Найди меня, мама

— Спасибо. Вашими стараниями, — не могла не подпустить яду.

— Вас ведь Риттель привез, — он вопрошающе уставился на меня.

Роман не обратил внимания на мой тон. Он язвил и шутил, но заметно было, что беспокоился о чем-то. Очень беспокоился. Одновременно говорил и думал.

— Да, Лев Маркович был любезен, — кивнула я, снова отогревая озябшие кулачки дыханием. — Вы чего это! Пустите!

Роман перехватил обе мои ладони горячими пальцами и засунул себе в боковые карманы. Его пальцы нежно потирали мои, разминая окоченение. Если бы не мое крайнее удивление его бесцеремонностью, застонала бы он счастья. В его ладонях пальцы начали отогреваться. Я терпела и ждала продолжения, понимая, что просто так он бы меня не остановил. Роман резко высвободил руки, прихватил меня за плечи и передвинул, пряча под козырек входа, спасая от снегопада.

— Нам нужно поговорить. Лучше здесь, на улице. Дома ушей много, — пояснил свое странное поведение Шалый. — Я не задержу надолго. Замерзнуть окончательно не успеешь.

— Хорошо. Говорите, — я с тоской глянула на недосягаемую теперь ручку двери.

Планы согреться, помыться и съесть горячего летели крахом.

— О чем с вами говорил Риттель? — он сразу же приступил к допросу. — Может было что-то странное? Или он задавал какие-нибудь вопросы… нетипичные? Вспомните, Даша, это важно.

— Он предупредил меня о грозящей опасности и посоветовал держаться от компании и вас подальше, — припомнила слова адвоката.

— И все? — он недоверчиво сощурился.

Можно подумать, этого мало. Мне более чем достаточно.

— Намекнул, что похищение и сфабрикованное дело — это только начало. Дальше будет хуже.

— Понятно, — задумчиво проговорил Роман, делая какие-то свои выводы. — Он звонил кому-нибудь при вас? Может, ему звонили?

— Да, ему звонил Сергей Алексеевич… несколько раз, — припомнила я. — Я заснула на обратном пути. Могла не услышать.

— Зачем к вам утром приезжал мой Максим? — резко поменял тему разговора Роман, словно пытался сбить меня с толку.

"Мой Максим"- мысленно поправила его, чувствуя, как при мысли о моем мальчике потеплело в груди. Отпираться и темнить, больше не было смысла. Лучше сразу признаться, что я знаю маленькую тайну Шалых.

— Максим признался мне, рассказал правду, — снова бросила тоскливый взгляд на дверь и уставилась на заснеженный газон с фонтаном и елями перед домом.

За дверьми, сколько не прислушивалась, царила тишина. Ни Денис, ни мальчики не встречали меня. Ладно, мальчишки, но Денис…!

— В чем признался? — Шалый вздернул удивленно две брови, слегка подавшись ко мне.

Полы куртки распахнулись, в нос ударил неприятный, резковатый аромат туалетной воды. Быстро выдернула руки из его карманов и отступила назад, пытаясь сохранить первоначальную дистанцию. Чувствовала себя, как на допросе. Вопрос — ответ. Но лучше сказать как есть, Роман не отстанет, пока не получит ответы на вопросы.

— Его мать перед смертью призналась, что он приемный и рассказала обо мне, уверяя, что я буду его искать и приду сама, — я перестала дышать, глядя на Шалого, боялась пропустить смену эмоций на лице.

Пару мгновений он осмысливал сказанное, хмыкнул и уставился на меня насмешливым взглядом. Смотрел долго, точно выжидал чего-то. По красивому лицу мужчины пробежала легкая тень.

— Ты ведь рада, что это он? Так? — легко перешел на "ты".

— Рада, — не стала отпираться, поняв, что он о моем сыне Максиме. — Очень рада… очень…

