Не бросайте бескрылок

– - Райка его в ЛТП определила. Теперь хоть малость вздохнет. А старшего сына второй раз осудили.

– - Тот, что в очках?

– - Он самый. Никогда бы не подумала, с виду вроде такой смирный и обходительный, а как выпьет -- дурак дураком. Младший сын -- молодец: в институте учится, матери помогает; вот и подумай -- два сына, а какие разные. Рая-то просит по старинке с Антоном поговорить, может, брат в чем поможет? А просить, ей-Богу, стыдно, один раз уже выручал.

– - О чем просить-то?

– - Ну, чтобы побыстрей оттуда вернулся. Он же клянется, что на руках мать будет носить.

– - Все клянутся, пока там сидят.

– - Сама понимаю, но подруга все-таки.

– - Решай, но Антон, как мне кажется, не одобрит. За что посадили-то?!

– - В клубе по пьянке подрался и кому-то крепко вмазал. С полгода всего как на воле побыл и вновь загремел. Рая женить его собралась, думала, может остепенится. Так нет же, ни одна из невест этого балбеса не устраивала. Подруга на язык знаешь какая острая, -- сказала, что сам хуже ржавого железа, а ищет золото. А ведь родной сын-то, никуда не денешься.

– - Да-а, загвоздка! А может, Антон и смилостивится. Райку он вроде когда-то любил?

– - Ты чего мелешь -- любил? Просто нравилась... Ладно, погляжу по настроению брата. Да, а чего не спросишь, с кем до города добиралась? Хотя все равно не угадаешь.

– - С кем же?

– - Болговых с городка помнишь? Ну те, что за плотиной живут, семья у них большая?

– - Припоминаю, и что?

– - Так вот, сын у них сейчас в милиции участковым служит, с ним и доехала.

– - Чего это он в город?

– - Один пьянчуга ногу ему повредил.

– - Как это? -- удивился Егор.

– - Да, тракторист, фамилию забыла, должен был с фермы навоз в поле возить, а вместо этого по деревне пьяный на тракторе раскатывал, самогон вроде как искал. Болгов-то в тележку прыгнул, а тот кричит: "Будет тебе, мильтон, в навозе и могила. Дурак есть дурак". Так вот: тележка перевернулась и Болгову ногу придавило. Хорошо, что так отделался, могло быть и хуже. Болгов-то тебя помнит. Зря, говорит, в город уехали, такие люди деревне как воздух нужны.

– - Ты хоть ему пояснила, почему переехали?

– - Пока доехали -- обо всем поговорили.

Егор достал пачку "Примы" и хотел закурить, но вспомнив, что жене запах табачного дыма не нравится, отложил сигареты в сторону.

– - Ладно уж, кури, -- махнула Валентина рукой. Холодно на улице-то да и темно. Благодарно качнув головой, Егор закурил.

– - Устала, мочи нет, -- сказала Валентина и зевнула. -- Пойду постель готовить. Надо сегодня пораньше лечь.

– - Можно и пораньше, -- согласился Егор. -- Неделя и у меня намечается нелегкая.

...Возвращаясь в город, Валентина думала лишь об одном -- побыстрей бы добраться до дома и хорошо выспаться. Даже разговаривать с Болговым было неудобно: зевала и извинялась, зевала и извинялась. Встреча с подругами в чем-то успокоила, но и утомила, расстроила.

Вот и чистая постель, рядом похрапывает Егор (к этому храпу долго не могла привыкнуть), а ее сон не берет. Не хватало еще и эту ночь мозгами проворочить -- завтра чуть свет на работу. Вроде и оснований для волнений не было: поездка удалась, а главное -- с подругами повидалась и вволю наговорилась, а душа неспокойна. Нет, это не из-за семьи -- тут все нормально. Может, из-за Наташи? В какой-то степени -- да, ей сейчас трудно, сама видела, как хочет жить и как переживает. Говорили обо всем, тут совесть чиста, и все-таки, нет-нет, а страшная мысль исподволь подбиралась и червоточила, заставляя думать о том, о чем думать не хотелось. А вдруг и со мной точно такое случится? Нет, только не это, не дай Боже, помоги, Господи, убереги -- ведь я перед тобой ни в чем не провинилась.

Егор спит. Спальная комната двумя окнами выходит на узкую улочку. Слышно, как прошли, о чем-то весело разговаривая, мужчина с женщиной, потом окна прорезал свет от фар машины, а следом и легковушка проехала. Вообще-то машины по улице, тем более так поздно, проезжают редко: улочка тихая, зимой и летом здесь спокойно.

Валентина, как впервые заболела, так стала до того набожной, что без молитвы заснуть не может. Слова молитв разные, в зависимости от обстановки в семье, да и не только. Но перед тем, как попросить о чем-то Господа Бога, она его всегда поблагодарит за то, что семейная жизнь сложилась неплохо, считая, что без Божьей помощи тут никак не обошлось. Егор, хотя и бывает грубым, нудным, но деловит, расчетлив. А странности -- они у каждого человека бывают. Радуют дети и внуки, только пожить бы да на них порадоваться. Как не поблагодарить Бога, что старшей дочери Тамаре достался чудесный муж -- такое сейчас для любой семьи счастье. Младшая Елена настроена вместе с родителями остаться, значит, будет к кому на старости голову преклонить. Даст Бог, и у нее семейная жизнь сложится, как у Тамары. Особая благодарность Господу Богу за то, что вовремя переехали в город. Болезнь там, в деревне, ее несомненно доконала бы. После переезда все пошло на поправку. Как не поблагодарить за это брата Антона? Нет, Бог к ней пока милостив. "Господи, помоги поправиться Наташе с Михаилом, -- шепчут губы, -- дай здоровья всем родным и близким. Прости, Господи, если в чем-то тебя обидела".

