Не чужие дети

– У меня есть другой вариант, Азаров. Мы с детьми везём котёнка в клинику на такси и остаёмся здесь до конца лета. В городе делать мне всё равно нечего, сидеть и ждать, когда ты соизволишь вернуться домой, я не собираюсь.

– А ты ждёшь, когда я вернусь домой? – Его взгляд прожигал.

Не стоило говорить этого, но было поздно. Взгляда я не отвела и не подумала пойти на попятную. Да, будь он неладен, я ждала его. Готовила ужин и ждала, укладывала спать и ждала, а потом засыпала и тоже ждала.

– Я женщина, Миша. И не та женщина, которая ляжет в постель к первому подвернувшемуся мужчине. Так что додумай сам, ждала я тебя или нет, – сказала я и, взяв лоток с лежащим на полотенце котёнком, прошла мимо.

Костя стоял с моим рюкзаком перед дверью, Даша держала в руках перчатку. Когда я подошла, протянула её мне.

– Дай ему, – показала на импровизированную самодельную переноску. – Ему будет теплее.

Я наклонилась, и она сама положила варежку рядом с котёнком. Ласково и очень осторожно погладила его по голове.

– Ты такой хороший, – сказала тихо, – такой маленький. Ты только не умирай, пожалуйста. Я буду тебя кормить и любить, только не умирай.

Я увидела Мишу. Он стоял, поджав губы, и наблюдал за нами.

– Поехали, – сказал жёстко. – Если вы будете ждать такси, этому коту уже ничего не поможет.

Михаил

Вместо того чтобы сидеть за столом в зале совещаний, я подпирал стену захудалой звериной лечебницы в богом забытом городке. Кабинет ветеринара был не больше душевой кабины у меня в ванной. Как там поместился ветеринар, Есения и дети, понятия не имею, но торчали они там уже с полчаса.

Если этот заморыш всё-таки не выкарабкается, у девчушки опять начнётся истерика. Сомневаюсь, что её успокоит новая кукла или обещание сходить в парк аттракционов. В ушах до сих пор звучал её тихий голос: «ты только не умирай».

– Да чтоб это всё, – процедил сквозь зубы и полез за телефоном.

Открыл сайт первого попавшегося кошачьего питомника. Заводчик предлагал несколько пород – чёрные, серые, пятнистые. Выбирай, что хочешь – дело вкуса и цены.

Перелистывал фотографии и повторял себе, что ничего не произойдёт – поноет день-другой, и всё.

Этот дохляк не жилец однозначно. Мешок с облезлой шерстью и костями. Пошёл на поводу у Еси, а не нужно было. Сразу бы отделался от проблемы, но нет же.

Из-за двери раздался громкий плач. Чёрт! Представил личико девчонки. Не имеешь – не потеряешь. Золотое правило.

На глаза попалась фотография серого котёнка. Милая морда, большие глаза. Понимая, что творю чертовщину, набрал короткое сообщение заводчику:

«Резервирую Дымку. Жду документы».

Даша продолжала реветь, и её рыдания вытягивали нервы. Чувство было, что их наматывают на катушку всё туже и туже. Ответ от заводчика ждать себя не заставил – дело решилось за пару минут.

– Тише, Даш, – послышался голос Сеньки. – Тсс-с, пожалуйста, не плачь. Всё в порядке.

– Не в порядке! – зарыдала она ещё громче. – Не хочу так! Не хочу-у-у…

Чтобы не слышать это, я вышел из клиники. В висках как дятлы долбили. Сука – жизнь. И смерть тоже сука. Что одной, что другой всё мало.

Прочитал новое сообщение. Дымку можно было забрать уже сегодня.

– У меня к тебе будет поручение, – сказал, набрав водителя. – Нужно забрать кое-что.

– Если вы про бумаги, о которых мы говорили вчера…

– Не про бумаги, – прервал его я. – Съездишь, заберёшь кошку. Адрес тебе скину.

– Кошку?

– Да, кошку. Я невнятно сказал? Заберёшь кошку и привезёшь ко мне. Купи всё, что нужно для неё.

– Что именно, Михаил Григорьевич?

– Понятия не имею, – бросил я и заметил выбежавшего из дверей Костю. – Разберись сам. Всё, выполняй.

Вслед за пацанёнком из клиники вышли Сеня и Даша. Разумеется, без котёнка. Девочка была заплаканная, да и Сеня грустная. Сколько было этому доходяге? Месяц-полтора от силы, вряд ли больше. И откуда этот горький вкус на языке? Если это был кот, назвал бы его Туманом. Ему бы подошло.

– Мне жаль, – сказал, открыв перед Сеней машину. – Но по нему сразу было всё понятно.

– Ты о чём, Азаров? – спросила она устало, помогая Даше забраться на заднее сиденье.

– О котёнке. Извини. Не думай, что я рад, что он сдох.

Она посмотрела на меня странно.

– С чего ты взял, что он сдох?

Я нахмурился. Костя залез в машину вслед за сестрой.

– А когда мы его заберём, Есь? Завтра?

– Когда доктор разрешит, – сказала она пацану и повернулась ко мне. – Я не думаю, что ты был бы рад. Я в этом уверена, Ящер Горыныч. Но с нашим котёнком всё хорошо. Он просто останется в клинике на несколько дней. Ему нужно поделать капельницы, а таскать его туда-сюда не вариант. Так что и не надейся. Кстати, это мальчик. Кот, Азаров. Настоящий боец и мужик, – сказала она дерзко, с вызовом. И, обойдя машину, уселась спереди.

Ребята принялись возиться. Даша с энтузиазмом отнимала у Кости телефон и убитой горем уже не выглядела. Кот? Только кота мне в доме не хватало!

Ругнувшись, я открыл дверь. Усмехнулся. Вот же… котяра. А я ведь его уже в покойники записал.

– Туман, – сказал, сев за руль.

– Что «туман»? – переспросила Еся, повернув голову.

– Не что, а кто. Назовём кота Туман. И это не обсуждается.

Есения

День получился сумбурный. Даша не умолкала до самого вечера, Костя носился как заведённый, и даже сложил из взятых непонятно где картонок дом для котёнка. Правда, уже через пять минут картонки рассыпались. В итоге к вечеру я буквально валилась с ног. Ни о каком пикнике речи уже не зашло. Хорошо, что уснули дети сразу же.

Вздохнув с облегчением, я вышла в кухню и хотела поставить чайник.

– Пойдём на террасу, – позвал меня Миша.

Я так устала, что мне было всё равно, куда идти. Возражать не стала, дождалась только, когда вскипит чайник, и взяла его с собой вместе с чашками.

– Это тебе не понадобится. – Миша забрал у меня всё, когда я вышла к нему.

Спросить почему не успела – на террасе был накрыт стол. В квадратном подсвечнике горела низкая свеча, свет её отражался на стеклянных бокалах и бутылке вина.

– Это ещё зачем?

– Ты что-то имеешь против?

Он наполнил один бокал и подал мне. Я взяла, помедлив несколько секунд. Вдохнула запах вина и сделала крохотный глоток. Миша улыбнулся уголками губ и выдвинул для меня плетёное кресло. Я уселась в него, и он подал мне плед.

Я рассматривала мужа поверх бокала. Ночью, при свете свечи, он был другим, но всё так же оставался для меня тайной.

– Ты когда-нибудь думал о детях? – спросила я неожиданно даже для себя самой.

Миша налил вино во второй бокал. Пригубил и посмотрел в темноту. Пока я ждала, что он скажет, потягивала вино. Насыщенное, бархатное и терпкое, оно будто бы перекатывалось на языке.