Не единственная

— Ты всегда говорил, что отпустишь! — крикнула она.

Он уперся руками в стену по бокам от нее и продолжил:

— Говорил, это правда. Я отпущу, если ты разлюбишь меня. Или если я разлюблю тебя. Или если полюбишь другого достойного мужчину. Или я просто тебе надоем. Но я не отпущу тебя, когда ты хочешь уйти из-за обиды и непонимания… Сломать нашу любовь я не дам. До тех пор, пока мы любим друг друга, — одной рукой он обвил ее талию, притянул к себе, заставляя чуть-чуть прогнуться, и заглянул в лицо. — Ты будешь со мной, — голос стал мягче. — Скажи, Аньис… Ты когда-нибудь чувствовала себя со мной нелюбимой и ненужной?

— Нет… — искренне прошептала Аньис. Лишь остатки обиды и воли не давали ей упасть ему в руки. — Только, когда ты говорил, что отпустишь меня… И когда предложил зачать от другого… Только тогда.

— Это было ради тебя. Скажи, тебе скучно со мной? — он улыбнулся глазами.

— Да нет же!

— Тебе было плохо со мной в постели?

— Нет, никогда…

— Чего ты тогда хочешь, Аньис? — снова улыбнулся без улыбки, прижимая ее чуть сильнее, слегка выгибая, так, что она увидела над собой его нависшее лицо. И не скрыться от ослепительно красивых черт, от твердости и силы, от губ, что вот-вот начнут творить с ней нечто невероятное… Он обволакивал, поглощал, держал ее крепко, не отпуская ни душой, ни телом, ни взглядом.

— Да как ты не понимаешь! Я хочу, чтоб ты принадлежал мне так же, как я тебе — целиком! — отчаянно призналась Аньис, ускользая взглядом от его глаз. Другой рукой он коснулся ее щеки, с тем горячим чувством, что говорит «Моя. Любимая»:

— Хочешь меня полностью… Что ж… — поймал ее взгляд, и ее закрутило, затягивая в черную манящую бездну.

Она падала в нее долго, расширяясь и сжимаясь одновременно, познавая бесконечный космос, в котором было много всего. Иные миры, люди и другие существа, свершения, победы и поражения. Космос теплый и равнодушный, наполненный и пустой… Чарующий и бездонный, поглощающий ее раз и навсегда. Космос, в который он не брал ее раньше, потому что обратно пути нет. Космос, который не отпускает.

А потом она поняла, кто она есть — искорка в черной бездне. Единственная искорка, но очень яркая.

…Он начал ее целовать. Что происходило с телом, она уже не понимала. Наверное, он любил ее в этом и других мирах. Потому что порой она ощущала касания теплой воды или видела звезды над головой, прикосновения ветерка к коже… Все превратилось в немыслимый вихрь, в котором Рональд брал ее, не отпуская ни на мгновение.

Он то поднимал ее на руки, и она ощущала необыкновенный полет, словно зависла в воздухе. А потом его руки и губы были везде, окутывая, заставляя ощущать, что она принадлежит ему до самой последней своей точки. А порой она открывала глаза и снова тонула в бесконечной бездне, и его душа и тело наполняли ее, поглощая и овладевая, но не лишая собственной сути… Сколько еще может быть этой любви и наслаждения, немыслимых, не вмещающихся в ней, но делающих ее размером с целый мир? Оказывается, может быть еще больше…

Счастье на грани боли, разрывающее душу и не могущее разорвать. Вместо этого душа расширяется и сама заполняет собой мир…

Близость, упоительная, невероятная, но все равно ее не хватает, хочется еще…

Много после, когда вихрь пошел на спад, а Аньис не могла говорить от усталости и переполнявших ее ощущений, она поняла… Поняла, что изменилась.

