Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и К°

К концу разговора Нина призналась, что поступила опрометчиво.

— Я хочу встретиться с моим врачом, — прямо заявила она Оксане, нисколько не стесняясь и ничуть не заботясь, как девушка воспримет это откровение.

— У тебя есть Марчелло, — напомнила Оксана.

— Ну и что? Если бы Гриша только согласился... Но нет, он не согласится, я его знаю. Он слишком советский.

— А Марчелло... слишком западный?

— Марчелло? — Нина вздохнула. — Все было бы не так, если бы наши с ним отношения оказались другими. Нет, мы не ссоримся. Мне порой бывает страшно, как это он не чувствует моей тихой ненависти к нему. Экономный до скупости. Выдает на хозяйство определенную сумму — и никаких излишеств. Мне кажется, что он не знает даже самого понятия любовь. Для него она не существует. Он слишком практичный. Ни эмоций, ни радости, ни грусти... Спокойствие каменной статуи. У меня жизнь деревенской коровы. — Нина отбросила сигарету. — А с моим врачом все было бы по-другому. Он — весь из эмоций. Надоедал бы Есениным, Тютчевым, Лермонтовым, но лучше это выслушивать, чем видеть перед собой каменную глыбу. Тоска невыносимая. Захотелось к маме...

— Работать бы пошла, — сказала Оксана.

Нина горько улыбнулась, и девушка прочитала в ее взгляде все то же слово: наивная.

— Работы для меня нет.

Неожиданно Нина перескочила на другую тему:

— Недавно смотрела передачу для детей. Представь... Вопрос к публике, к детям: «Почему люди воруют?» Ответы: «Чтобы испытать себя на смелость», «Потому, что это доставляет удовольствие», «Родители не покупают то, что мне хочется». Во воспитаньице!

— У тебя сегодня плохое настроение, поэтому все рисуешь в мрачных тонах. Просто ты еще не привыкла к их нравам, обычаям.

— Привыкаю...

Тут Нина снова возвратилась к своему намерению встретиться с Арининым.

— Я готова бросить своего итальяшку и остаться дома, — высказалась она без обиняков и попросила Оксану передать Григорию записку.

Девушка замялась.

— Может, ты сама? Я ведь его совсем не знаю. Один раз видела, мельком. Вы были вместе. Он мне показался строгим, как и все врачи. И потом, как ты можешь такое замышлять... У тебя, можно сказать, еще свадебное путешествие.

— Это моя забота. А тебя прошу о пустяке — передать записку. Что тебе стоит.

— А где я его буду искать?

— Я звонила в диспетчерскую и навела справки. «Бейсуг» возвращается завтра днем. — Тут Нину потянуло на воспоминания. — В течение года я встречала его в порту и провожала. За этот год все мои подруги замуж повыходили, а он все тянул с предложением. Я злилась, ссорилась с ним. Вот и...

— Нина, лучше ты сама. Ну что можно написать в записке?

— Сама я не могу пойти в порт встречать его. Все знают, что я вышла замуж и укатила за границу.

Оксане ничего не оставалось, как согласиться.

23

Возвратившийся из очередного дальнего рейса танкер «Бейсуг», пришвартовавшись у пирса, застыл на отведенной ему стоянке. С его высокого борта моряки, свободные от вахты, выискивали в толпе встречавших родственников и знакомых.

Аринин тоже всматривался, надеясь увидеть ту, которая обычно приходила его встречать. Рядом с Григорием стоял радист Валера Чукрин, который уже увидел жену с дочкой и оживленно махал им рукой. Жена подняла девочку на руки и указывала ей на улыбающегося отца.

Аринин не нашел Нину среди встречающих. Он постоял еще некоторое время и медленно пошел в свою каюту. Врач слышал, как спустили трап, как по ступенькам поспешили вниз моряки. Снизу раздавались радостные возгласы, смех. Все это сразу смолкло, как только Аринин закрыл за собой дверь каюты.

На столе под стеклом лежала фотография Нины. Он всмотрелся в ее улыбающееся озорное лицо. Не присаживаясь, Григорий приподнял стекло, достал фотографию, подержал в руке, раздумывая, что с ней делать, и положил в ящик стола. В это время раздался телефонный звонок. Врач нехотя поднял трубку.

— Доктор, тут к вам пришли, — услышал Аринин голос вахтенного матроса. Ему показалось, что матрос сказал это с ухмылкой.

— Кто? — спросил Аринин.

Вахтенный на какое-то время замолчал, видимо, спрашивал фамилию. Потом сообщил, что пришла Шепелюк Оксана.

Фамилия и имя Аринину ни о чем не говорили, поэтому, помолчав, он грубовато сказал:

— Спроси, зачем пришла. Я не знаю такой.

Вахтенный, выяснив, сообщил:

— Говорит, что по личному делу.

— Скажи, что я на борту не принимаю.

...Вахтенный, повесив трубку, театрально развел руками.

— На борт не велено.

— Дайте мне трубку, — попросила Оксана.

Матрос набрал номер.

— Григорий Павлович, извините, пожалуйста, но я прошу принять меня на пять минут. Я из «Интерклуба».

Аринин, услышав столь знакомое название, велел вахтенному пропустить посетительницу к нему.

Пока Оксана в узких коридорах разыскивала каюту врача, Аринин быстро навел порядок в своей «штаб-квартире» и стал ждать. Наконец раздался осторожный стук в дверь, и в каюту робко вошла девушка.

— Входите смелее, — поощрил ее Григорий. Указав на стул, пригласил сесть.

Оксана присела, достала из сумки конверт и протянула его врачу.

— Что это? — насторожился Аринин, машинально отводя руки назад.

— Вам, записка.

— От кого же?

— От синьоры Нины Рамони.

Аринин все понял сразу, но уж очень не хотелось выдавать перед незнакомой девушкой своего волнения.

— Какой синьоры Рамони? Что-то не припоминаю такой...

— Нина вышла замуж, Григорий Павлович, — тихо сказала Оксана, — за итальянского моряка. Здесь она все объясняет.

Воцарилось тягостное для обоих молчание.

— Вы что же, — произнес наконец Григорий, — нанялись к ней почтальоншей?

— Я работаю в «Интерклубе». Нина просила передать. Сама не посмела...

Конверт лежал на столе. Оксана подвинула его поближе к Аринину.

— Возьмите записку, — сухо сказал врач. — Я не хочу знать, что в ней написано.

— Григорий Павлович, может, там судьба...

— Судьба? В конверте? Возвратите синьоре ее судьбу прямо в руки.

— Нина хотела с вами встретиться, — убирая конверт в сумку, сказала Оксана.

— Ах вот оно что! А вы выполняете роль не только почтальона, но и посредника? Она вас посвятила в свои замыслы. И на чьей же вы стороне?

— Посредник должен занимать нейтральную позицию.

— Ну нет... Отвечайте, иначе я вас не выпущу из каюты. Не забывайте, что вы на судне, где полновластным хозяином является капитан. Я его попрошу посадить вас под арест до выяснения всех обстоятельств вашей миссии. — Голос Аринина теперь звучал мягко, в глазах лучились смешинки.

— Положение мое безвыходное, — улыбнулась Оксана. — Ваш ультиматум вынуждает меня сказать, что я... на вашей стороне. Надеюсь, вы теперь отпустите меня?