Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина
Шрифт:
(74) Очевидно, имеется в виду отсутствующее завершение фразы: "...добра пространством станет!" Это - если следовать логике, правда, земной. Но, думается, нет расхождений между земным и небесным, если речь о пророках.
И буквенно запечатленное созвездие в том небе (а может, горная гряда земная?), что Мухаммедом покинуто, - Каф'ский и чужеродная нелепость: вариант (в хвосте созвездия - но сколько их, хвостов?!). Нет, возглас был земной - как вопль, как всплеск мольбы, как стон, идущий из глубин души, и, точно снежная лавина, прогрохотало, чтоб вздрогнули живущие вокруг гряды той горной, над головой завидя букву священную, она светилась
– нет, то была всего лишь буква арабская: прямая линия с изгибом точно ковш!
– обведена, подчёркнута на свитке и выставлена напоказ: Каф!
И вставка в свиток непонятная, поверх зачёркнутого, - Каф сокрыл сокровища, драконом оберегаемые, и мелким почерком, дабы уместить фразу-совет: найди язык! (с кем: Ибрагимом, Мусой?).
И хитрость применить?- вопрошается.
Стократно да!
Легко сказать - но как?!
И молвил Ибрагим: "Чему вы поклоняетесь?" - скажи им, мекканцам и йатрибцам! Да, уж там ты, в Йатрибе!
Молвит забывшим праотца: иудей ли, многобожник ли,
христианин ли он. Самомнения полны? Увлечены наживой?
Доблестью признали братоубийство? Вера их сомнительна! А у
родичей нет даже веры в собственные божества: Кааба
приманка для легковерных!
84. Сиротством чувства обострённые
– ...Постой!
– спросил вдруг Ибрагим.
– Разве здесь поселился навсегда?!
Что значит навсегда?! Страх обуял: как назад вернётся?!
– Я жив ещё!
– Нежданно голос рядом, и вытеснен надеждой страх: Успеешь воротиться! И в ожидании встречи...
– услышалось: Муса!
Вдруг, оболочку разорвав, возникла плоть, ожило видение:
– Внимаешь ли ты мне?- то голос Ибрагима был.
– Другой я голос слышу!
– Рассеян ты, а мне так много надобно сказать!
– выговориться жаждет, и Мухаммед - благодарный слушатель.
– Как никогда внимателен я, о славный праотец! Знаю, - отвечает в нетерпении, ибо, если не скажет - обидит, а если смолчит - тот уловит лукавство, но и хитрить не смеет: - иудеи, христиан не принимающие... дальше что?
– Христиане, мусульман отвергающие...
– только ли они?! Многобожники...
– но вторгся Ибрагим в речь Мухаммеда:
– Да, ведомы мне помыслы сородичей твоих!
Но разве он за них в ответе, хоть родичи его? И длинный ряд - имён иль вер? Сравнимый... но с чем? Сказать бы надлежало, что точно жемчуга, нанизанные...
– но веры или имена?!
– на шёлковую нить.
Но как отвлечься от обидных слов, услышанных и там, где земля, и здесь, где небо, что лишь иудеи избраны Богом, Его родные дети? А мы?! Мы что же, пасынки Его?! Но разве Ибрагим, а не Муса, пророк и Боговидец, с ним о том толкует? Вдруг голос Джебраила - то нет его, а то он рядом, и незримо ангела присутствие, и речь его обидна: "Сиротством чувства обострённые? Ну да, конечно, пасынки!"
– О нет!
– невольно вырвалось у Мухаммеда.
– Не по нутру мне, - Джебраил вскричал, - протест твой! Да, вы пасынки, и потому ты здесь! Чтоб с пасынством своим расстаться! Ужели даже здесь, в кругах небесных, ты этого ещё не разумеешь?
Мухаммед слышит вдруг: Иса! Подсказка?
– Ты вскоре с ним увидишься!
Но молвить, пусть услышится:
– А христиане, ставшие через Ису детьми Его родными?! Не потому ли, что иудейкою рождён?!