Да, его душа была бездонной, она поглощала. И это изменило ее, заставив почувствовать себя крошечной искрой, которая тонет, но не может утонуть в этой бездне. Потому что, поглощая искорку, бездна бережет ее, оставляя отдельной, уникальной и любимой…

Поняла и его дистанцию — он всегда придерживал себя, чтобы не поглотить ее, не затмить ее своей необъятной личностью. Потому что его душа и верно была необъятной. Ей просто не вместить его. Он не был человеком, он — высшая сущность, остается только принять это. И эта высшая сущность почему-то любит ее…

Говорить не было сил, да и сказать что-то вслух — казалось нарушить глубину этой ночи.

— Почему ты не брал меня сюда раньше? — спросила она мысленно.

— Ты знаешь, почему. Чтобы не менять тебя, слишком ты мне нравишься… — ответил он вслух, заключая ее в успокаивающие объятия. И Аньис заснула.

А разбудил ее поцелуй и прикосновение горячей руки к лицу. Сначала легкое, потом обволакивающе нежное, потом требовательно строгое, словно пытающееся впитать ее целиком. Потом снова нежное. Аньис проснулась с этими ощущениями и подумала, что сейчас их снова унесет туда, где можно быть только вдвоем. Но все закончилось, плавно, но закончилось.

— Мне пришлось разбудить тебя. У нас очень мало времени, счастье мое, — услышала она, открыв глаза. Рональд встал и посмотрел в окно, сложив руки на груди. — Оденься, мы должны идти.

— Что случилось? — утренние лучи лились в комнату, а с ними в душу лилась тревога.

— Ад проснулся, — ответил Рональд, обернувшись к ней.

ГЛАВА 27

— Я останусь с тобой! — почти крикнула Аньис, натягивая на себя платье. — Я тоже маг, я могу сражаться!

Рональд грустно улыбнулся:

— Не в этой войне, — подошел и погладил по ее щеке, заглянул в глаза. — Аньис, пойми, ты — единственное дорогое, что у меня есть. И именно тебя они будут пытаться отнять, чтобы вывести меня из игры. А если кто-то нанесет тебе вред, меня ждет ад похлеще огненного…

— Я владею целительной магией, я могу помогать раненым! — взмолилась Аньис.

— Нет. Может быть, в самом конце, когда ситуация стабилизируется. Ты будешь в другом мире, и когда все закончится, я заберу тебя обратно. А если со мной что-нибудь случится…

— Не говори об этом! Тогда я все равно умру!

— Не умрешь. Очень маловероятно — но если со мной что-то случится — мой сын Ингорио приведет тебя обратно. Если будет, куда приводить… Если не будет, он знает, где найти тебе место.

— Твой сын Ингорио?! — Аньис удивилась. Но не тому, что у него есть сын. Об этом она знала — у Рональда есть сын от бессмертной женщины, с которой он не поддерживает отношения. И этому сыну уже много сотен лет. К этой женщине она никогда не ревновала. Да и вообще ни к кому. Только портрет задел ее почему-то… — Но почему он не помогает тебе справиться с адом? Он ведь тоже маг и умеет ходить по мирам!

— Нет, Аньис, — улыбнулся Рональд. — Он тоже Хранитель, но из бессмертных народов, раскиданных по разным мирам. Мы не вмешиваемся в дела друг друга, за исключением редких личных просьб. Но то, что он бережет бессмертных, очень облегчает мне задачу…

— Как-то странно и не по-родственному! — возмутилась Аньис. — Впрочем, вы и не люди…

— Присядь. Я быстро причешу тебя, все-таки предстанешь перед владыкой бессмертных, — улыбнулся он.

Он усадил ее перед зеркалом, положив руку ей на плечо, и расческа заскользила в ее пушистых волосах.

— Все будет хорошо, Аньис. Ты проведешь это время в самом безопасном месте во Вселенной…

— Самое безопасное место во Вселенной — рядом с тобой! — сказала Аньис. Впрочем, она знала, что все равно будет так, как он говорит.