Не доводи меня

Андрей выглядел сегодня еще лучше, чем вчера. Волосы снова уложены крупной волной с пробором посередине. Глаза прикрыты, словно в удовольствии. И ухмылка. Иногда она обнажала его идеальные белые зубы. Но сегодня я их еще не видела.

Только наряжен Андрей был проще. И вопреки этому сочетался, что ли, с внутренним убранством «Порше». Я была уверена: одень кого угодно так же, как Андрея, посади в этот салон, и он будет выглядеть, как бедняк, который угнал дорогую машину. Но Андрей в любом амплуа выглядел элегантно. Не стать ему актером.

Хотя, надо отдать должное, играл он замечательно. Я правда целую секунду думала, что смогу в этом раунде одержать вверх. Но он узнал мое имя… Откуда?

Мы молчали. Я смотрела на Андрея, он – на меня. Никто не собирался отводить взгляд первым. Не знаю, что он высматривал во мне. Но я искала отголоски тех историй, которые мне рассказывал про него Ваня. Хотя верить Ване не хотелось, кажется, он не врал. Этот тот Андрей. Как я поняла? Не знаю. Но было в нем что-то манящее, хотя меня он скорее отталкивал. Ненормально это, снаряжать людей, чтобы они похищали меня ему на потеху.

– Так что? – сказал Андрей. – Как ты узнала мое имя?

– Ты известная в Крамольске личность.

Мы стояли на обочине, и мимо нас проносились машины. Так быстро, что «Порше» вздрагивал.

– Так ты и вчера знала, как меня зовут?

– Нет, – мигом ответила я. – Только сегодня… навела справки.

Подлетели к кромке волос его брови, выщипанные, идеальные, как и все лицо.

– И где же обо мне есть справки?

Он улыбался немножечко, словно я была щеночком, который сумел его рассмешить. Не знаю, испугался он и так скрывал свой страх, или правда позабавился. Наверное, сыну самого богатого человека в городе стоит бояться, что о нем так легко можно «навести справки». Забавно, что я даже не старалась это делать. «Справки» сами приплыли ко мне.

– Не где, а у кого, – сказала я, тоже пробуя улыбнуться. – У людей.

– У каких таких людей?

Теперь Андрей чуть хмурился. Мне понравилось, что я смогла немного, но озадачить его. Хотелось пожить с этим ощущением подольше. Поэтому я сказала:

– Я уже на три твоих вопроса ответила. Теперь моя очередь спрашивать.

– Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы.

Конечно, я знала об этом. Но вдруг поняла, что испугалась его слов. Андрей еще и голову так склонил, как психованные делают. Я вжалась в сиденье. Секунду просидела так, а потом расслабилась – Андрей рассмеялся.

– Успокойся, – сказал он. – Я ничего плохого тебе не сделаю, просто хотел тебя проучить.

– Проучить? – скривилась я. – Да я чуть не обосралась в переулке! Когда твои прихвостни мне вмазали!

– Вмазали? – Андрей прищурился с недоверием.

Я часто врала, и ничего, кроме досады, не чувствовала, когда люди мне не верили. Но когда говоришь правду, и тебе не верят… Отвратительное чувство.

– В живот, – кивнула я, стараясь, чтобы голос был уверенным или хотя бы безразличным.

Если начну жаловаться, скулить, то Андрей решит, что я лгу.

– Они не должны были, – сказал Андрей. – Я не говорил им делать этого. Только про наручники сказал…

Он сказал это с печалью, а затем провел пальцем по моим запястьям. От этого жеста волнение было лишь неприятное. Хотя его касание ощутилось как что-то мягкое, почти интимное.

Просто я вдруг поняла, с кем имею дело. Он захотел… как он сказал? Проучить меня? И для этого ему потребовалось лишь отдать пару приказов. Что бы он сделал, если бы я сделала ему что-то похуже, чем воровство часов?

– Это жестоко, – шепнула я.

Впрочем, я понимала, что заслуживаю большее наказание, чем получила. Ну, это если самое неприятное за вечер уже позади.

Андрей протянул руку к моей голове. Я вжала ее в плечи. Так руку заносят, чтобы ударить. Но Андрей, кажется, не собирался этого делать. Он коснулся моих волос, которые я еще в электричке закрутила в растрепанный пучок, чтобы не мешались. Волосы пора была помыть. Как и все тело. Вспомнив про это, мне сделалось еще менее уютно.

Андрей недолго возился с моими волосами. Несколько раз он больно дернул за волосинки, может, вырвал их. Но не специально. Затем он опустил руку и в ладони блеснула моя шпилька.

– Что.. – начала я, но тут же догадалась, что Андрей собирается делать.

Он аккуратно подтолкнул меня так, чтобы я развернулась спиной. Затем я почувствовала, как он касается наручников. Запястья саднило, но я молчала. Уставилась в окно, за которым видно было лишь темноту.

Я думала, что он не справится. Поковыряется со шпилькой в наручниках, потому что видел, как так делают в фильмах про шпионов. Но к моему удивлению, уже спустя полминуты что-то щелкнуло. Еще несколько секунд, и я поняла, что это замок наручников.

– Можешь поворачиваться, – сказал Андрей.

Я так и сделала. Потом уставилась на него с чем-то средним между восторгом и ужасом. Андрей улыбался.

– Я и не такое умею, – сказал он.

– Я знаю, – ответила я, ничего под этим не имея.

Но Андрей снова удивился.

– Что же у тебя за источник такой?

Я повела плечом. Не знаю, хотел бы Ваня, чтобы я обсуждала его с Андреем. Вообще, мне было плевать, что он об этом думает. Просто не хотелось раскрывать перед Андреем все карты.

Снова молчание. Андрей стучал пальцами по подлокотнику. Меня это бесило. Я смотрела ему в глаза, особо не робея, как и он. А потом опустила взгляд на его руку. Всего на секундочку, просто потому что этим мерзким стуком Андрей привлекал к ней внимание.

Но едва я опустила взгляд, секундочка растянулась в несколько секунд, а потом в дюжину. «Хубло». Те самые, которые совсем недавно были на моей руке. Теперь они обхватили запястье Андрея.

Он догадался, куда я смотрю. Особой смекалки это не требовало. Часы были единственной занимательной вещью в машине. Кроме самой машины. Она тоже была весьма занимательной. Салон черный, хотя раньше я думала, что все дорогие машины внутри бежевые, словно обтянутые человеческой кожей. Такая ассоциация возникала у меня не от страха. А от дороговизны. Вряд ли человеческая кожа дешевая, ведь так?

Андрей ни слова не говорил. Продолжал настукивать пальцами какую-то мелодию, и наслаждаться эмоциями на моем лице. Мне снова стало страшно. Вот так быстро Андрей вернул краденое. Меньше суток прошло.

Я чувствовала, как мурашки пробежали по рукам и бедрам. Он может все, что угодно со мной сделать. И я все еще заперта в его машине.

– Знаешь, – сказала я тихо, но понимая, что меня прекрасно слышно. – Чем дольше мы тут сидим, тем меньше я верю, что ты не собираешься делать мне ничего плохого… Объяснишься?