Найди меня в темноте
Шрифт:
– Он постоянно под подушкой или рядом. А в первые дни она вообще ложилась прямо в ботинках. Я караулила, пока она засыпала, и стягивала их с нее. Сначала она вскакивала при этом. Потом привыкла, что я ее разуваю… Хорошо хоть сейчас все начало меняться к лучшему. Она стала спокойнее. Она стала привыкать… стала привыкать к Александрии. И к нам.
Дэрил смотрит на Бэт и замечает, как она начинает во сне сворачиваться в клубочек, обнимая себя за плечи. Несмотря на начало лета и жаркие дни, ночи пока еще наполнены прохладой. Куртка Бэт осталась в пикапе, как и его толстая фланелевая
Надо было сказать ей взять что-нибудь из спальни наверху, прежде чем она завалилась спать!
Он поднимается на второй этаж в спальню, в которую тогда заходил с большим нежеланием. Потому что знал, что спальня его просто добьет после увиденных на стене фотографий. Потому что он понимал, что именно такая спальня была бы у Бэт в той другой жизни. И такой маленький аккуратненький домик. На порог которого прежде ему бы точно не было хода. Да даже постоять на дорожке к крыльцу! Не ему!
Дэрил срывает рывком одеяло с кровати и вдруг замечает что-то в постели. Шелковая тонкая вещица, уже потерявшая за давностью времени тонкий аромат духов, которым была прежде пропитана. Это почему-то снова напоминает ему о долбанном кружевном лифчике, который Бэт крутила в руках. А это тащит за собой в его голову мысли… мысли, которые не должны даже касаться Бэт Грин. Никак не должны касаться…!
Он тащит одеяло вниз, укрывает ее, но отходит не сразу. Просто не может. Пальцы горят огнем, так ему хочется коснуться ее. Ее лица, где он, несмотря на сумерки летней ночи, может разглядеть тонкие полоски ее шрамов. Ее волос, пряди которых выбились из косы и сейчас лежат на подушке.
Он не помнил сейчас, видел ли их распущенными прежде, в тюрьме или на ферме. В дни, когда они были вместе, только он и она, точно нет. И в день долбанного пикника – барбекю! – эти волосы просто выбили из него дух. Она казалась тогда такой… такой…
И пальцы это мудака Рейвена в ее волосах. Вызывающие желание сломать к херам эту руку…
Дэрил замечает, как ее веки начинают чуть подрагивать, и понимает, что она может сейчас проснуться. Он сам тоже чувствует чужой взгляд даже во сне. Инстинкты или какая другая херня, но чувствует. Потому он с неохотой снова отходит к окну.
Долбанные ходячие… откуда вас так много тут? Когда в прошлый раз они были здесь, подчищая магазины, тут их было всего несколько. Теперь же сотни… если не больше. А еще почему-то приходит в голову, что это не те, что прошли по автостраде…
Он замечает краем глаза полки с книгами и всякой херней, типа статуэток и вазочек, и идет к полкам. Именно здесь он забрал ту книгу с сине-желтой обложкой. Над пропастью во ржи, напоминает себе. Наверное, и сейчас можно найти что-то, что Бэт когда-то читала. Если он одолеет эти книги, быть может, он станет понимать ее лучше. Станет ближе к ней.
Готов поспорить этот мудак Рейвен читал все, что читала Бэт.
Дэрил никогда не задумывался прежде откуда Рейвен родом и кто он. Оказалось, что тот из Нью-Йорка, из семьи, у которой были не только апартаменты в Трайбеке, какого бы хера это ни было, но и пляжный, мать его, домик в Хэмптоне.
Судя по тону, которым это произносила Сэм, когда Дэрил спросил у нее о Рейвене, это был не просто пляжный домик. А слово апартаменты говорит само за себя.Элитная школа, он готов биться об заклад. Потому что говорит Рейвен иначе. Как по-книжному. Как Бэт. И университет. На пальце он носит кольцо с университетским гербом.
Херов принц… херов принц!
Дэрил снимает с полки одну книгу за другой, смотрит внимательно на обложки и пролистывает страницы, отчего в воздухе поднимаются облачка пыли. Потом замирает, глядя на ярко-красную кожаную обложку, которую видит среди остальных. Первые же страницы сразу говорят ему, что это.
«17 июня. Сегодня я проснулась рано утром, только-только встало солнце. За окном так громко щебечут птицы, что удивительно, как их не слышит Грэг. О, Грэгги, ты так сопишь, когда спишь носом в подушки! И так сладко пахнет цветами… В такие минуты понимаешь, насколько прекрасна жизнь. И насколько ты должен быть благодарен за них…»
Дэрил не читает дальше. Не потому, что эта чужая жизнь, в которую он так неосмотрительно заглянул. Потому, что понимать, что принцесса, которая когда-то так радовалась жизни, несколько лет назад… Он не хочет думать об этом даже. Просто вырывает первые исписанные страницы аккуратно, вытирает обложку от пыли полой рубашки, а потом кладет этот дневник в рюкзак Бэт, который валяется возле дивана.
Она тоже когда-то что-то писала в своей маленькой книжке. Может, сумеет сейчас написать то, что не может рассказать никому. Выпустит демонов, которые где-то сидят глубоко внутри. Куда ему нет хода…
– Дэрил…
Он замирает с рюкзаком в руке, словно вор, пойманный на месте преступления. Кидает быстрый взгляд на Бэт, боясь встретиться с осуждением в ее глазах. Но ее глаза закрыты. Она спит. Неспокойным сном, понимает он, опуская рюкзак на пол. Ее губы искривлены, словно она вот-вот заплачет. Пальцы сжимают крепко одеяло.
– Нет! Нет!
– вдруг выкрикивает Бэт резко и отрывисто. Слишком громко в том положении, в котором они оказались, будучи запертыми ходячими. – Я…! Нет…! Нет!
– Бэт, - он присаживается на край дивана и торопится разбудить ее. Потому что видит, как ей плохо и больно сейчас, как выгибается ее тело на диване, а пальцы комкают одеяло. – Бэт, тихо… тихо… просыпайся…
Дэрил трясет ее за плечо. Сначала легко, потом сильнее, когда она не реагирует на это касание, а только кривит губы. Она не сразу открывает глаза, но когда это делает, у Дэрила сжимается сердце от того, что он видит в них. Ужас. Просто животный ужас. Боль. Отчаянье.
Охренеть, Бэт… Бэт…
Дэрил в последний момент замечает, как ее пальцы сжимаются на рукоятке ножа, и успевает сжать с силой ее запястье до того, как она замахнется и вонзит лезвие в него.
– О Господи, Дэрил, это ты, - потрясенно говорит Бэт, когда глухой звук упавшего в ковер ножа и боль в запястье приводят ее в чувство. Смотрит на него, широко открыв глаза и тяжело дыша. Он понимает, что делает ей больно, и тут же отпускает ее руку. И как только он разжимает пальцы, она вдруг бросается ему на шею.