Не бросайте бескрылок

– - Так рано, крестненький, -- капризно сморщила личико Лена.

Но Антона поддержали родители: объяснили дочери, что был такой с дядей договор.

Валентина вышла с братом на улицу. Этого момента она ждала, а Егора попросила оставить их вдвоем. Тот понял, что жена собирается поговорить с братом насчет просьбы ее подруги Раисы. Все так, но у Валентины был к брату и еще вопрос -- личный.

– -...Ой, Божья Матушка, темь-то какая, -- заохала Валентина, осторожно спускаясь по порожкам и выходя на улицу. -- Как же ты, брат, доберешься?

– - Доберусь, доберусь, не волнуйся. Ты меня далеко не провожай, -- попросил Антон сестру. -- До столба дойдем и иди обратно, иначе назад провожать буду, -- предупредил он строго. Антон не любил осенне-зимнюю слякоть, эти долгие, нудные моросящие дожди, дневную серость и ночную темь. Настроения такая погода не прибавляла.

У перекрестка улиц остановились.

– - Все, Валюша, спасибо тебе за все, дальше не ходи. Прошу, слышишь?

– - Доволен, или что не так? -- тихонько спросила Валентина, хотя об этом могла и не спрашивать, зная, что брату у нее всегда нравится.

– - Еще бы, -- добродушно ответил Антон. Обняв сестру и ласково прижав к себе, сказал:

– - Все, мне пора, иди и корми дочь.

– - Накормлю, брат, накормлю, ты меня только ради Бога не гони. У меня к тебе целых два вопроса. Выслушай, прошу.

– - Говори, говори, что там за вопросы. Между прочим, могла бы и домой или на работу позвонить. Телефон мой знаешь.

– - Да нет, уж лучше не по телефону. Так вот о чем мой первый к тебе вопрос: это по сыну подруги моей, Раисы. Старший-то ее опять в тюрьму загремел. Как она говорила, был пьян, устроил в клубе драку, ну и схлопотал. Ты ему один раз уже помогал... Такие слезные письма, говорит, домой присылает, а она читает и плачет.

– - Чего же она от меня хочет?

– - Ну, хотя бы не весь срок сидеть. Из него трезвого хоть веревки вей и к Рае ласковый. Может, будут какие амнистии... Если нельзя, то не надо, считай, что не просила. Я и ей сказала, если не получится, пусть не обижается.

– - Ладно, подумаю, может, со временем что и получится. Но без спешки, тут надо разобраться. Так и передай Рае, а при случае, может, и сам к ней заеду. Собираюсь на могилу родителей сходить, а там рядышком.

– - Вот была бы рада.

– - Будем считать, что с первым вопросом закончили. Что еще? -- Антон посмотрел на сестру добрым изучающим взглядом. Даже при тусклом отсвете лампы, висевшей на деревянной опоре, заметил резкую перемену в настроении сестры. "Только что песни пела, а теперь будто чем испугана. Странно, с чего бы, вдруг", -- подумал он. Темные бровки Валентины наконец взлетели вверх, а грустные глаза широко открылись, изобразив улыбку. Валентина стала рассказывать брату про два последних с ней случая, про категоричное требование врача срочно сдать анализы и пройти обследование желудка, а она все тянет и тянет, хотя предчувствие самое нехорошее.

Вот этого-то Антон больше всего боялся. Неужели прошлые болячки дают о себе знать? Настроение упало, но Антон умел владеть собой и внешне выглядел вполне спокойным. Не хватало еще, подобно сестре, раскиснуть. Несколько раз память Антона устремлялась назад, к допереездовскому периоду жизни сестры, и вновь возвращалась к последним дням, когда у нее, в общем-то, не было никаких проблем. Мысль работала четко. "Нет, нет, все нормально, просто переволновалась, да и почему должно быть плохо?" -- Всплеснув руками, Антон воскликнул:

– - Не ломай, сестренка, голову. Таких, как у тебя, случаев сколько угодно. Уж мне-то можешь верить?

– - А если не таких, -- спросила обеспокоенно Валентина. -- Откуда знаешь?

