Не ангел я…

***

В доме, куда я был зван на ночлег, Два старика доживают свой век. Чудным узором беседы их длятся — То ль они тешатся, то ли бранятся. В доме, в котором повсюду уют, Два старика одиноко живут. Лишь иногда на побывку к родным Дети торопятся по выходным. Тотчас же дома нарушен покой: Шум молодежи и речи рекой, Гам, кутерьма, за столом – аппетит. И не заметишь, как день пролетит. Хлопнет, как выстрелит, дверца машины, Вздрогнут в испуге березок вершины. Дня выходного затихнет река. Смотрят в окошечко два старика…

***

В кресте молящейся руки, В надежде с верой не расстаться, — Мы все пред Богом должники И вряд ли сможем рассчитаться. Среди земных мы всех земней, Познать бы всё, проникнуть в суть бы, Где в череде похожих дней Так не похожи наши судьбы. И где нас вихрь ни носил… И с кем мы только ни кружили… Хватило б разума и сил Оставить след о том, что жили.

***

Апрельский вечер юн и ласков, Над крышей звездочка парит, И жизнь, как неземная сказка, Мне сердце тишиной пьянит. Касаясь век твоих легонько, Неслышно, не пугая сна, В окошко старое тихонько Крадется новая весна. Грущу о юности прошедшей, О тех, кто был в моей судьбе, И о живых, и об ушедших. И о тебе. И о себе.

***

Утро. Рассвело. Над градом Даль безбрежна и ясна. И со мною где-то рядом Бродит юная весна. Мне б обнять ее за плечи, Прошептать: на все готов… Да истерлись мои речи О тропиночки годов.

***

Все прошло. Время сделало дело — Побелела моя голова, Мысль тупит. Тяжело, неумело На бумагу ложатся слова. Оглянусь – и далеко-далеко, Чуть заметно для старческих глаз, Вижу: юность мою одиноко Догоняет уставший Пегас. Ах ты, Господи, что ж я наделал? Не успел его предупредить, Что за юностью бегать – без дела! Время тратить да сердце губить. Что ж стою? Иль не жалко коняги? Хоть бы медленней, что ли, трусил… Догоню, подскажу бедолаге, Чтоб не тратил он попусту сил. И, поскольку я в жизни был пьющим, Сам устану, и с ног повалюсь. Притворюсь я мертвецки пьянющим И из ящика вам улыбнусь. Положите меня под берёзой. Неужели вам жаль, ё-мое? Буду я угомонно-тверёзый Слушать ласковый шепот ее.

***

Дождь скользит в засыпающий город, В холод сумерек вклинилась ночь. Не вчера ли еще был я молод И влюблен в чью-то юную дочь. Стынут улицы. На тротуарах Зеркала подмерзающих луж. Мне полста. Я почти уже старый, Не Любимый уже, – просто муж. В ночь свиданий под сводами сада Мне ли ждать с головою седой? Тихо кружится вальс листопада Над смешною моею бедой.

***

Мне от ревности злой не сойти бы с ума. У любви не бывает второго дыханья. Только в августе ржи золотой колыханье Вдруг напомнит, что завтра наступит зима. Мне от ревности злой не сойти бы с ума. На сомкнутых устах не родятся слова. У отвесной скалы нет спасенья для плота. Если кругом от счастья пошла голова — Тормози, не спеши, берегись поворота. На сомкнутых устах не родятся слова. Только Богу известна судьба муравья. Не трудись понапрасну молить о прощенье. Не гони по степи вороного коня. Не тони понапрасну в безумье отмщенья. Только Богу известна судьба муравья…

***

Грустно. Туманные зори В речке полощут белье. Из ожиданья и боли Соткано счастье мое. Та нежеланная встреча Близится день ото дня… Руки положит на плечи И приласкает меня Не достучит до рассвета Бедное сердце мое; Вскрикнет соловушка где-то — Кто-то услышит ее…

***

Чем старше я, тем легче замечаю, Как быстро день скользит по облакам. И снег, прильнувший мне к вискам, Уже и в оттепель не тает. Из легких тканей зимнего заката Пытаюсь сшить я одеяло снов, И, в нем зарывшись, спит моя любовь, Что не смогла заснуть со мной когда-то… Ее ль винить за старческую лень? Себя ли упрекать за невниманье? Где смысл? Не возвратить желаний… Как ночь длинна! Когда ж наступит день?

***

В чем смысл течения реки — Его веков, минут, мгновений? Где та бездонность глубины, К которой так стремимся мы По перекатам откровений? Вот омут, где сокрылась суть. Темно и грустно. И кто отважится рискнуть, И нам укажет верный путь — Направит в русло. Тому видней, где повернуть, Кто нас направил. И мы еще продолжим путь В игре без правил. И, уплывая от беды, Стихий, сомнений, Оставим на воде следы Стихов, творений. Когда же смерть шепнет:  «Умрешь…» — Не забоюсь я. И в морду прокричу ей: «Врешь!» Растаю пусть я, Где ты мой крик переживешь, И свежей капелькой втечешь В начало устья.

***

Устал от бедности: не дружат со мной many, Не дешевеет хлеба каравай. Пашу, как вол. Да только вот в кармане По-прежнему – хоть дыры зашивай. Проходит день, мозолями натружен, Среди врагов и истеричных баб. В своей стране я никому не нужен, А если нужен – только лишь как раб. Уехать, что ль, в земной кусочек рая, Где в берег бьет прибойная волна. Но за окном – ночной оркестр мая, И дирижером – пьяная луна…

***

Небо низкое над Лаосом, В небе россыпи близких звезд. До тебя дойти очень просто, Если в небе построить мост. Зыбок мостик: дрожит, непрочен, Неустойчив, как наш плетень, Но тебя мне увидеть очень, Очень хочется каждый день. И когда он пройдет, измучен, Я по звездам к тебе стремлюсь, И свалиться с небесной кручи Ну ни капельки не боюсь. Я спешу через страны и годы, Пока звездный мой путь не угас. Где бы взять сапоги-скороходы, Чтоб дойти до тебя хоть раз.

***

Меня любила женщина одна. Любила бескорыстно и упрямо. Так может полюбить всего одна На свете женшина. И имя ее – мама. Под лаской рук я кротким был, как кот. Я замирал рыбёшкою в затоне, Когда волос моих ершистый шевиот Касался нежный шелк ее ладоней. Но в час, когда, расчувствовавшись всласть, Готов я был белугой разреветься, Я отбирал у рук любимых власть И догонял упрыгавшее сердце. Порою я подчеркнуто был груб: В словах – скупым, в поступках — нелюдимым. Ах, мамочка, ну до чего ж я глуп, — Взъерошу поредевшие седины… Я брат родной – озёрной синевы. Взмолюсь на берегу: скажи, сестрица, Ну перед кем мне голову склонить? Ну как теперь за дерзость повиниться?..