(Не) люби меня

— Прогоняешь меня из собственного замка? — пошутил король.

— Вы рискуете, — сказала она горячо. — Если умру я. ничего не изменится. Умрете вы — наступит хаос!

— Я говорю его величеству о том же, — вставила Ланвен ледяным тоном.

— Вы приписываете мне небесное могущество, — Дидье поцокал языком. — Как будто лишь от меня зависит, будут здесь порядок или война. Но не противьтесь, — он взял руку Дианы в свои, нащупав незабинтованные кончики пальцев и ласково поглаживая их. — Если что — умирать вдвоем веселее, моя красавица.

Она не выдержала и рассмеялась, но смех получился горьким.

— Какая я красавица? — спросила она, покачав головой. — Сбылась мечта моей свекрови — теперь я стану страшной, как смертный грех, и нож не понадобился.

— Откуда такое отчаяние? — Дидье коснулся ее лба. — Всего-то несколько красных пятнышек. Они даже добавляют тебе очарования — ведь и луна не была бы луной без пятен на своем сверкающем лике.

— Вы сумасшедший, — сказала она, глядя на него широко распахнутыми глазами.

— Совсем чуть-чуть, — заверил ее Дидье. — И даже не буйный.

Новые протесты и ужас вызвали его желание остаться.

— Вы не можете… — лепетала Диана, когда он поднял ее и поддерживал, чтобы она сходила по нужде, а потом держал на руках, пока Ланвен перестилала мокрые от пота и сукровицы простыни.

Но Дидье не слушал лепета Дианы, как и ворчания ее камеристки, и сам менял бинты, смазывая язвочки и коросты серной мазью и маслом. Он же взялся дежурить у постели больной в самые тяжелые предутренние часы, чтобы Ланвен, уже падавшая с ног от недосыпа, могла отдохнуть, и он сам купал Диану, посмеиваясь над ее попытками прикрыть выступающие ребра и кудрявый мысок внизу живота.

— Я ужасна, — простонала она как-то, — когда он помогал мыть ей голову, держа над тазом с водой ее тяжелые волосы.

— Для меня ты красивее всех на свете, — сказал Дидье, целуя ее в лоб, а потом пригляделся внимательнее. — Смотри-ка! Пустулы засыхают, кожа шелушится, но шрамов не остается. Это не оспа.

— Не оспа? — хором переспросили Диана и Ланвен.

— Я видел больных оспой. Обычно болячки подживают не так. Это какое-то кожное раздражение. Может, ты ела что-нибудь редкое? Или использовала особые притирания? Бывают мази, вызывающие нарывы на коже.

— Нет, ничего такого, — Диана потребовала зеркало и долго рассматривала свое отражение, а потом медленно произнесла: — Козье покрывало…

Ланвен замерла, держа зеркало.

— Козье покрывало, — повторила Диана. — Вы прислали мне козье покрывало, и я заболела после того, как укрывалась им.

— Покрывало? Я ничего не присылал, — ответил Дидье.

— Ланвен принесла его мне.

Зеркало задрожало в руках камеристки, и она испуганно захлопала ресницами:

— Мне сказали, что это подарок его величества, — забормотала она.

— Где покрывало? — спросил Дидье, не обращая внимания на ее страх.

— На сундуке, — Ланвен указала в угол комнаты. — Ваше величество…

Дидье сорвал с постели простынь и завернул в него покрывало, стараясь не касаться его, а потом пошел к двери.

— Кто его тебе дал? — спросил он уже на ходу.

— Ее величество… — прошептала Ланвен.

Дидье вернулся лишь через пару часов. Диана лежала в постели и приподнялась ему навстречу.

— Что вы узнали? — воскликнула она.

— Ничего, чтобы тебе пришлось волноваться, — сказал король, поправляя подушку, чтобы женщине удобно было сидеть. — Главное, что это не оспа, а с остальным мы справимся.

— Но неужели королева?..

— Тегвин клянется, что получила подарок для тебя с посыльным, — Дидье потер подбородок. — Ей тоже прислали подарок, но он не опасен, к счастью.

— Кто-то хотел моей смерти, — сказала Диана, откидываясь на подушки.

— Впредь не принимай никаких подарков, что будут передавать. — сказал король. — Если даже скажут, что это от твоих родителей.

— Ваше величество… — Ланвен прижала к груди руки, всем своим видом выказывая раскаяние.

— Ты наказана не будешь, — Дидье посмотрел на нее тяжелым взглядом. — В этот раз.

Я подумаю, кем заменить тебя.

— Ваше величество! — девица Кадарн опустила глаза и закусила губу.

— Оставьте ее при мне, — попросила Диана. — Если бы не она, я бы точно умерла.

Ланвен осталась со мной, когда думала, что я больна оспой. И ваши рыцари тоже…

— Я подумаю над этим, но ничего не обещаю, — сказал король бесстрастно.

Когда стало ясно, что язвы — не последствия черной оспы, лекари принялись за лечение Дианы с утроенным усердием и разрешили открыть окно, а потом и совершать недолгие прогулки под солнцем. Спустя неделю сняли бинты, потому что пустулы зажили, и Диана впервые с аппетитом поела супа из утки и кореньев.

Дидье не отходил от нее ни на шаг и вскоре она начала выражать беспокойство такой заботой.

— Вы все время здесь, — сказала она однажды, — но как же государственные дела?

Вы всё позабыли… Разве это хорошо?

— Обойдутся пока, — заверил он ее. — Есть совет лордов, есть Тегвин и наследный принц. Не думай, что только из-за меня сохраняется мир в этой стране. Успех короля не в том, чтобы всё делать самому, а в том, чтобы поручить дела тем, кто разбирается в налогах, переговорах и войнах. Такие люди у меня есть, так что забудь обо всем и просто выздоравливай.

Щеки ее постепенно округлились, и губы приобрели прежний, алый оттенок. Теперь она походила на прежнюю Диану, и иногда радовала Дидье улыбками и даже смехом, когда он рассказывал ей какие-нибудь безобидные новости. Она еще стеснялась его, пряча шелушащееся лицо, и тайком пыталась выщипывать волосы на теле, пока он не взял бритву и побрил ей подмышки и венерин холмик, а заодно и ноги, после чего она благодарно расплакалась, уткнувшись ему в плечо, а он утешал ее, шепча нежности.

Лекарь велел каждый день втирать в кожу масло, настоянное на травах, и Дидье после купания массировал тело своей женщины. В такие минуты они не разговаривали, но он чувствовал единение намного сильнее, чем во время люоби задушевной беседы.

— Ваша любовь погубила не только мою честь, — сказала Диана во время одного из массажей, — но угрожает и моей жизни. Что же это за любовь, за которую надо так дорого платить?

— Тебе придется смириться и принять ее, — сказал Дидье, целуя ее между лопатками, потом в плечо, а потом в щеку.