Не говорите с луной

Метров через сто они снова заняли позиции. Потянулось пробитое ветром ожидание. Разболелась голова. Наверняка, от напряжения в глазах, старающихся рассмотреть хотя бы какую–то приметную тень, движение или силуэт. Минут через десять, когда холод земли уже стал добираться неприятной ломотой до суставов в теле, где–то сверху по

Противотанковые мины расчитаны на вес гораздо больший, чем человеческий, и если на них наступает пехотинец, не срабатывают.

склону, на дороге покатились камни, затем ещё и ещё. Там явно кто–то шёл, но в темноте плохо видел тропу, оступался и шумел. Шевалье медленно встал из своего укрытия, поставив пулемёт сошками на камень. Повернувшись к Александру, он указал двумя пальцами на свои глаза, затем показал на склон горы, за противоположной обочиной дороги. Так, жестами, он давал понять, чтобы офицер не отвлекался и следил за другим склоном, чтобы их не обошли снизу.

Где–то внизу шумел ручей. Стараясь хоть что–нибудь разглядеть, Александр стал медленно выползать из придорожной канавы на склон. Сначала он подумал, что ему показалось, когда зашевелились два больших камня в каких–то двадцати метрах от него. Он замер, изо всех сил стараясь просверлить взглядом темноту, но это только добавило головной боли. В его мечущейся в поисках опыта памяти всплыло одно занятие по спецподготовке, которое проводил старый, но опытный диверсант. На таких занятиях курсанты училища осваивали различные премудрости разведки, допросов, захвата пленных и диверсионных операций. Одно из таких занятий было проведено ночью, и от учеников требовалось поразить из стрелкового оружия ростовые мишени, установленные в пятидесяти метрах от огневого рубежа. Из десяти человек не попал никто. Ни одна мишень не была зацеплена даже по краю. Затем инструктор посвятил будущих офицеров в особенности ведения огня из стрелкового оружия в условиях темноты. Секрет состоял в том, чтобы использовать периферическое зрение, когда смотришь не в направлении на цель, а немного в сторону от неё. Понадобилось ещё несколько ночей, чтобы научиться стрелять не туда, куда смотришь. Теперь пришло время применить полученные навыки на практике.

Когда удалось в темноте снова определить движение двух теней, автомат в руках Александра выпустил длинную очередь в их направлении, опустошая «рожок» до конца. Оружие смолкло, Саша, лихорадочно, трясущимися руками, снял гранату с разгрузки и кинул её в том же направлении, в котором недавно вёл стрельбу. До взрыва он успел добежать до позиции, где укрылся Савченко.

Они плотнее вжались в каменистую землю, пережидая, пока опадут небольшие камни, выброшенные вверх взрывом гранаты.

–

Надо отходить, — сказал Александр.

–

Ты кого–то видел?

— Мне так показалось. — Лучше перебдеть, чем не добдеть, — вывел резюме Шевалье. — Пошли. Ты первый. Перезарядись. Я прикрою.

Прежде чем начать движение Александр привстал на колено и стал осматриваться, прислушиваться, стараясь одновременно вложить в карман разгрузки пустой автоматный рожок. Руки дрожали от напряжения и втолкнуть одной рукой рожок в карман не получалось. Шевалье протянул руку и забрал пустую ёмкость.

— Пустую тару бросай. Оставь только два–три. — И подтолкнул. — Давай, старлей, ходу! Пробежав по краю дороги метров пятьдесят, Александр остановил

ся. Он успел перезарядить автомат и подствольник. Через минуту мимо него пробежал Савченко, хрипло бросив на ходу.

— Прикрой! Я дальше.

Так, перебежками, они двигались минут пять, затем заняли позицию у больших камней, огромных валунов, отвалившихся от горы ещё в незапамятные времена. В этом месте дорога выбиралась из неглубокой балки, огибала камни и снова ныряла вниз. Теперь они были далеко от ручья, и шум воды был мягким, позволяя прислушиваться. Позиция была хорошей. Тыл прикрывали огромные, метров в пять высотой, валуны.

— Здесь теплее, — сказал Евгений, выкладывая перед пулемётом бру

ствер из больших камней. Камни прикрывали их от ветра, поэтому казалось, что тепло.

— Ты ничего не слышал, — спросил его Александр, имея ввиду, что более опытный боец мог расслышать работу двигателя БТР, который мог идти к ним на выручку — Сазонов наверняка слышал стрельбу и разрывы гранат.

— Нет, — сухо ответил сверхсрочник. — Темно, как у негра в ж…е. И тихо, как на том свете.

