Не для любви

"Точнее, нравится одна конкретная женщина", — стучало в голове у Глеба.

Когда он всё это затевал, недооценил степень своего погружения в ситуацию. Теперь же он не просто ревновал. Именно тот момент, что Ян разбудил в Ольге "человеческое" (а оно в ней никогда и не засыпало, просто признать это было невыносимо), довёл Глеба до ручки. Ольга вдруг оказалась духовно выше самого Глеба и его семьи. Она отказалась спать с Яном, даже несмотря на реальную угрозу потерять Глеба. А как такое возможно пережить?!

Ему хотелось уничтожить Ольгу, убить на месте, но физически он этого сделать не мог, и не смог бы никогда причинить ей даже малейшую физическую боль. Потому пришла пора растоптать Ольгу морально. А там, глядишь, и сам он излечится от своей болезненной страсти.

Глеб натянул боксеры и джинсы, быстро надел футболку и встал следом за Ольгой.

— Что ж, нет так нет, — ровно сказал он, остановившись у окна и глядя в поздневечерние сумерки.

— Глеб, мы ведь всё равно поженимся, правда? — Ольга подошла к нему вплотную и заглянула в его лицо. — Ты ведь не поставишь интересы каких-то чужих людей в одну плоскость с нашими отношениями?

— Почему "каких-то чужих людей"? — усмехнулся Глеб. — Это интересы моей семьи, самых близких моих людей.

— А я, Глеб? — тихо спросила Ольга. — Разве я не близкий для тебя человек? Чужой?

Глеб молча смотрел мимо Ольги, борясь с каким-то нереальным по силе желанием обнять её, прижать к себе и никогда не отпускать.

— Глеб? — Ольга поймала его взгляд, и Глеб отступил на шаг. — Ты ведь любишь меня, я знаю!

Отчаяние и безысходность расплывались по душе Ольги, как тёмные чернила по листу бумаги, и занимали всё большее пространство.

— Зачем нам какие-то условия? Интересы других людей, пусть даже твоих близких? Почему мы не можем просто быть вместе и жить друг для друга? Я ребёнка от тебя хочу, Глеб, очень хочу! А лучше — двоих или троих детей, твоих и моих сыновей. Но ты предохраняешься с маниакальным педантизмом. Неужели настолько боишься, что я забеременею от тебя?

— Оля, — хрипло заговорил Глеб, по-прежнему избегая смотреть на неё. — Как ты себе представляешь нашу с тобой семью? После всего, что было, как?! Ты же умная женщина, подумай сама.

— Погоди, но ведь ты обещал… То есть, ты что, лгал? Ты обманул бы меня, даже если бы я согласилась на твои нечеловеческие, ненормальные для людей условия и переспала с Яном? Глеб? Ты не собирался жениться на мне?

Ольге казалось, что она задыхается, так же, как однажды серым осенним днём, сидя на мокрой скамейке под моросящим дождём, только в этот раз всё было ещё страшнее и хуже, в миллион раз. Однако слёз не было, как не было их ни разу с того давнего осеннего дня.

— Оля, пойми, с таким багажом, который у тебя за спиной… Тем более, после того, как ты в течение пяти лет была любовницей моего отца… О какой семье речь? Семья — это доверие, взаимопонимание, любовь. Ты что-то об этом знаешь?

— Откуда мне? — усмехнулась Ольга.

— Не надо ёрничать, Оля! Женщина, по-настоящему уважающая семейные ценности, никогда не станет любовницей женатого мужчины. А у тебя, — до меня, разумеется, — только такие любовники и были. И один из них — мой отец. Не задумывалась, почему так? Не задумывалась. Как и о том, что чувствуют жёны в таких семьях. Ты умеешь только брать, Оля, — материальные ценности, заботу. Ты сама что можешь дать, кроме своего тела? И после этого ты считаешь, что ты — подходящая мне жена, потенциальная мать моих детей? Ты сама поставила себя так, как поставила. Ты пожизненная любовница, Оля. Женщина для страсти и для утех, но не для глубокой, настоящей любви.

— Ты лжёшь, Глеб. Причём, лжёшь слабенько, на три с минусом. Я не верю ни одному твоему слову, а ты сам предпочитаешь верить в этот бредовый бред. Делаешь вид, что веришь, прекрасно понимая, что есть только ты и только я, а больше никого и ничего не существует.

— Ну это для тебя не существует, — холодно усмехнулся Глеб, понимая, что Ольга бьёт в самую больную и незащищённую точку его души, и скоро добьёт его. — Тебе удобно и выгодно забыть всё, что было, и начать с чистого листа. Тебе, а больше никому…

Договорить Глеб не успел, потому что получил от Ольги вторую в жизни звонкую, оглушительную пощёчину. После этого Ольга быстро прошла в прихожую, надела кроссовки, схватила с вешалки сумку и выбежала из квартиры Глеба. Навсегда.

* * * * * * * * * * * * *

Сначала Глеб даже обрадовался, что ему удалось разорвать эти тяжёлые для него, неправильные и порочные отношения. Однако радости его хватило ненадолго.

Уже на следующий день он начал тосковать по Ольге, правда, сначала ему удавалось убедить себя в том, что в первое время после разлуки так и должно быть, это нормально.

Через неделю Глеб позвонил Ольге и обнаружил, что его номер заблокирован. Едва дождавшись вечера, поехал к Ольге домой — у Глеба были свои ключи от её квартиры. Консьерж его пропустил по старой памяти, а вот замки в квартире оказались сменены. Глеб битый час звонил в двери, а потом стучал, и всё безрезультатно.

Во всеуслышание назвав Ольгу горделивой сукой, Глеб ни с чем уехал домой и напился. Правда, на следующий день он ждал Ольгу у работы, и через день — тоже, и через два…

В конце концов, Ольга согласилась поговорить с Глебом, правда, лишь для того, чтобы сказать следующее:

— Если ты преследуешь меня с целью агитации, чтобы вновь вернуть в твою постель, можешь дышать ровно и идти лесом. Я больше не буду твоей любовницей, Глеб. Если хочешь возобновить наши с тобой отношения, приходи с кольцом и делай предложение, как происходит в мире людей, а не в мире животных. А близость будет только после свадьбы.

— Я никому не позволю манипулировать собой! — взбеленился Глеб. — Даже тебе! Тем более, тебе!

— И я не позволю манипулировать мной, — холодно кивнула Ольга. — Вот и договорились. Прощай!

С этими словами Ольга села в машину и завела мотор.

Она была зла на Глеба, очень зла. После ссоры злость заглушала все остальные чувства, даже тоску по Глебу и страх потерять его. Жестокие, циничные слова, сказанные любимым, никак не желали уходить из головы и из сердца, мешали нормально жить и дышать, видеть мир и адекватно оценивать окружающую действительность.

* * * * * * * * * * * * *

После того, как Ольга выставила ультиматум, Глеб исчез, — прекратил преследовать Ольгу, не искал больше встреч. Постепенно обида и злость утихали, отступали, принципиальность пошла на убыль, и Ольга уже начала сомневаться в правильности принятого ею решения. Однако она всё равно была твёрдо уверена в том, что Глеб не выдержит и сдастся.