Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина

нежели его дочь, жене для Османа: кто ж она?! Дочь

Мухаммеда Умм-Кюльсум!

– Надежная опора: дважды зять?!

– Но каждый - щит, и каждый - меч!

– Ждёшь новую жену - она уже в могиле.

– То был не плоти зов!

– Что б ни было!

– Женился на вдове, муж был славный воин, влиятелен и род, с их помощью язычников победил! Умерла - с почестями похоронил!

– И следом новая женитьба?

– Ты строг, Иса! Разброс родов, вражда племён, и я во имя...

– Уж слышал я о крепости семейных уз!

Не успели похоронить Зейнаб, совет был: жениться на

Умм-Сальме, сестре вождя мекканского рода максумов, дабы

внести раскол в ряды врагов.

Но я слышал, Абу-Бакр, что ты сватался к ней!

"Да, красива и умна... отказала мне!"

И ты сватался, Омар!

"И за меня не вышла".

Думаете, согласится выйти за меня?

Долго раздумывала: "Я уже не молода, к тому ж у меня

характер завистливый, уживусь ли с жёнами?" Мухаммед

уговаривал: "Если сама знаешь, что завистлива, Бог тебе

поможет стать лучше".

– И даже жёны в дар преподнесены!

– Но женщина вольна не согласиться!

– О, горечь изумления земного!.. Просты разводы?

Бедуины, дабы отплатить Мухаммеду за щедрость при дележе

трофеев, предложили ему в жёны красивую бедуинку Асму.

Когда та сняла одежду, увидел на её груди белое пятно:

проказа?! "Уходи к своей семье!" - велел ей. Предводитель,

дабы смыть с себя позор, привёл к Мухаммеду новую жену, но

Умра, когда Мухаммед к ней вошёл, сказала: "Да защитит меня

Аллах от тебя!"

"Аллах защищает того, кто просит защиты, - уходи к

своей семье", - ответил Мухаммед. И тут спасла честь отца

дочь предводителя: Умм-Шарик сама предложила себя в жёны, и

Мухаммед принял её.

92. Расступившиеся облака

– Но есть ещё одна Зейнаб, о ней умолчал! Нет, не покойная, другая, красавица Зейнаб!

– Искал приёмного я сына, Зейда!

– Да, знаю, в дом к нему пошёл, смутился, застав её, - она купалась.

– Воскликнул, поражённый красотой: Благословен Бог, такое сотворивший чудо!

И он увидел...
– очень давнее, а ведь вчера случилось!

Ты часто говорил: "Более всего на земле я люблю женщин и

ароматы". Однажды при Абу-Талибе сказал: "Божественны

женщины!", вызвав его удивление: "Уж не сделался ли

поэтом?" Но ты смутился и добавил, что полное наслаждение

находил лишь в молитве.

Молитва тут ни при чём!

Сначала Хадиджа, единственная, а после...
– твои женитьбы,

не одна, даже не семь! Чем больше жён - тем более почитаем,

не так ли?

Хочешь услышать "да" или "нет"?

Определённость красит мужчину.

Не с нас пошло. И первые люди Писания полагали подобное...

Мне было довольно одной, ты знаешь.

О, как ты оживляешься в присутствии женщин!

Не отказываюсь: всю жизнь восхищался совершенством женских

тел. Плавные линии плеч! Гладкие руки!

Про брови не забудь, и губы, углём будто нарисованные.

Изящество и гибкость стана, мягкий взгляд.
– я прав?

Но прежде - незаменимость женщины в семье, в жизни мужчины,

и каждая - другая.

А ревность жён? Неужто утаишь?!

Ниспослано: Великий грех - ревность жён!

Жёнам ведомо, и что же?!

Лишь ревность Айши, юна и несмышлёна.

К умершей даже Хадидже!

Спор с самим собой? С Исою тоже: Не ты ль, Мухаммед, в том повинен? Что часто, сравнивая жён, вспоминал Хадиджу?

Им в назидание!

А Хафса?

Ни слова более!

(86) Очевидно, - пояснено, - речь о событии, вызвавшем толки о сластолюбии пророка; Хафса как-то застала его с невольницей Марией: "В моём доме! Я считала невольниц недостойными тебя!"

Запретна она для меня, я не прикоснусь к ней более!

"Но как запретишь, что уже дозволил Бог?"

Да услышит Он: никогда не приближусь к ней, но и ты не рассказывай никому!

Хафса, однако, проболталась Айше, Мухаммед объявил Хафсе, что разводится с нею. Омар допытывался, в чём провинилась дочь, а узнав, повелел: "Умерь ревность!"

О случившемся - сура, к свитку приложенная: О пророк, почему дозволенное Богом себе запрещаешь, домогаясь жён расположения?

Не смог, то было выше сил, оставить Марию, тем более, что

родила мне сына.

(87) Ибн Гасан прерывает, давая пояснение: Сказанному противоречат суждения некоторых благочестивых учёных, что Мухаммеда женщины мало интересовали, длительное время ему достаточно было одной Хадиджи, и последующее многожёнство было вызвано высокими соображениями.

Назван был в честь праотца Ибрагимом.

И очень на тебя похож?

Ни тени сомнения!

Но отчего, взяв сына на руки, спросил однажды у Айши: "Как

думаешь, похож он на меня? Мизинец как мой, пухлый! А

румянец на щёке? " - "У любого, кого кормят козьим

молоком, - ответила, - будут пухлые руки и румяные щёки!"

Но, дабы не расстраивался, добавила: "Пока мал, может, со

временем станет на тебя похожим".

Счастлив, когда оставался с внуками, которые были старше

сына: Гасану и Гусейну семь и шесть, Ибрагиму год, последний

его год, поочерёдно сажал их себе на спину, изображая то

верблюда, то коня.

Вспомнил: в небе Ибрагима...
– было в сей миг!
– сказал праотец: "И сына именем моим наречёшь".
– "Но выживет?" Ибрагим глянул печально.

Последыш повторил судьбу сыновей: "Что ж, и мне недолго

ждать: увидимся на том свете!"

Пред тем замешательство было в гареме, когда Мария осталась