Не чужие дети

– Дети – это ответственность, – сказал он наконец. – А я хочу нести ответственность только за себя и за то, что делаю.

– Но ты уже взял ответственность за Костю и Дашу, – напомнила я и добавила тише: – И за меня тоже.

Он резко повернул голову, мы встретились взглядами.

– Ты пытаешься показать, что тебе всё равно. Пытаешься показать, что тебе нет дела до нас, но это не так. Зачем ты хочешь выставить себя перед нами хуже, чем ты есть?

Я встала, держа в одной руке бокал, в другой плед. Подошла к мужу и спросила шёпотом:

– Зачем? Если не хочешь мне говорить, ответь хотя бы себе. Ты боишься, что мы станем частью твоей жизни? Или что ты станешь частью нашей? Боишься, что мы к тебе привяжемся? Чего ты боишься, Миш? – Ещё один маленький шаг, и я упёрлась в его грудь. – Чего боится несгибаемый Ящер, скажи? Неужели меня, маленького мальчика и маленькой девочки?

– Я ничего не боюсь. – Он вытянул у меня из руки плед и кинул на кресло.

– Неправда, – шепнула я. – Мы все чего-то боимся. Пустоты, нищеты, одиночества. Кто-то боится высоты, а кто-то самолётов.

– Ты тоже?

– И я.

– И чего ты боишься? – улыбнулся он уголками губ.

– Боюсь, что не смогу вырастить детей, что не реализую себя. Но не переводи разговор. Мы не обо мне говорим, а о тебе. Если бы ты хотел избавиться от котёнка, ты бы избавился от него. Так зачем устроил эту отвратительную сцену? Чтобы Даша тебя возненавидела? Или я?

Он не отвечал. Коснулся моего бокала своим, и на террасе разнёсся звон стекла.

– Давай выпьем за Тумана.

Я усмехнулась и отпила вино, глядя Азарову в глаза.

– Ты трус, – сказала тихо.

– Может быть, – ответил он и обхватил мою голову. – Очень может быть.

Я прикрыла глаза и почувствовала прикосновение ветерка к коже. Вкус терпкого вина, собственную дрожь и запах Миши. И его губы на своих. Вкус его поцелуя, спутать который уже не смогла бы ни с чем на свете. Пальцы в волосах, настойчиво проникший в рот язык и зарождающийся во мне жар, заглушить который я не могла. Огонь. Он нёсся по венам и разгорался сильнее по мере того, как настойчивее становился поцелуй. Огонь – и я в этом огне.

Глава 20

Есения

В город мы вернулись только в конце июля. Вначале решили остаться на несколько дней, пока Туману ставили капельницы, но за это время дети успели подружиться с приехавшими в деревню на лето ребятами, и мы решили задержаться ещё немного. Потом ещё…

В квартире нас ждал сюрприз – огромный кошачий комплекс.

– Ого! – воскликнул Костя и принялся рассматривать его со всех сторон.

Я выпустила Тумана из переноски. Подросший котёнок словно почувствовал, что это для него и, ничуть не испугавшись, принялся обследовать новую территорию.

В кухне меня ждал ещё один сюрприз. На столе в вазе стояли цветы – большой букет красных роз. Я улыбнулась. На сердце стало тепло. Пока мы были в деревне, Миша приезжал всего два раза, да и забрать нас не смог – прислал водителя. Зато цветы… Значит, ждал.

Я взяла лежащую рядом с вазой открытку.

«С возвращением», – прочитала и улыбнулась снова.

– Еся! – услышала вдруг вскрик Даши.

Из коридора донеслось гневное кошачье ворчание.

– Еся, тут котя. Пошли! – Племянница забежала в кухню и потянула меня за руку. – Они с Туманом ругаются.

– Даш, откуда… – начала было я и осеклась, снова услышав ворчание.

Возле комплекса и правда сидела котя. Вернее, ещё один котёнок, размером меньше Тумана. Дымчато-серый, с большими глазами и очень возмущённый. Он зашипел на нашего кота, хотя выглядело это прямо-таки нелепо. Я даже в замешательство пришла.

– Он отсюда вышел, – показал Костя на домик.

– Да, – подтвердила Даша. – Зевнул и сразу стал шипеть.

Пока дети выясняли, кто из хвостатых прав, а кто виноват, я позвонила мужу. Миша взял не сразу – длинные гудки тянулись бесконечно долго. А я смотрела на пышный букет и вертела в руках открытку. Цветы, котёнок, кошачьи игрушки на полу, которые я заметила не сразу. У стены стояла миска с кормом.

Наконец Миша ответил.

– Привет, – сказала я. – Мы дома. Хотя ты, наверное, уже и так это знаешь.

– Допустим.

– Спасибо за цветы.

– Не за что. Главное, чтобы они тебе понравились.

– Они мне понравились.

Я положила на стол открытку. Ненадолго притихшие дети опять начали бурное обсуждение. Миша молчал, и я была уверена, что он тоже слышит их голоса.

– Как это понимать, Миш? – спросила спокойно, не став уточнять, что именно. Не дурак, сам всё знает.

Прошла к раковине. Сбоку висела полочка, которой не было раньше. Несколько раз говорила, что хорошо бы сделать её тут, но Миша словно и не слышал этого. Вернее, я так думала.

– Не хотел, чтобы твоя девчонка вытащила откуда-нибудь ещё одну варежку.

– М-м… Сам бы в такое поверил?

– Нет. Но тебе придётся.

На кухню друг за дружкой забежали два серых котёнка. Я не смогла сдержать улыбку, хоть наглая самоуверенность Миши и бесила до жути. Котёнок Миши запищал – тоненько, но настырно и нагло. Весь в хозяина.

Я присмотрелась.

– Как его хоть зовут? Или её?

– Дымка.

– Всё с тобой ясно. – Я присела рядом с котятами.

На кухне появились дети, и всё вокруг наполнилось хаосом. Возня, писк, визг, топот. Из тихой молчаливой девочки за прошедшее время Дашка превратилась в настоящий ураган. Бойкая и смелая, она могла дать фору мальчишке, но при этом выглядела, как трепетный ангелок.

– Когда ты будешь дома? – спросила я, прижав трубку поближе к уху, чтобы слышать мужа.

– Часа через два.

Посмотрела на часы. Часа через два – это примерно в пять. И с каких пор он возвращался в такое время? Неужели соскучился? Поймала Дашу за край футболки и поправила съехавшие шорты. Только отпустила, она понеслась вглубь квартиры за братом. В кухне опять стало тихо.

– Хорошо. – Я повернулась к розам. – Я что-нибудь приготовлю. И только попробуй не приехать.

– А если попробую? – Он усмехался, и я это чувствовала.