— Ну, еще бы… Умненький, послушный. Мечта всех мамочек вроде тебя, — Шалый продолжал насмешливо улыбаться. — Поверила пацану? Даша, Даша… — он снова покачал головой. У меня оборвалось сердце. Роман, единственный, кто знал о подмене, не подтвердил слова Максима. Я уже сама не знала, чему верить. По большому счету, мне уже было все равно, так я устала догадываться и вычислять. — Ладно, я обещал тебе признание, — Роман посмотрел на меня так, точно я признание у него выклянчила, доставая нытьем не один день. — Будет тебе признание… У моей Юли выявили онкологию. Она прошла успешный курс химии, но… В общем, все дело в Максимке. Он рос слабым и болезненным. Перенес операцию, только родился, — он тяжко выдохнул. — У обоих мальчишек начались проблемы еще в роддоме. У Вадьки легкие раскрылись не полностью, задыхался, но обошлось. У Максима проблемы сердцем. Моя Юля боялась, что болезнь заберет ее раньше времени, пожалела его, потому так ему сказала. Хотела, чтобы он меньше переживал. Берегла его сердце, — он уставился на запорошенный белым газон. — Она вообще всех берегла, даже сестру Беллу. Все ей прощала. Даже то, что нельзя. Потом уже призналась, что не сама упала с лестницы, а Белла помогла. Хорошо не высоко было, — он потер подбородок и прикрыл глаза, точно винил себя в мягкосердечии бывшей жены. — Уверен, в аварии, где Юлька погибла, не обошлось без Беллы. В тот день Юля с сестрой собирались покататься на лошадях. Мы с Сергеем не должны были ехать вообще, но загорелись идеей. В последний момент, Белла отказалась. Я помню ее странный взгляд на Сергея. Она еще что-то сказала ему, пытаясь задержать…

— Она призналась мне, что убила Юлиного новорожденного мальчика, — не выдержала я.

Замерла, понимая, что сейчас он скажет правду. И ждала, чувствуя, как испуганно трепещет сердце, его ответа. Мороз пробирался под полы легкого пальто, но я не чувствовала, как коченели ноги и тело, вся превратившись в ожидание. Вокруг стояла оглушающая тишина, звеневшая в голове одной до предела напряженной струной.

— Не смогли доказать, что это сделала она, — Роман скривился и потер лицо. Признания давались ему с трудом. — Сердце матери не выдержало бы такой "новости". Юлька едва очнулась, все время спрашивала о ребенке. В этот день в роддоме остался я, Сереги не было. И хорошо, что не было. Врач предложил… взять твоего больного, — слова Романа точно ударили в грудь. Я пошатнулась, но ухватилась рукой за стену, останавливая падение. Он, не замечая ничего, продолжал:- Рассказал, про мать-одиночку, студентку, у которой нет денег и возможности растить двоих. И поменял детей он только, чтобы спасти твоего мальчишку… — он помолчал, все так же пялясь в жемчужно-серое небо, щедро одаривающее землю снегом, — случись такое, я сделал бы это снова. Я ни о чем не жалею.

Сглотнула сухим горлом, пытаясь осмыслить все, что только что он рассказал мне. Судьба тысячью нитями, что крепче стальных канатов, связывала меня с этими людьми, с этой семьей, частью которой я уже стала незаметно для себя. Радостная обреченность — вот, что я сейчас чувствовала.

— Ты хороший брат, но ты чудовище, — только и могла выдавить из себя я.

— Может быть, — пожал плечами Шалый. Он обернулся ко мне, перехватил ладони и погрел дыханием. Зеленые глаза блеснули насмешкой. — Ты здесь не просто гость. Это и твой дом тоже, Даша. Я желаю вам с Серегой счастья. Он заслуживает такой жены как ты и… — в глазах блеснула насмешка, — дочки.

Легко сбежав с крыльца, Роман, не оглядываясь, уверенно направился в сторону гаража. Я смотрела вслед мужчине, пятнадцать лет назад походя разрушившему мою жизнь… а сейчас, кажется, отстроившему ее обратно.

Глава 42

Сергей

О деле не думается. Вернее думается, но с трудом. Я вчитываюсь в строчки, кричащие о крысах, не так давно промышляющих в моей компании, а перед глазами картинка Даши, гуляющей, знакомящейся со своим новым домом… нашим домом.

Для себя я все давно решил. Именно Даша родит мне наследника. Осталось убедить в этом ее. С ревностью к Заварзину я, конечно, перегнул. Это уже никак не исправишь. Но зато теперь она знает меня всякого. Сюрпризов больше не будет. Если любит после всего мною наделанного, то точно любит. Надеюсь, что ее любовь мне не почудилась. Обижена на меня, конечно, но настоящее чувство сильнее. Я-то постараюсь загладить вину, и для этого мне нужны авторитетные в глазах Даши помощники. Совсем скоро они прибудут, если не уже на месте, и начнут агитацию за мою со всех сторон очень симпатичную кандидатуру.