Назия просит обойтись без поминок

– Какое ваше самое раннее воспоминание о Назии? – начал он.

Парвин медленно кивнула и послала Салману усталую улыбку, проваливаясь в воспоминание, которого не касалась все эти годы. Первое, что ей вспомнилось, – это дата: 4 апреля 1979-го. Когда ее память настроила все нужные параметры и окончательно переместила ее в прошлое, Парвин на всякий случай перепроверила дату на календаре, который Дия повесила на кухонный шкафчик в их новом доме. Повсюду витали слухи, что Бхутто-сахиба [17] повесили. Когда Дия услышала эту новость, она уселась на диван в салоне и опрокинула в себя целый стакан виски, будто смерть премьер-министра следовало отпраздновать. Парвин хлопала глазами на мать, пока та на чем свет стоит ругала Бхутто за его беспринципность.

17

Зульфикар Али Бхутто (1928–1979) – политик; президент (1971–1973), министр иностранных дел (1971–1977) и премьер-министр (1973–1977) Пакистана. Был свергнут в 1977 году в ходе военного переворота и впоследствии казнен.

– Если бы он позволил Муджибу стать премьер-министром, твоему отцу не пришлось бы воевать в Восточном Пакистане, – сказала Дия дочери, уже явно опьянев. – Если бы Восточный Пакистан не стал Бангладеш, твой отец был бы сейчас жив.

Не желая слушать, как смех матери превращается в слезы по погибшему мужу, Парвин тихонько ускользнула из салона и прошла в сад.

– Я слышу, как в соседнем саду играют две девочки… – сонно произносит Парвин. – Я взбираюсь на пальму и вижу Назию, более шумную. Она играет со своей сестрой. Они сделали палатку из простыней и гремят поварешками о стальные кастрюли: готовят понарошку. «Апа, ты у нас всегда принцесса, – говорит Наурин. – Почему бы тебе разок не побыть поварихой, чтобы я стала принцессой?» Назия пожимает плечами: «Не глупи. Я красивей тебя. И ты разве не знаешь? Старшие сестры – всегда принцессы». Я заливаюсь безудержным хохотом, когда Наурин фыркает на сестру, но затем послушно продолжает стучать поварешкой по кастрюле. «Разве я пошутила?» – говорит Назия, указывая на меня палкой. «Да, и очень смешно!» – радостно отзываюсь я. Вероятно, мой ответ чуть располагает ко мне Назию, потому что она улыбается и машет мне, приглашая присоединиться. «Иди играть с нами», – говорит она. Я спрыгиваю с дерева и приземляюсь в густую траву.

– То есть вы сразу же становитесь подругами?

– Да, сперва мы несколько месяцев играем втроем в этой самой палатке. Когда наступает сезон дождей и палатку убирают из сада, мы проводим время на веранде, потягивая чай и объедаясь пакорой, которую для нас с любовью готовит Би Джаан, их служанка. Наурин еще слишком мала, поэтому играет одна. В эти дождливые дни Назия становится моей единственной подругой, а ее дом – моим убежищем, спасением из дома.

Вечера мы проводим, рисуя картинки, выполняя домашнее задание и обмениваясь секретами. Она спрашивает, почему я зову мать Дией. «Мама верит, что если я буду звать ее по имени, то перестану скучать по папе», – отвечаю я. Назия выглядит озадаченной, поэтому я поясняю: «Если у меня не будет того, кого нужно звать мамой, то мне и не захочется никого звать папой». Я спрашиваю, почему она постоянно командует сестрой. «Нури размазня, – говорит она. – Я просто пытаюсь сделать ее сильнее». Я говорю ей, что это просто глупое оправдание, чтобы спокойно обижать Наурин. С коварной ухмылкой Назия признается, что ей действительно нравится чувствовать свое превосходство. Но, если подумать, Назии и правда постоянно приходится заступаться за сестру, потому что Наурин очень впечатлительная и не понимает, когда ее добротой пользуются. Меня тянет к Назии из-за ее чувства справедливости. В конце концов я убеждаю Дию разрешить нам ходить в одну школу – просто чтобы больше времени проводить с лучшей подругой.

