НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ.

– Это ещё зачем?

– Отдохнёт, понежится.

По тому, каким непониманием сверкнули его глаза, Зинаида поняла, что совершенно зря затеяла этот разговор и совершенно не стоило сейчас об этом с ним говорить.

– Знаешь, давай мать, без глупостей. Даша едет со мной. Вот интриганы. Я вас люблю, старушка, но там тоже моя жизнь. Не дави на меня, очень тебя прошу.

День проскакал на скакалочке. Зинаида разгоняла по уголкам глаз слёзы, но крепилась. Мало побыли совсем: не успела насладиться радостью приезда детей домой, как надо отправлять назад. Муж выразительно взглянул на часы, она заволновалась:

– Федя что, уже пора?

– Машина у порога. Грузитесь. А где Дарья?

– Собак облизывает, ворюг. Опять у неё чего-то на память спёрли. Щенка ей, что ли подарить?
– ворчал Роман.

– Олух царя небесного, ребёнка ей подари, а-то придумал он, щенка.
– Замахала руками от возмущения Зинаида.

– Так, всё! Давайте прощаться, вон мать на фантастику потянуло.

– Примерно я так и думала, ничего умного от тебя не дождёшься. Фёдор, а Громовы куда подевались?

– На вокзал подскочат. Пора. Дарья хватит прощаться с животинами. Они сторожить должны, а не морды под ласки подставлять. Испортишь собак. Садись в машину. Едем.- Воспитывал Бугор всех кто под руку подвернулся.

Ночной звонок, как правило, не предвещая ничего хорошего, тревогой раскалывает сонную тишину. Все знают о последующих после такого звонка трудностях, но всё равно, не видя на ощупь, хватают дребезжащую трубку. Так уж мы устроены.

– Алло, я слушаю, - зевнул Роман, посмотрев на часы. Два ночи.
– Миша, не части, сейчас проснусь. Понял, понял, уже лечу. Дашуня спит, будить не буду, пусть сон досмотрит. Справимся сами. Ложи трубку, одна нога тут, другая там, уже собираюсь и еду. Всё, всё успею.

Доехал быстро, почти летел. Естественно, боялся опоздать. Спортивная машина по ночным улицам шла на хорошей скорости. Его уже ждал взволнованный папашка у открытой двери.

– Как вы тут, Лизавета держится?

– Бабье дело такое, ты уж постарайся Роман, доставь дочку, - крутился под ногами родитель.

– Привет, красавчик, я готова. Умру, ребёнка не бросайте, умоляю, - стонала Лиза.

Бугров волновался, но вида не показывал. Держался молодцом.

– Как у вас тут всё запущено. Давай я тебя понесу.

Лиза отговорилась.

– Дойду я. Отец, не мельтеши под ногами, Роман всё сделает сам, а ты дома жди.

– Зря отказалась от рук, но хозяину воля. Двинули помаленьку. Миша, может, ты папеньке компанию составишь?

Какое там, Михаил вскипел:

– Не проси, я с женой. Николай Потапович один похозяйничает.

Бугрову ничего не оставалось, как поторопить:

– Тогда не тяни, машина внизу, спускайся потихоньку, вещи я заберу.

Мишу Бугров посадил на переднее сидение, чтоб Лизе было попросторнее устроиться сзади одной. Лизавета старалась крепиться, но боль вырывалась наружу. Стоны участились, Бугров добавил скорость.
– Больно, держись, девочка, скоро домчу, - уговаривал он её.
– Ночь, дорога свободна. Потерпи, рыбонька.

– Спасибо, красавчик. Надеюсь, воды не отойдут в твоём автомобиле. Испорчу салон твоей спортивной, навороченной конфетки.

– Гори он огнём, думай о себе и ребёнке.

Ночная улица была почти пуста, и Роман выжимал из мотора все заложенные в него конструктором силы, на поворотах визжали покрышки. Бугров любил ночную дорогу, любил за то, что ночью отдыхала её проезжая часть. Домчались быстро.

– Боже! Боже! Я б с ума один сошёл... Уже почти приехали, Лизонька. Дыши глубже, как доктор на занятиях показывал, - просил жену Миша, всматриваясь в ночной город.

– Действительно, приехали, - перевёл дух Роман, подруливая к больничному крыльцу.
– Миша поднимайся в приёмный покой, я с ней разберусь. Лизавета, хвост пистолетом, мы идём.

– Жива пока, мутить начинает, ох, как больно. И как это десятками рожают. Одного и больше ни за что.

Осторожно поднимались по лестнице. Долго звонили, пока открыли. Добравшийся первым до приёмного покоя Миша, шумел там, гоняя персонал, правда, без особого успеха.
– Мы роженицу привезли, а все спят, канальи. Давайте доктора быстрее.

Кое-как нашли доктора. Появившийся усталый парень, спокойный и невозмутимый, лет под тридцать, вопросительно уставился на Мишу.
– Кому доктор нужен, тебе? Чего орёшь, родов у тебя не предвидится.

– Жена рожает. Не очень-то ты похож на доктора.

– Другие утверждали, что вылитый, - съязвил док.

– Женщину или кого постарше..., - сомневался в профессиональной пригодности не понравившегося ему врача парень.

– Где роженица, философ? Что вы все ночью рожаете и непременно в мою смену.

– Ночью дороги быстрые, легче ехать, - встал Бугров, собираясь разобраться с наглецом. Лиза, вымученная схватками, полулежала в кресле за дверью. Роман, сидевший перед ней на корточках, пытаясь помочь, облегчить страдания, жалея, гладил её растрёпанную голову и вздрагивающие плечи, целуя вспотевшие от нестерпимой боли руки.
– Терпи, девочка, ещё немного осталось. Я его сейчас убью, рванулся он к болтающему врачу.

– Помоги ей, хватит трепаться.

– Бугор, его не колышет мучение женщины. Давай, блин, дадим ему для ума в лоб.- Пылил и Миша.

– Лиза, ты?
– узнал роженицу доктор.
– Кто из этих ненормальных твой муж?

– А тебе какая разница, делай что-нибудь, - озлился Роман.

– Красавчик, притормози. Тимофей, Миша - муж.

– Откуда ты этого проходимца знаешь?
– насторожился Миша.

– Мы учились вместе. Правда он на немного раньше нас закончил, - простонала Лиза.

Полученная информация озадачила ребят.

– Давайте другого доктора, студент нам не нужен, - заартачился Миша.

– Не психуй, - осадил его Тимофей.
– Всё будет по науке. Хочешь посмотреть, как родится твой малыш, пошли. Я мирный парень. Это вас военных в любых одеждах можно узнать. Бегом в атаку сходу рвётесь.

– Что?- взревел Бугров.

– Ура! говорю на лбу печатью стоит,- ухмылялся врач.

– Рома, ты езжай домой, - поманила Лиза Бугрова.
– Не волнуйся, он хороший доктор.

Лицо её покрытое потом, представляло сплошную маску из боли.

Бугров чмокнул её в щёчку стараясь не дрожать и страдая через её мучения, объявил:

– Идите, идите, не думайте обо мне, я подожду сколько надо. Может, помощь ещё нужна будет, мало ли что случается. В кресле подремлю, девчата кофе организуют. И подумал: "Сколько ещё ей бедной мучиться?" Сколько вообще женщина способна выносить эти страдания?