обстановки и установление контакта требовали наличия внутренних связей — либо королевские шпионы были среди нас, либо у меня были союзники в самом сердце вражеского лагеря. Иначе подобная оперативность была бы невозможна.

— Это долгий рассказ, Даниэль, — начал он, — и мне пока нельзя рассказать тебе все. Только будь предельно осторожен. Мы работаем над тем, чтобы завершить этот Отбор, но защита культа непробиваема, особенно теперь, когда у Харкана в руках несколько осколков Кристалла Бытия.

— Откуда у тебя такие сведения? — с недоверием перебил я.

— Мне известно многое, мой мальчик, — усмехнулся с мрачной усмешкой мой наставник. — Но сейчас не время для историй. У нас мало времени.

Я колебался, сомневаясь в его словах, но тут до нас донеслись шаги приближающегося нового караула. Нужно было уходить, чтобы избежать обнаружения.

— Верь мне, Даниэль. Я всегда был на твоей стороне и никогда не предам тебя, — торопливо, что было для него несвойственно, продолжил Торин.

Нужно было уходить, у нас оставались лишь считанные секунды.

— Найди того, чья метка отличается от остальных, тогда… — Слова Торина оборвались на полуслове, унесённые спешкой, где он отвернулся и растворился в тени, словно присутствие учителя мне привиделось.

Мне оставалось лишь строить догадки о причинах поиска участника с отличной меткой.

Вернувшись в зал, я поделился услышанным с Раланом. А уже ночью метался в тревожных размышлениях: причин не доверять моему наставнику у меня не было, но тогда вопрос — как он узнал о месте нашего заточения? И каким образом облачился в одежды культистов? Хотелось верить ему, но ситуация требовала трезвого рассудка.

Тем не менее, решил с утра поискать участника, о котором упомянул Торин — того, чья метка отличалась от моей.

… Однако на утро события приняли иной оборот, повременив мои планы.

Тяжелую поступь орков было сложно не узнать даже издалека. Всех участников Отбора созвали в главный зал, откуда порталами перенесли к подножию таинственной башни. Ни это место, ни сама башня не были мне знакомы, однако что-то подсказывало, вскоре я окажусь внутри ее стен.

На некотором возвышении, ближе всего к громаде башни, стоял Харкан в окружении своих приспешников. Как обычно, в темных мантиях с капюшонами, скрывающими лица. За недолгое время, что я был вынужден провести здесь, выяснить что-то более существенное о культе не удалось.

Но раз Торин объявился, значит, младший брат Александр знает о моем местонахождении. И я надеялся, что вскоре представится возможность выбраться отсюда, а затем и покончить с играми фанатиков. Слишком много смертей за столь короткий срок, не говоря уже, что, если культу удастся собрать все осколки Кристалла Бытия, это обернется истинной бедой. Вряд ли они замышляют благое.

Как же бесила беспомощность и осознание, что Харкан со своей сворой знают неизмеримо больше! Мы годами искали хоть какие-то упоминания о Кристалле, а культ не только обладал обширными знаниями, но и завладел частью осколков.