– Когда все начинает меняться? – спросил Салман.

– Полагаю, когда мы выясняем, что обе хотим писать книги. Мы с Назией обе просто обожаем читать. Но она предпочитает Диккенса и Харди, а я жить не могу без книг Энид Блайтон [18] , которые предлагают мне побег от моей жалкой жизни с Дией. Однако наши несочетающиеся вкусы становятся проблемой лишь в тот момент, когда мы решаем написать книгу вместе. «Напиши одну главу, – предлагает Назия, – а как закончишь, отдай мне, и я напишу следующую. Так и будем чередовать, пока не закончим всю историю. А когда станем старше, сможем опубликовать ее под своими именами, вместе. Это будет роман, написанный лучшими подругами. Уверена, все будут просто в восторге». Неделю спустя я отдаю ей первую главу истории о девочке по имени Санья, которая растет в особняке с заботливыми родителями, которые осыпают ее подарками. Но, когда Назия отдает мне следующую главу, я понимаю, что с ее легкой руки идиллия, которую я создала для Саньи, разрушена. В этой главе отец Саньи погибает на поле боя, а ближайшим другом ее матери надолго становится виски и подарки Санья получать перестает. Читая главу, я гадаю, не моей ли жизнью вдохновлялась Назия.

18

Энид Мэри Блайтон (1897–1968) – британская писательница, автор приключенческих романов для детей и подростков.

– И что же, действительно вдохновлялась? – спросил Салман.

– Не знаю. Я стараюсь не думать об этом. Не затягивая, я берусь за следующую главу нашей книги. В этот раз выясняется, что отец Саньи считался погибшим ошибочно. Он возвращается с войны и велит жене бросить пить. Глава оканчивается на том, что родители покупают Санье подарки. Назия непонимающе хмурится, читая это, а затем сразу же достает листок бумаги и начинает писать. Когда она отдает мне главу, я поражаюсь тому, как пренебрежительно она избавилась от моих изменений в сюжете, указав, что все случившееся было просто сном. В главе Назии Санья понимает, что возвращение отца ей лишь приснилось, и с огорчением выясняет, что в реальности все осталось по-прежнему. Я требую объяснений: «Зачем ты это сделала? Я всего лишь хотела, чтобы Санья была счастлива, а не печалилась так сильно». Назия стучит себя пальцем по лбу и вздыхает: «Пино, когда ты уже поймешь, что жизнь так не работает? Между реальностью и вымыслом есть разница». Я говорю ей, чтобы прекратила без спросу тыкать меня носом в реальность. Назия отвечает, что как хорошая подруга будет постоянно спускать меня с небес на землю, хочу я этого или нет.

– Из-за этого спора и возникают ваши с Назией разногласия?

– Нет, но он играет в них большую роль.

– Когда же начинаются проблемы?

– Несколько лет спустя. Нам с Назией по шестнадцать. Одна из подруг Дии находит мне подходящего молодого человека. Его зовут Салим Сабир. «Он гораздо старше тебя, – как-то раз говорит мне Дия, когда я собираюсь в гости к Назии. – Но он образованный молодой человек. Он причастен к ДМК, но большую часть своего времени преподает в Университете Карачи. Я уверена, он не будет против твоего дальнейшего образования. Вы сможете обручиться после твоих вступительных экзаменов».

Когда я знакомлюсь с женихом в нашем доме, я понимаю, что полароидная фотография, которую мне показывали до этого, и наполовину не передает его красоты. Стрижка маллет и широкая улыбка придают ему царственный вид, и ни один фотограф не смог бы запечатлеть это на пленке. Он говорит Дие, что активно участвует в делах ДМК, и мама рукоплещет тому, что он вносит огромный вклад в дело мухаджиров. Дия сразу готова сделать его своим зятем, а вот мать Салима еще не слишком уверена. Полагаю, она унюхала ее перегар, когда была у нас дома. «Что так воняет?» – спросила она, прикрывая нос дупаттой. Ее муж нервно усмехнулся и слегка пихнул жену локтем, чтобы помолчала. «Нам ужасно приглянулась ваша дочь, Дия-биби, – сказал он. – Уверен, она сможет сделать нашего сына счастливым». После этих слов Салим опустил голову, а я гадала, покраснел ли он.