– То ваше заблуждение! Не спрашивай, а слушай! Самих себя лишь почитаете, неуёмны и горды, несговорчивость
известна ваша!– Но разве...
– Как будто вы и только вы, но более никто, есть истинные верующие в Бога Единого!
– Не тобою ли мне это внушено?..
Джебраил снова его прервал:
– Не спорить явлен!
– Услышалось: - Небесный круг четвёртый!
85. Небо четвёртое
Глянул Мухаммед: земли клочок открылся, а там, где лестницы
ступень земли касалась, - толпы:
– О Мусе расскажи!
– кричат Мухаммеду.
– Мало ли говорил о нём?! Белое серебро осветило небо,
покровительствуемое Зухрой, оно вкруг неё кружилось. По
белому пламени чёрным огнём начертан завет!
– Огнём по пламени?!
– Добро пожаловать, о праведный...
– сказал-таки Муса, точно выдохнул: ...пророк!
– Тут же вздохнул: - О Боже! Ещё один пророк явился - несть им числа! - Я ни при чём, Муса высокочтимый. - Так мы о чём? Ах да: воля не твоя, что явлен в земном обличье! - Богу угодно было. - Чуть что - именем Его прикрыться?!
– Ведом я Джебраилом!
– Муса прервал: - О, знает он, Джебраил, что я думаю о нём: злой дух он, провозвестник бедствий!
– Мухаммед замер: ангел рядом! Молчать? Возразить?
– Являлся ли ангел ко мне?
– Сказывают, что являлся раз четыреста! Двенадцать раз к Адаму, сорок два - к Ибрагиму, десять - к Исе...
– прервал: - Умолкни!
– Глянул на него насмешливо: - А сколько раз к тебе являлся? Без него ни шагу! Небось, двадцать четыре тыщи раз?* - Тут же всерьёз: - Меня обходит ангел Джебраил, пускай услышит: я без посредников общался с Богом! А впрочем, бойся, не то покинет посреди небес, застрянешь, обречённый на вечное блуждание: ни жив, ни мёртв. Так вот запомни: не лицезрел Бога, кроме меня, никто!
– Мухаммед вспомнил - иудей хвастал: "Знал Бог Моисея лицем к лицу!" Тут кто-то сбил с того уверенность: "В спину лицезрел? Увидал, что Бог сидит над Торой? Трогательная картина: учит Своё создание!
______________
* По хадисам, Джебраил действительно являлся Мухаммеду двадцать четыре тысячи раз.
– ...Нет, не удастся тебе, - говорит Муса, - узреть Его. Непонятна мне твоя уверенность!
– Но разве что сказал Мухаммед? Ироничен, чем-то недоволен, но чем? А тут и вовсе новый Муса, лик, усмешкой озарённый, в глазах хитрость вспыхнула: - Ты мне ответь, который век я бьюсь над тайной: мне часто видится летящая стрела.
– Уже вылетевшая!
– От неожиданности услышанного ухмылка слетела с лица Мусы.
– Ибо стрела, - поспешил заметить, дабы успеть выговориться, - уже вонзилась в цель, не будучи выпущенной из лука!
– Вот-вот!
– обрадовался Муса. Но тут же сник: - Возможно ли, чтоб тайна разгадалась?!
– И неожиданно, будто пытаясь вывести из равновесия Мухаммеда: - А что ты собственными руками недруга убил - что скажешь в оправдание?! - Я никого не убивал!
– Испытывает?! - Сегодня не убил, завтра убьёшь! Чтоб человек не убил?
– точно неотвязной думой терзается, не довершил задуманное, может, иначе б вышло, случись по-иному?
– Некогда и я... участь наша такова: кто не убивал? Бог?! Но даже Он!.. А ты уж удивлён! Все наши поступки - с ведома Его, если случились! Не так ли?
– Сам же ответил: - Нет, не так! Успокоение людское! На убиение, запомни впредь, согласия не даст Он никогда, кто б ни был убиенный! Кто-кто? Иисус?! Нет, не убивал, однако, пророк ли он?!