Нет, Валентина уверена, что она была, есть и будет перед Богом чиста, а он убережет ее от тяжелых болезней. "Спаси и убереги, Боже, спаси и убереги, не дай, Боже, болезни прицепиться", -- просит Валентина у Всевышнего и успокаивается душой. А побеспокоиться ей было о чем. Она, правда, не хочет придавать этому какого-то особого значения; мало ли чего в жизни у каждого не бывает, но это как раз то, что исподволь вторгается в ее душу и давит, давит на сознание и психику. Она бы и не вспоминала, позабыла, да не может этого сделать. Это, оказывается, не в ее силах.

Валентина имела в виду два недавних случая. Егор об этом пока ничего не знает. А у нее почему-то нехорошее предчувствие. В первый раз было так.... Шла с работы домой, как всегда с двумя набитыми сумками. Увидев издали появившийся трамвай, побежала к подземному переходу, а потом наперерез через трамвайное полотно. Споткнувшись, упала и ударилась о что-то твердое, на какое-то время потеряла сознание. Прямо как в известном кинофильме. Сердобольные люди посадили на скамейку, помогли собрать в сумку рассыпавшиеся продукты, а средних лет женщина даже до дома сопроводила и все успокаивала. Почти сразу появились синяки. Егор как увидел жену -- ахнул. Но Валентину обеспокоили тогда не синяки -- они вскоре прошли, а тот липкий, противный пот и застрявший в горле комок. Этот комок долго не давал нормально дышать, его будто что-то снизу подпирало. А еще словно резануло чем-то острым в желудке. Это напомнило о былой болезни. Так что же, все-таки это было: пот, комок в горле и боль в желудке?

Не хочется об этом думать и напрочь выбросить бы из болезненного сознания волнующие предчувствия.

Второй случай произошел на работе. Еще с утра стала донимать изжога. С чего бы? Вроде не мыла, не стирала и тяжело не поднимала. А тут изжога и вновь тяжесть в желудке. Выпила воды с пищевой содой, и горечь постепенно отступила. Подумала, что к весне вполне могла обостриться язва. Хорошего мало: опять врач потребует соблюдения диеты, не допускать тяжелой работы и постараться исключить волнения. Легко сказать, но как это сделать? После обеда почувствовала слабость во всем теле, а перед глазами замельтешили мушки, и почти сразу ощутила тот самый противный липкий пот, а в горле вновь появился комок, который не сглотнуть, не пропихнуть. Доставили в поликлинику и сделали укол. Когда отошла, врач мрачным голосом сказал, что надо немедленно пройти фиброгастроскопию или рентгеноскопию и сдать все необходимые анализы. И об этом случае Егору тоже не сказала, а сдавать анализы и выполнять требования врача пока не спешила, думала, что все обойдется. Вот и тянет, волынит, а мысли донимают, волнуют, выводят из себя. Да и зачем умолчала, почему Егору, детям об этом сразу не сказала? Ах, чтобы не волновать...

После очередной молитвы Валентина неожиданно заснула. В окно светила луна. При свете луны Валентина всегда спала беспокойно.

IV

Заболел Егор. С вечера было все нормально -- даже никаких предчувствий болезни. Наконец-то закончил две рамы. Хотелось как лучше, и у него получилось: работой остались все довольны. Вечером слушал письмо от старшей дочери Тамары. Валентина читала письмо неспешно. Тамара обрадовала, что квартиру могут получить к ноябрьским праздникам. Как не порадоваться за дочь, столько лет помыкавшуюся с семьей без своего жилья. Словом, болеть было абсолютно не с чего. И вот тебе на: утром, а Егор вставал всегда вместе с женой, он еле-еле поднялся. Что совсем расстроило -- правую руку поднять не мог. Егор болел хоть и редко, но уж если приходилось, тогда к нему было не подступиться. Зная слабость мужа, Валентина в такое время была с ним особенно осторожна и старалась ничем не зацепить. В это утро тоже молчала, потому, как только попыталась помочь мужу одеться, -- обиделся. Когда посоветовала перед работой зайти в поликлинику, он негромко заметил, что у самого мозги пока варят. Варят-то они у него варят, а сам места себе не находил. Волнует, что подумает теперь бригадир, когда узнает о его болезни? Тот как на грех получил вчера какое-то задание и попросил придти Егора пораньше. "Вот и пришел, -- удрученно хмыкнул он.
– - С больной-то рукой да негнущейся спиной много не наработаешь". Валентина тоже расстроена: с чего вдруг рука у мужа не поднимается? Никак с нервов? -- подумала она. Сказала об этом ему -- психанул. Ушла на кухню и стала готовить завтрак, но и завтраком не угодила. Поковыряв вилкой в тарелке, Егор встал и, кряхтя, начал обуваться. Все у него в это утро не ладилось и сам был такой, что спичку поднеси, заполыхала бы. Жену обидел, дочь Лену, сказавшую что-то невпопад, оборвал. А ведь и сказала дельное -- побереги пап, нервишки, они еще тебе пригодятся.