Парвин вдруг замолчала, перебитая собственной болезненной мыслью, и цокнула языком.

– И при чем тут Назия? – спросил Салман, чтобы вытащить ее из этой паузы.

– Она приходит на вечеринку по поводу нашего обручения, бросает на Салима всего один взгляд и объявляет, что он мне не пара, – произнесла Парвин, все еще взбешенная наглостью Назии. – Я говорю, что она предвзята и жестока. «Я просто говорю правду, – не отступает она. – Я вижу, что этот человек причинит тебе боль. Ты слишком наивна, чтобы понимать такое». В ответ я лишь пожимаю плечами. Несколько недель спустя Салим разрывает нашу помолвку и женится на Назии.

– Почему он так делает? – встревоженно спросил Наранг. – Как он вообще узнает ее достаточно хорошо, чтобы жениться? Вы их знакомите?

– Они мельком видятся на нашем обручении. – Парвин передергивает. – Я не заметила, чтобы они говорили друг с другом на этом вечере. Поэтому новость об их свадьбе становится для меня сюрпризом. Когда Дия приходит требовать объяснений у матери Салима, та говорит, что на обручении ее сын влюбился в Назию. «Молодежь нынче самостоятельная, бехан, – говорит она Дие. – Я не могла велеть ему чтить мое решение, когда его сердце выбрало Назию. Иначе что бы я была за мать?»

То, что мы в итоге узнаем по сарафанному радио, оказывается еще большим сюрпризом, чем свадьба Назии. Оказывается, мать Салима колебалась по поводу моей кандидатуры, потому что соседи распускают слухи о Дие. Сплетничают, будто раз в две недели к Дие приходит бородатый мужчина в черной футболке и серых штанах и проводит с ней целый час. Мне этот слух кажется абсурдным, потому что я могу поручиться, что мать не крутит ни с кем роман. Бородатый мужчина – это просто подпольный торговец спиртным, Наушад. Я не понимаю, в чем проблема. Наушад ходит к нам с самого начала сухого закона. С тех пор, как генерал Зия [19] приказал женщинам сидеть в четырех стенах, люди с готовностью бросаются надзирать за всеми аспектами нашей жизни.

19

Мухаммед Зия-уль-Хак (1924–1988) – президент Пакистана в 1978–1988 годах.

– Вы вините Дию в разрыве помолвки? – спросил Салман.

– Нет, – лаконично отозвалась Парвин. – Я от матери вообще ничего не жду. А вот вероломство Назии меня поражает.

– В конце концов вы спрашиваете ее, почему она вышла за вашего жениха?

– Спрашиваю. Я прихожу повидать Назию спустя несколько дней после ее свадьбы. «Почему ты это сделала?» – требую я ответа, стараясь держать слезы под контролем. «Я сделала это ради твоего же блага! – огрызается она. – Хватит злиться. Забудь Салима и устраивай свою жизнь». Взбешенная таким безразличием к моим чувствам, я решаю разорвать с ней любые контакты в надежде, что это поможет мне забыть ее предательство – и, как следствие, свою влюбленность в Салима. Я бросаю все свои силы на подготовку ко вступительным экзаменам, и потихоньку то, как меня бросил Салим, стирается из памяти. Но у судьбы другие планы. Несколько лет спустя я случайно сталкиваюсь с бывшим женихом в магазине на Тарик-Роуд. Он держит на руках малышку – у нее глаза Назии и кудри Салима. Увидев меня, он отворачивается и делает вид, что не заметил. Я подхожу к нему, приветственно жму руку и глажу по головке малышку. Салим справляется о здоровье Дии, а затем живо придумывает какую-то отговорку, чтобы уйти из магазина и избежать неловкой беседы.