Не чужие дети

Я поглубже вдохнула. Обидно было до слёз. Ну подожди, ты мне ответишь за это. Мои босоножки и белое платье были в пятнах. Миша завёл меня к себе и прошёлся взглядом по подолу и по ногам.

– Переоденься, Сень.

– Во что я должна переодеться? – осведомилась с раздражением.

Эта его Юля вся такая свеженькая, чистенькая, холёная, а я… Как чушка. И этот тоже на меня смотрит, как на чушку.

Достав карточку, муж подал её мне.

– Это зачем?

– Сходи в ближайший магазин и купи себе новое платье.

Карточку я не взяла. Отвернулась. Почему-то стало ещё обиднее. Он же наверняка видел, что я не просто так упала! Не мог не видеть! И снова я чувствовала запах духов его помощницы – он преследовал меня, просто въелся в сознание.

После короткого стука в дверь в кабинет вошла Юля.

– Ваш кофе, Михаил Григорьевич. Я принесла орехи в глазури и шоколадное печенье, которое вы любите.

– Спасибо.

Мы снова встретились с помощницей мужа взглядами. Она смотрела как победитель, а мне только и оставалось, что стиснуть зубы и промолчать.

Как только она ушла, муж едва ли не силой всучил мне карточку.

– Иди купи себе новое платье, Есения, – сказал он тихо.

Теперь это был приказ, и взгляд Азарова подтверждал это.

– Конечно, Михаил Горынович, – подражая тону его шлюхи, ответила я.

Миша поджал губы, но ничего не сказал. Я сжала карточку и буквально вылетела из кабинета. Только сумку взяла.

Через приёмную прошла, не глядя на Юлю. Вдавливая кнопку лифта, думала о том, чтобы вернуться домой, но уже в момент, когда дверцы передо мной распахнулись, точно знала, что не сделаю этого. Юля только того и добивается.

Нет уж! Обойдётся!

***

Платье выбрала быстро. Сарафан той же длины с вышитыми белыми цветами по подолу. Переоделась и сама на себя засмотрелась.

– Ещё вот эту заколку, – попросила девушку-консультанта.

Белая, с переливающимися камешками, она отлично дополняла образ. Уже почти вышла из магазина, но увидела до ужаса откровенный топ. Вульгарный, ярко-красный, прямо-таки вопящий «возьмите меня хоть кто-нибудь». Самое то, чтобы разнообразить гардероб чопорной суки.

Вернувшись, застала ту на прежнем месте.

– Это тебе. – Поставила перед ней пакет. Она подняла голову. – Подарок.

– Оставь себе, – процедила она.

Я вдруг поняла, что в её взгляде больше нет превосходства. Заметила на полу открытую коробку.

– Поздравляю, – процедила она. – Ты победила.

– Победила? А мы с тобой во что-то играли?

Она усмехнулась и кинула в коробку блокнот. За ним ежедневник. Оставив ей «подарок», я в третий раз за день зашла к Мише. Тот стоял у окна и задумчиво смотрел на улицу. Ни бумаг в руках, ни телефона. Удивительно.

– Миш, почему Юля собирает вещи? Ты снова вернул её в другой офис?

Он обернулся. Оценивающе осмотрел меня.

– Нет. Я её уволил, Сеня.

– То есть… как уволил? Почему?

– Она мне надоела.

Его ответ не успокоил – вызвал новый прилив раздражения. Миша опять повернулся к окну, словно ему надоела не только любовница, но и я.

– В смысле она тебе надоела? – Я подошла ближе и дёрнула его за рукав. – Ты увольняешь всех, кто тебе надоел? Просто раз, – щёлкнула пальцами, – и всё? Это что, нормально, по-твоему?

– Мы будем обсуждать всё, что я делаю, и всех, кого увольняю? Это моя компания, Есения. Как я решил, так и будет. Она мне надоела, на этом всё. Свои решения с тобой я обсуждать не стану.

– Ты же с ней спал!

– Я с ней не спал.

Он меня за полную дуру держит? Да даже если я и дура, всему есть предел.

– Думаешь, я в это поверю?

– Ты можешь верить, во что хочешь. Дело твоё.

– Как ты так можешь, Азаров? Попользовался ей и вышвырнул. А завтра что? Кто тебе надоест? Я и дети? Нас ты тоже вышвырнешь? Да?

– Ты пришла, чтобы мне истерики закатывать? Не забывайся, Есения. Брак у нас фиктивный, скандалы я тебе закатывать не позволю. Знай своё место.

– Я его знаю, Михаил Григорьевич, – процедила я. – Моё место там, где будет угодно вам. У плиты, под вами или за столом переговоров – везде, где вы пожелаете. И брак у нас фиктивный, когда вы пожелаете. Всё, как вам угодно.

– Именно. А сейчас мне угодно, чтобы ты замолчала, взяла нужные бумаги и поехала домой. И больше никаких истерик.

– Конечно, Михаил Григорьевич, – бросила я и под его тяжёлым взглядом пошла к двери, едва контролируя дошедшую до предела ярость.

Есения

Миша приехал ровнёхонько к ужину. То не дождёшься, а то на тебе! Если он рассчитывал, что я в обморок упаду от радости – зря. То, как он поступил со своей помощницей, всколыхнуло ставшую утихать тревогу.

Пока дети стучали ложками, я украдкой смотрела то на них, то на Мишу. Костя всё ещё держался с ним настороженно, а вот Даша тянулась всё сильнее. Особенно после появления Дымки. Но что, если «игра в семью» Азарову наскучит?

– Я всё, – объявила Даша, положив ложку.

На её тарелке остались только макароны. К ним она даже не притронулась, причём так было уже не в первый раз.

– А кто доедать будет?

Она наморщила нос. Ясно всё. Сделала себе мысленную пометку – макароны не предлагать.

Костя тоже справился с ужином, и я разрешила детям уйти из-за стола. Мы с Мишей остались вдвоём, и тишина стала напряжённой. Можно было включить музыку или телевизор, чтобы разбавить её, но муж терпеть не мог, когда телевизор болтает просто так, а ужин под музыку отдавал романтикой.

Переживания походили на сгущающиеся тучи. Ко всему прочему прибавилось ещё кое-что – вчера вечером, разбирая доставленные продукты, я почувствовала лёгкую тошноту. Значения не придала, но сегодня это повторилось. И тут я посмотрела в календарик… Задержка была маленькая – три дня, такое случалось и раньше. Но…

– Не думай, что мы проехали тему с твоей Юлей, – сказала я, отложив вилку. Поняла вдруг, что не могу съесть ни кусочка курицы. Не могу и всё тут.

Миша тоже отложил свою.