– - Знаю, если говорю. Сдать анализы и пройти все остальное по желудку надо. А когда узнаешь о результатах -- позвони, хотя я твердо уверен, что причин для волнения нет и не должно быть. Да я и сам к тебе заеду. Только, знаешь, без хныканья, поняла?

– - Поняла, брат, поняла. -- Валентина жалко улыбнулась и стала вытирать платочком навернувшиеся слезы.

– - Ну все, все, успокойся и возвращайся обратно, а то Егор прибежит. Подумает, куда жена подевалась, уж не закрутила ли с кем?

– - Ты все, брат, шутишь, а мне не до шуток.

– - Ну вот опять за свое. Я что, непонятно объяснил? -- Антон посмотрел на часы, потом, обняв Валентину, поцеловал и, резко повернувшись, пошел к трамвайной остановке.

...А Валентине вновь не спится, не лежится. Беспокойные мысли не радовали. И зачем Антону про свои болячки рассказала? Была ли в этом необходимость? Правильно брат сказал, что не надо ломать голову. Сколько в жизни встречается всяких случаев? Надо только побыстрей сдать анализы и проверить желудок. Не хочется, но что поделаешь. Вспомнила и Наташу.

Та, вернувшись из Москвы, обещала ей написать. Видно, что-то не получилось, раз молчит. Неужели так ничего и нельзя с ее болезнью поделать? Лейкемия... Рак крови. С чего и когда этот рак начинается? Если б знать наперед. Наташа, Наташа, думала ли ты о такой болезни? А Миша? Какой был крепыш, а теперь доходит. Когда-то случайно из кармана бригадира со строящегося высотного дома на его голову упал молоток. Миша был без каски. Удар, сотрясение и поначалу ничего страшного. Он даже забыл об этом случае.

Потом боли в голове появились, они становились все сильнее и сильнее. Положили в больницу и сделали операцию. Вроде бы на поправку пошло. Но вновь страшные боли, и теперь уже слег окончательно. Тот самый Миша, которого так любила: сильный, смелый, добрый -- прикован к постели.

Обо всем этом узнала, когда сами перебрались в город. Поначалу ехать к нему не хотела, терзала обида, что бросил, отказался от нее. Но поехала, уж так хотелось увидеть свою первую любовь. И не жалеет об этом. Вот сдаст анализы, обязательно к нему заедет. "Его это должно обрадовать", -- думала Валентина, засыпая неспокойным сном.

VIII

Валентина могла перечить кому угодно, только не Антону, для нее старший брат -- образец во всем. Сестра гордилась тем, что он хоть и выбился в люди, но по-прежнему такой же простой. Антон тоже ценил сестру. В свое время она приняла на себя заботу о больной матери -- это когда Антон учился в институте. Брат и сестра делились радостями и печалями и уж если обращались друг к другу по какому-то житейскому вопросу, то эта просьба без внимания не оставалась. О недавней просьбе сестры -- помочь сыну подруги Антон, конечно, не забыл. Все, что можно, сделал и теперь искал удобного случая, чтобы известить Раису, с которой когда-то учился в школе. Рая рано осталась без родителей и воспитывалась у бабушки. С ней она жила вплоть до замужества. Работала дояркой на ферме, потом свекловичницей. По работе числилась в передовиках, а вот в семейной жизни было не просто. Вначале муж лишь изредка попивал, потом, что называется, запил "по-черному". Всего в семье хватало: обид и слез, размолвок и клятвенных заверений. Разошлась бы, да к кому притулиться с двумя-то детьми, когда нет ни родных, ни близких. Потому и терпела мужа и сносила от него обиды. Потом пришла другая беда -- старший сын за драку по пьянке угодил в колонию. И это тот самый очкастый увалень Тимофейка, который пацаном плакал, боясь, вдруг кто ее обидит, если она задерживалась на работе. А как заверял мать ни в чем не подводить и быть верным ее защитником! Пьянки мужа и тут сыграли свою роковую роль. Хорошо, хоть младший радовал, на него и вся надежда.