Найди меня в темноте

На этот раз Дэрил успевает перехватить ее руку. Сжимает с силой, понимая краем своего сознания, незамутненного яростью, что делает ей больно.

– Еще раз так сделаешь, я тебе сломаю руку, Грин!

И тогда она поднимает левую руку прямо к его лицу…

Он перехватывает и это запястье, вынуждая ее опустить этот гребаный палец, и заодно разворачивается и впечатывает ее спиной в стену. Что ты творишь, проникает откуда-то мысль в его голову. Что ты творишь сейчас?

Он не знает. Он сам не знает, что происходит сейчас. Чувствует пальцами, как бьется бешено пульс у нее на запястьях. Словно она только что вернулась с долбанной пробежки. Чувствует всем телом каждый изгиб ее тела, которое он прижал к стене. Она смотрит прямо в его глаза. С вызовом. Со злостью. И есть еще что-то такое, что он никак не может определить.

Ее глаза сейчас подобны бушующему океану. Это уже не спокойные озера.

И они так похожи на те глаза, что он видел в своих долбанных снах…

Наверное, поэтому случилось то, что случилось. Или из-за шепота, которым отдалось сейчас в голове.

Она вся твоя. Она принадлежит тебе. Она всегда принадлежала тебе. Возьми ее.

Это шепот даже заглушил привычные возражения, которые пошли в который раз по кругу в его голове, твердя, что он должен немедленно отпустить ее.

Потому что это Бэт Грин. Потому что это все охренительно неправильно.

Он соглашается. И именно поэтому он не отпускает.

Потому что это Бэт…

Ее губы мягкие, а изо рта пахнет шоколадом. Это последнее, что мелькает в его голове, прежде чем огонь поглощает его полностью. Подчиняя себе.

Выпить ее до дна. Глубокими и жадными касаниями языка и губ, которые никак не могут утолить его жажды. Только сильнее распаляют ее. Особенно когда чувствует, как Бэт улыбается прямо под его губами. Это во сто крат сильнее по ощущениям, чем его сны. Наслаждение от ее губ во сто крат сильнее…

Когда он успел отпустить ее запястья? Бэт запускает пальцы в его волосы, потом проводит ими вниз по шее, и он сильнее вдавливает ее в стену. Надо остановиться. Сейчас. Это же долбанное утро. Это дом Мэгги.

Но эта мысль сразу же теряется, когда Бэт вдруг выгибается в его руках, прижимаясь к нему теснее. И он понимает, что ему просто охренительно необходимо коснуться ее кожи. Ее обнаженной кожи.

Они замирают оба, когда его пальцы хватаются за край ее футболки. На короткое мгновение разрывают поцелуй и смотрят друг другу в глаза. В глазах Бэт бушуют такие волны, что его снова захлестывает с головой невыносимое желание. А когда она просто поднимает вверх руки, чтобы ему было удобнее стянуть футболку…

Охренеть, Бэт… просто охренеть…

Он стаскивает с нее футболку. Бросает куда-то в сторону. А потом снова целует. Потому что не целовать ее теперь для него нереально. Словно ее губы – это что-то, что дает ему силы дышать сейчас. Оторвись от них, и все, ты покойник. На этот раз он чувствует ее обнаженную кожу под своими руками. Она такая же горячая, какой он запомнил с той самой ночи, когда вот так же хотел целовать ее. Держать в своих руках.

Она вся его. Вся. Его.

Охренительно горячая. Охренительно сладкая. Охренительно нежная…

Он с трудом отрывает губы от ее губ, чтобы скользнуть по щеке к уху, а потом к шее. Она так выгибается при этом прикосновении губ в его руках, что он с трудом удерживает ее. Прижимает сильнее к стене. И снова скользит губами. Прямо туда, где смыкаются косточки, в эту ямочку. Потом по ключице… Медленно… Чтобы уже от ключицы поползти губами вдоль лямки лифчика. К родинкам, которые помнит так хорошо.

– Дэрил…, - выдыхает Бэт, цепляясь в его волосы. – Дэрил…

Протяжно. С легким придыханием. Как только она умеет.

А потом слышит не только ее шепот. Но и что-то другое. Плач. Детский плач. Мелкая…

– Бэт, - выдыхает, с трудом отрываясь от нее. От ее кожи. От ее губ. От ее сладости. – Бэт, наверху ребенок плачет…

– Что? Какой ребенок? – шепчет она, совсем осоловевшая, и ее вид – с распухшими губами, непонимающей, что происходит, снова заставляет его гореть в этом долбанном пламени, от которого уже так тяжело в паху.

– Мелкая. Патти. Она плачет наверху.

Наконец осознание происходящего проникает в мысли Бэт. Она понимает, что стоит в кольце его рук, в одном лифчике и шортах, понимает, что только что тут происходило, и медленно краснеет. Так, что заливает краской не только лицо, но и уши, и часть шеи.

Дэрил поднимает с пола ее футболку, а потом обхватывает ее за талию и выносит из кухни. Потому что вокруг них полно осколков от банки, которую он грохнул об пол, а она босая. Бэт быстро убегает наверх, натягивая на себя футболку, а он начинает собирать осколки.

Когда Тара заходит в дом через какие-то пять минут, в кухне, как кажется ему, уже все прибрано. Дэрил стоит и ждет напряженно появления Бэт, шаги которой слышит наверху. Он даже не слышит, что ему говорит Тара. Как всегда болтает о какой-нибудь херне. Ему всегда казалось, что ей абсолютно по херу, о чем болтать, главное - слышать свой голос.

Слышит только шаги Бэт по лестнице. Она входит в кухню с Патти на руках, и на миг он снова возвращается назад во времени, когда точно так же носила Боевую малышку. Но только это уже не Боевая Малышка. И Бэт уже не та девочка.

Она смотрит на него от дверей. Лоб пересекают те же долбанные морщинки, которые вводят его сейчас буквально в панику. И тогда он говорит первым. Чтобы не дать этим мыслям, что сейчас ходят за этим высоким лбом, все испортить.

– Привет.

Долбанное слово. Которое всегда приходит в голову единственным, когда ему нечего сказать. Когда ему так нужно что-то сказать. Долбанное слово…

– Привет, - улыбается ему Бэт. Те секунды, которые она помедлила с ответом, чуть не привели его на больничную койку.