— Как ты думаешь, далеко отошли наши?

— Если мы их не догнали до этих пор — должны быть уже в объятиях Сазонова. Александр зло выматерился.

— Ты чего? — спросил его Савченко.

— Рации не работают, мать их…

— Лунатику спасибо скажешь.

— Не надо было их мочить.

— Эта херня и от пары брызг загибается и от пыли — только дунь. «Оки — Токи», — Шевалье процедил длинный плевок сквозь зубы, и неожиданно дал из пулемёта длинную очередь. Рваные лоскуты близкой вспышки ослепили Левченко. Уронив голову на локоть он со злостью прошипел:

— Мать! Предупреждать надо.

— Извини, пожалуйста, старлей, — с нескрываемым сарказмом ответил Шевалье, и снова стал стрелять. — Пытаются обойти. Давай, командир, двигай по дороге, через балку на тот подъём. Давай–давай!

Александр поднял голову, но ничего, кроме медленно тающих засветок в глазах не увидел.

— Ни хрена не вижу!

— Плевать! Наощупь, б…ть! Быстро!

Откуда–то сбоку, от дороги, из темноты ночи раздались автоматные очереди. Пули ударили по валунам вверху, осыпая людей каменной крошкой. Александра словно огрели плетью. Вскочив, он побежал, виляя из стороны в сторону. Метров через тридцать остановился, быстро развернулся и пустил гранату из подствольника, стараясь попасть туда, где выщёлкивали автоматные очереди. Пулемёт Шевалье не умолкал. Выпущенные ним пули выбивали пушистые снопы искр. Грохнул взрыв и вместе с ним резко оборвалась перестрелка. Саша снова побежал, стараясь на ходу втолкнуть гранату в подствольник. Он очень надеялся, что пулемётчик не пострадал от осколков его гранаты.

Кое–как добежав до дна балки, он споткнулся и упал. Здесь протекал неширокий ручей, вымывая из дорожного покрытия гравий и грунт. В эту промоину и угодил ногой старший лейтенант, едва не подвернув ногу. Падал он на руки, но не успел, как следует сгруппироваться, и удар пришёлся снова на подбородок. Лицо охватило жаром боли. К этому времени зрение немного восстановилось, и можно было метрах в десяти от себя видеть дорогу. Теперь она пошла в гору. Поднявшись и отерев рукой в который раз разбитое лицо, Александр стал быстро подниматься вверх. Подъём было довольно крутым, поэтому порой приходилось опираться на автомат, чтобы меньше поскальзываться на мокром щебне. Кроме грохота собственного сердца и гулких ударов крови в голове Александр ничего не слышал.

Выбравшись наверх, став на колено, он стал осматриваться. Сердце немного успокоилось, и он расслышал, как где–то внизу, там у ручья кто–то быстро идёт. Наверняка это был Савченко. Когда слева от него, сухо крякнув, подлетел камень, Саша вздрогнул. Ему даже показалось, что он слышал тяжёлый удар, словно кто–то ударил по этому месту кирпичом. Ощупав рядом с собой поверхность дороги, он не обнаружил рядом с собой никаких больших предметов. Второй удар пришёлся по скату дороги почти прямо перед ним. Один из выбитых камней с силой ударил по голени. Упав на бок и схватившись руками за ногу, Александр покатился по дороге, не стесняясь кроить темень ночи отборными матами.

Лишь спустя несколько секунд он успокоился и с ужасом осознал, что от удара, от боли выронил оружие, и что, наверняка, это были не камни, а удары тяжёлых пуль о дорогу. Что это могло быть? Ведь не было слышно выстрелов!

Догадка обожгла сознание ужасом: «винторез»!

Небольшая штурмовая винтовка с интегрированным глушителем, который делает звук выстрела совершенно неслышным в такую ветреную и дождливую ночь. Стрелок наверняка оборудовал своё оружие прицелом, позволяющим стрелять в тёмное время суток. Те пули, которые определил Александр упали совсем рядом. Страшным в этом оружии было то, что для стрельбы из него использовались тяжёлые девяти миллиметровые пули весом почти в шестнадцать граммов. Летя на дозвуковой скорости, такой снаряд запросто пробивал любой бронежилет и наносил тяжёлые увечья. Если у твоего противника был «винторез», на милость с его стороны надеяться не приходилось. Попадание в руку и плечо с двухсот метров могло убить жертву ампутацией, сильным кровотечением и болевым шоком. Если же пуля попадала в корпус… Об этом лучше не думать.