Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина
Шрифт:
– Но в основании рубина - бык! - Не тревожь покой быка болтливостью земного языка!
Явственно представилось непредставимое: рога быка! расстояние меж рогами как от земли до неба! где лопатки - ковчег длиной в полтыщи лет пути! и тот ковчег возлёг на спину рыбы! во вселенском море рыба та плывёт! ниже моря - новое воздушное пространство! Однажды бык, устав держать твердь неба и земли, вздохнул - тотчас треснул рог: когда другой преломится, конец наступит мира - впрочем, то во власти Бога.
– Не здесь ли, где пространство Азраила, рай?
– И ад приметишь, но прежде...
– Глянул вниз Мухаммед, а там...
... пыль! крики! топот коней! летают копья! сверкание
мечей! и стрелы, оперённые пером коршуна, над
головою пролетают!
и даже лук свой ощутил в руках,
победа!.. нет, она лишь мнится, победа над
сородичами-нечестивцами!
Мухаммеду вдруг показалось, что услышал Зейнаб, кольнуло в
сердце: дочь!
Но Зейнаб ещё жива!
Уж умерла!
– кто-то ему.
И Книга вдруг пред ним - та, что была у Азраила, - раскрылась. Мухаммед глянул: Записано уж имя! Но где? И там, - рукой на Книгу одну, - и там!
– рукой на Книгу другую. Как может это быть, чтоб ещё не случившееся уже случилось?! Не смотреть на Азраила! Посмотришь - тотчас умрёшь! И сонмище ангелов, несть числа им, помощникам Азраила, за ними ангелы ещё, их множество, взглядом не объять:
– Не ангелы, - Джебраил ему, - а стократно сотня тысяч воинов, пред Азраилом предстать тотчас готовы! И разделяют душу с телом, чтоб в небо воспарила, а прах вернуть земле, откуда взят.
... Вырывающие с силой, извлекающие стремительно, плавающие
плавно, опережающие быстро, приказ распространяющие!
– О ком ты, Мухаммед?
– Об Азраиле! Ангелах - помощниках его! Срок придёт, и
ангела из войска своего - у Азраила их стократно сотня
тысяч - пошлёт, чтоб душу у неверного нещадно отрывал от
тела! А души верующих...
– Ну да, коль с силой Азраил отрывает души тех, неверных,
то бишь наши, то души верующих, ясно, отрывает нежно и без
боли!
– Нет, ласково!
– И не заметишь, оторвалась как душа от тела! О том умершие
поведали тебе, Мухаммед?!
– О, времена невежества, джахильи!
– Готовься!
– Джебраил Мухаммеду.
– Ещё ступенька?
– Ты думаешь одна? Иль две?
Не успел ступить, как... нет, не он к небу стремился, оно к нему с невиданною быстротой неслось - новое небо! И резко стал.
69. Небо третье
Мир озарился жёлтым топазом - камнем, покровительствуемым Меркурием, и небо вокруг него, внизу светящегося, кружилось. Множество теней, но не видать, от кого или каких существ, иль от чего, от древ каких отброшены: ломались тени, уходили вниз, пропадали в небесах других. Вдруг кто-то громко окликнул Мухаммеда: - О наилучший из людей! Оглянулся - никого. Но ответил, дабы быть услышанным: - Таков лишь Ибрагим!
– и заученно: - Ибо десять свитков ему ниспослано было!
– А тебе, - на сей раз это был Джебраил, будто именно он чужим голосом испытывал Мухаммеда, - Коран ниспослан!
– И тут же добавил: - Здесь Ибрагим!
– Мухаммед услышал тотчас: - Добро пожаловать, о праведный пророк! Лишь потом праотца увидел, прислонившегося к стене Небесного храма, наполненного божественным сиянием. И праотец пошёл ему навстречу - идёт и держит руки, вытянув вперёд, и распростёр навстречу, желает будто всех обнять руками, - подобны руки праотца ветвям широким родового древа, оно сбоку, растёт и разрастается, отбрасывая ветвями тени. Увидел - не узнал. Трижды Ибрагим привиделся, и каждый раз тот был другой: во сне перед Каабой - в чалме и невысок, похожий на деда Абдул-Мутталиба, когда сердится, губы сжаты и невидимы; когда на Храмовой горе с ним молились - незаметен и чуть сгорблен, выделялся среди всех ростом и плечами широкими лишь Муса. А тут Ибрагим высок, гордо держит седую голову, строгий взгляд. Мухаммед, приглашённый Ибрагимом, вошёл за ним в храм. - Ну вот, - сказал ему праотец, - борода твоя, как ступил сюда, на мою похожа стала! Глянул Мухаммед - была борода с проседью, а тут вся вдруг побелела, сединой ярко засверкав. И - расстроился. - Я тоже, помню, - говорит Ибрагим, - был расстроен, когда первая у меня седина появилась. "О Боже!
– воскликнул.
