Не для любви

Ольга с ненавистью смотрела в холёное лицо Евгении Александровны.

— Не борзей, — посоветовал Ольге отец Яна. — Никифора уже больше года, как нет, потому вступиться за тебя некому. И искать тебя никто не будет. Кому нужна шлюха без роду и племени? Найдёт она!

— Оставите её живой, — властно сказала Евгения Александровна куда-то за спину Ольги. — Но в таком месте, откуда ей не выбраться. Пусть знает и понимает, что подыхает без помощи, и чуда не случится.

Ольга почувствовала, как мозг начинает затуманиваться, а перед глазами всё плывёт. Последним, что она осознанно ощутила, была яркая и холодная ненависть. Ненависть к этим нелюдям, которые, нацепив белые пальто, боятся изгваздаться о таких, как она, Ольга, а сами прячут под белыми пальто свои подлые, страшные и чёрные душонки.

Глава 11

Вечер неумолимо надвигался, и на улице совсем стемнело, однако вдоль кромки огромного мусорного полигона двигались две казавшиеся бесформенными из-за нелепых одеяний фигуры, вдвоём катили довольно большую тележку и подсвечивали фонарями по сторонам.

— Домой пора, Боря, — сиплым и скрипучим, но всё-таки женским голосом произнесла одна из фигур. — Темно уже, ничего не видно. Тут сейчас не заночевать — холодно, да и бездомные собаки теперь уже голодные стали, злые. Лучше утром сюда вернёмся, как рассветёт.

— А где у нас сегодня дом? — грубым и хриплым голосом спросил Боря и рассмеялся, будто закаркал. — А, Раиса?

— Не дури! — злобно огрызнулась женщина. — Там же, где и вчера, на окраине Лодыгино, у теплотрассы.

— Никакого у тебя чувства юмора, Рая. Неромантичная ты.

— Зато ты у нас, гляжу, романтик с большой дороги и юморист…

Раиса хотела добавить ещё что-то нелестное в адрес своего спутника, но Борис вдруг резко остановился, схватил компаньонку за руку и заставил пригнуться почти к самой земле.

Раиса хотела было возмутиться, но потом увидела свет фар приближающейся машины. Бездомные, коими являлись товарищи по несчастью, и по совместительству названые супруги Боря и Рая, визитов со стороны, мягко говоря, не любили.

Одно дело, когда на свалку приезжали мусоровозы, — их появление внушало оптимизм и новые надежды. И совсем другая ситуация, когда кто-то появлялся в частном порядке. Этим только попадись, они церемониться не будут. А для некоторых прямо спорт какой-то или развлечение — поиздеваться над ущербным, за которого некому заступиться. Потому Боря и Рая предпочли не испытывать судьбу, а затаиться и пересидеть непрошенный визит.

Большой тёмный автомобиль остановился, и из него выбрались трое здоровенных мужчин. Двое из них начали вытаскивать из багажника что-то тяжёлое, а третий наблюдал.

— Надо бы подальше, вглубь свалки, — сказал кто-то из троих. — Как хозяйка велела.

— Вот пусть хозяйка сама в темноте по говну и тащит девку. Здесь оставим, и отсюда ей не выбраться. Пока очухается, замёрзнет. Или собаки придут, разберутся. Да и это… переборщили мы, кажется. Бросайте её, и по домам.

Боря и Рая переглянулись, с ужасом глядя друг на друга. Даже они, многое в своей жизни повидавшие, такого поворота не ожидали. К счастью, мужики, оставив свою страшную ношу, быстро заскочили в машину и были таковы. Боря и Рая для верности просидели "в засаде" ещё минут пятнадцать, а потом, убедившись в том, что бандиты не вернутся, осторожно выбрались.

— Всё, Борис, домой! — строго приказала Рая и схватилась за ручку тележки.

— Ещё чего придумаешь? — злобно спросил Боря. — Живую бабу выбросили они, прямо на свалку, ты слыхала? Грех на душу хочешь взять?

— Не переживай за мою душу, на ней столько грехов, что не пересчитать! Одним больше, одним меньше…

— Если хочешь, вали отсюда, а я останусь, — Борис решительно зашагал к тому месту, где останавливалась тёмная машина.

— Вот ещё, и я с тобой! — Раиса тут же припустила следом за Борей, не забыв про тележку.

— В чём это она? — севшим голосом спросила Рая, когда они с Борисом склонились над казавшимся безжизненным телом молодой женщины.

— В простыне, а простыня — в крови. Будто ты не видишь!

— Боря, давай уйдём отсюда поскорее! — заканючила Раиса.

— Заткнись, — коротко приказал Борис и прижал пальцы к шее женщины. — Зря я что ли целый год в медицинском училище когда-то проваландался? Живая она, но если в ближайшее время у врачей не окажется, будет совсем не живая. Крови много потеряла.

— А где ж мы ей врачей-то возьмём сейчас? В лапоть позвоним и скорую помощь вызовем?

— Ты можешь в лапоть звонить, а я в тележку эту девку погружу и повезу к районной больнице.

— Далеко же, Борька! Ты совсем охренел? Тележка сломается! Где потом такую достанем?

— Пошла ты, вобла старая! Не хочешь помогать, хромай отсюда!

— Вот ослина упрямый, — в сердцах воскликнула Раиса, но начала, пусть ворча и чертыхаясь, помогать Борису.

До районной больницы, расположенной на другом конце посёлка городского типа Лодыгино, Борис и Рая добирались часа полтора. Борис время от времени проверял пульс у незнакомки и одобрительно качал головой:

— Очень хочет жить, похоже! Должна уж помереть, а она всё живая.

Остановившись у дверей приёмного покоя, Борис и Рая выгрузили женщину на крыльцо, а потом откатили и спрятали тележку.

— Никаких вещей при ней, — зашептала Рая. — Только серёжки в ушах, зато дорогие, сразу видно. Брюлики это. Я взять хочу. Зазря что ли мы спасали эту бабу?

— И куда ты с этими цацками, знаток драгоценностей? Продавать нельзя, а уши у тебя заросли давно.

— Всё равно хочу! — стояла на своём Раиса.

— Быстрей тогда! — зло сказал Борис, и Рая склонилась к незнакомке.

Потом Рая быстро ушла, сложив серьги в карман, а Борис позвонил в двери приёмного покоя и бегом кинулся следом за женой.

* * * * * * * * * * * * *

Ольга пришла в себя через два дня, а через неделю её перевели из реанимации в общую палату, однако окружающую действительность пациентка пока не воспринимала. Она находилась в каком-то полусне, время от времени чувствуя сильную боль, потом, — после обезболивающего, — облегчение, а потом проваливалась в более глубокое забытье.

Вставать Ольге сначала не разрешали, но она и не смогла бы пока встать. Обычно упрямая, самостоятельная и своенравная, сейчас она не стеснялась своей немощности, даже не чувствовала её.

Однажды на обход пришёл не только пожилой доктор, который каждое утро навещал Ольгу, — с ним были ещё двое врачей, незнакомых: рыжеволосая женщина лет тридцати с небольшим и огромный, шкафоподртный мужчина лет пятидесяти.

Именно он, устроившись рядом с кроватью, на которой лежала Ольга, сообщил пациентке о необходимости проведения процедуры стерилизации.