Навязанная жена. Единственная
Шрифт:
Свекровь еще сильнее побледнела, а потом начала перечислять:
— Я дала Люцилле ложную надежду. Я внушила ей, что как только ты уедешь, Рейган выберет ее. Именно я поддерживала ее и утешала, давала обещания, которым не суждено было сбыться. Если бы я не…
— То это ничего бы не изменило, — перебила я, качая головой. — Конечно, вам не стоило идти против Судьбы, но я могу вас понять. Я сама была не рада этому союзу и пробовала сбежать. Поверьте, невесте-ведьме мало кто способен искренне порадоваться. Люцилла сама сделала свой выбор. И она, и ее отец. Вашей вины в этом нет.
—
— Доброй меня тоже сложно назвать, но я действительно ни в чем вас не виню. Вы хотели лучшего для своего сына.
Никандра кивнула, внимательно меня изучая.
— Ты действительно хорошая девушка, Франческа. Судьба сделала правильный выбор. Из тебя получится великолепная княгиня. Намного лучше, чем я.
— Боюсь, мы этого не узнаем, — слабо улыбнулась я. — Я не останусь в Запределье и совсем скоро вернусь домой.
Свекровь отреагировала немного не так, как я ожидала. Никаких ахов, вздохов сожаления и уговоров. Она лишь выпрямилась, слегка поджала губы и только потом сдержанно поинтересовалась:
— Рейган знает?
— Да. Он уже договорился с верховным синклитом, чтобы они открыли ворота раньше срока.
— Мой сын — идиот, — совершенно искренне провозгласила свекровь. — Ему надо было умолять тебя остаться, на коленях стоять, а не отпускать. За те недели, что остались до весеннего открытия ворот, он мог бы уговорить тебя.
О да, Рейган действительно мог бы уговорить меня. Вот только я не хотела. Единственное, что мне требовалось — вернуться в Свободные земли, выдохнуть и найти себя, поскольку я уже так сильно запуталась, что самой не распутать. Не хотелось под властью эмоций принять решение, о котором буду потом жалеть всю жизнь, сомневаться и думать, правильно ли я поступила.
— Потому что Судьба так решила? Поэтому я должна остаться здесь?
— Нет. О спасении мира я сейчас думаю в последнюю очередь. Просто мой единственный сын очень сильно тебя любит, — совершенно спокойно ответила Никандра. — Настолько сильно, что я не знаю, как он собирается жить без тебя.
Всего пара фраз, а у меня моментально вспыхнуло лицо. Одно дело слышать эти слова от Рейгана, и совсем другое — от его матери. Я совершенно не представляла, как на это реагировать. Поэтому попробовала возразить:
— Послушайте, вы не можете знать…
— Могу, — быстро перебила меня свекровь. — Знаю и вижу. И не только я. Это все наблюдают и понимают. Я своими глазами видела, как он нес тебя окровавленную на руках, Франческа. Видела его лицо и глаза в тот момент. Там было столько боли и отчаяния! Он готов был отдать за тебя свою жизнь и отдал бы, если бы мог. Он два дня не отходил от твоей постели и звал тебя назад. Поверь, из обычного чувства долга так не делают.
— И что теперь? — спросила я. — Вы уговорите его оставить меня здесь?
Тут Никандра вновь меня удивила.
— Хотела бы, но нет. Я ничего не стану делать. Однажды я уже решила пойти против воли сына, и мы обе знаем, что ничем хорошим это не закончилось. Теперь… теперь я просто постою рядом и приму любое его решение. Даже столь безумное, безрассудное, нелогичное и крайне болезненное. Ты сама должна сделать выбор.
Так что подумай хорошенько и не ошибись. Сейчас от этого зависит не только твоя жизнь.Глава 24
На следующий день мне стало настолько легче, что я не только смогла встать с постели, но и даже начала выполнять кое-какие обязательства, которые сама на себя взвалила. Некоторые из них были очень даже приятными. Например, встреча с Бекки.
— Княгиня, простите меня, — прямо с порога заявила она и тут же заревела, размазывая крупные слезы по щекам.
— Боги, ты-то за что просишь прощения! — ахнула я, не зная, то ли смеяться, то ли тоже заплакать. — Это мне стоит просить у тебя прощение. Это ты пострадала из-за меня.
— Я вас… я вас так… так подвела, — с трудом выдавила она между громкими всхлипываниями и снова разрыдалась.
Похоже, своей жалостью я только ухудшила ситуацию. Значит, следовало сменить тактику.
— Бекки, успокойся, — сказала максимально строго. — А то я сейчас начну волноваться. А мне нельзя. Я еще слишком слаба.
И это неожиданно подействовало. Бекки вздрогнула всем телом и подняла на меня испуганные голубые глаза. Всхлипывания сразу же прекратились. Она быстро выпрямилась и вытерла слезы.
— Вам плохо? Позвать Селению? Я сейчас…
Этого только не хватало! Если целительница подумает, что мне стало хуже, опять уложит меня в постель. А я уже и так належалась на неделю вперед. Аж все тело болело.
— Нет, мне не плохо, — поспешно заверила я. — Но от твоих причитаний начинает слегка болеть голова. Так что прекрати. Я очень рада, что с тобой все хорошо и отравление никак не повлияло.
— Я больше не буду, — тут же пообещала горничная. — Просто… это такое счастье видеть вас живой и здоровой. Я все эти дни молила богов, чтобы вас исцелили.
— Спасибо.
Такая искренняя забота меня до сих пор немного удивляла. Я не привыкла к такому. Дома все было иначе. Да, до четырнадцатилетия меня обожала вся семья. Младший ребенок в семье, обо мне заботились, иногда даже сверх меры. Потом, после обретения темной силы забота перешла в маниакальное желание переделать меня всеми известными способами.
В академии ко мне относились по-другому. Да, у меня имелись друзья, меня не считали изгоем, но там… никто и никогда так искренне не беспокоился обо мне. Если случалась неприятность, то, скорее, становилась поводом для насмешки. Все старались использовать слабость другого, чтобы пошутить. Да я и сама была такой же.
А сейчас… сейчас обо мне волновались. По-настоящему волновались. И от этого… мне становилось только хуже.
Я ведь точно была уверена, что мне здесь не место. Что за какой-то месяц нельзя полностью изменить свои мечты и планы. Только вот чем больше проходило времени, тем сильнее я сомневалась.
После Бекки меня неожиданно навестила Аннабель. Девочка маленьким ураганом вбежала в палату. Единственное, что я успела сделать, услышав, как хлопнула дверь, — повернуться. В следующее мгновение меня крепко обняли. Так крепко, что дышать стало трудно.