– Что это такое?" - "Знак почтенности!" - ответил мне Бог. "Что ж, - говорю Ему, - приумножь, о Боже, почтенность мою!" И борода моя в одночасье побелела.
– Да, Ибрагим!
–
Но каков он, опиши нам!– Хотите праотца себе представить?
– А как же!
– Взгляните на меня!
Вытаращили глаза, такие вдруг круглые и большие на лице, ещё
бы: услыхать такое!.. Возгордился-то как наш одержимый!
– На бороду, может, твою? Неужто, - с издёвкой, - такая же,
выщипана будто?
– Вот именно!
– Но видел ли, чем к Храму подойти небесному, на небе ангела? - Азраила? - Он что же, поместил тебя со мною здесь?! - Нет, я лишь посетил его и возвращусь туда, - рукою вниз, где Меркурий, показывает, - к себе на землю. Ибрагим недоверчиво глянул на Мухаммеда: - Не человек к Азраилу приходит, а Азраил к человеку является, чтоб душу его взять! - Я волею Бога...
– Не дал ему договорить: - И даже ко мне, когда пробил час, явился!
– Вспомнить бы, никому прежде не рассказывал: придя однажды домой, незнакомца у себя застал, не удивился, когда тот представился Азраилом, ангелом смерти, де, пришёл с благовестью. Какою? Велено забрать некоего Друга Бога. "Кто сей счастливец?
– воскликнул Ибрагим.
– Богом клянусь, живи он даже на краю земли, поспешил бы немедля к нему, чтоб неотлучно быть с ним рядом до самой смерти!" - "Ты и есть тот Друг Божий!" - ответил Азраил. Ибрагима охватило волнение, сердце забилось, точно хлопали крыльями двести птиц. И забрал Ибрагима на Небо. - Но если, - говорит, всё ещё не веря, что Мухаммеду удалось, увидев Азраила, спастись, - ты мне соврал, что воротишься!.. Что ж, и пророку иногда неправду сказать приходится. Врал ли я? Увы! И не раз - трижды! Общине, когда притворился больным, чтоб не идти на поклон к идолам; отцу, когда приписал главному идолу, вложив ему в руку топор, всех идолов разрушение; фирауну, когда представил сестрой жену мою Сару. - Со мною рядом Джебраил был, иного ангела не видел. - Ты невнимателен: выйди и посмотри - потом ко мне явишься!
И тут Мухаммед в клубах чёрного дыма, язычков пламени в шипящем паре разглядел некое гигантское существо. Огромная голова! Глаза красные и вспухшие! Со лба и макушки кипящим ручьём льётся пот!
А тело...
– сначала ничего не понял и, лишь приглядевшись, заметил, что оно, шипящее и источающее угарные запахи, состоит наполовину из льда, наполовину из огня! Огонь постоянно возгорался, а лёд, оттаивая стремительно, тщетно пытался погасить пламя. Так и сражались они, огонь и лёд, не в силах победить друг друга. Но что сие значит?! Оторвав взгляд от устрашающего видения, которое, однако, завораживало необычностью, Мухаммед поспешил к Ибрагиму: - Объясни, что предстало моему взору?
70. Ледопламенный ангел
– Пророк ты если, нам наследующий, - уразумей!
– В ответе ангел...
– Весы!
– подумал.
– Во всём, и в вере тоже, должна быть мера!
– За равновесие воды струящейся холодной и жарких обжигающих пустынь?
Молчал Ибрагим.
– ...За тепло земное, не иссякало чтоб, за холод, свои пределы знало чтоб? Чтоб ум и сердце.
– Нет, не то!
– Ума, быть может, чтобы был расчётливый, как лёд, и сердца, чтоб горело неустанно? Вулканов...
– Перебил его Ибрагим:
– Я вижу, продолжать ты можешь долго. Что ж, ты прав: и то, и это, и другое - всё может стать огнём и льдом в их общей неслиянности.
(44) Вставка, будто мастер учит подмастерье: Почему с Нухом нет диалога, подобного диалогу, не совсем, правда, удачному, Мухаммеда с Ибрагимом?
Есть диалог с Нухом! Читай внимательно!
– отвечает Ибн Гасан, но кому?
Мухаммед вздохнул облегчённо.
– Но радуешься рано! Не там ищешь, Мухаммед! Вокруг да около! Подумай, кто я?
– Свитки первые - у тебя!
– Вот именно!
– Гасить вражду?
– Но чью?!
Мухаммед молчал, лихорадочно думая, будто держит экзамен на пророчество, хотя...
– но свыше ведь ему пророком быть предопределено!
– Ты не сказал, кто я!
– Свитки...
– О том уже промолвил!
– Могу и заповеди перечесть твои - про тела чистоту, их пять, и чистоту души, их тоже пять!
– И начал было, стремительно проговорив, - даже про чистку зубов, очищение носа водой и подстригание усов...
– О чём ты, Мухаммед?!