Не могу больше

Шерлок лежал на диване, примостив поврежденную ногу на подлокотник. Повязку он успел уже снять, и взору Джона открылась покрытая густой синевой и по-прежнему сильно распухшая щиколотка.

— Н-да… — покачал он головой, осторожно прикасаясь пальцами к туго натянутой коже. — Три дня, и не меньше, будешь вот так лежать, иначе отек долго ещё не спадет. Ты понял меня, Шерлок? Именно так, передвигаясь по квартире только в случае жизненной необходимости — туалет, кухня, спальня…

— …и душ, — добавил Шерлок и настороженно переспросил. — И душ, да?

— На сегодня душ отменяется точно. Не думаю, что за дорогу ты уже успел покрыться коркой грязи и пота…

«Немедленно! Прямо сейчас бежать на улицу, на холод, под ветер и снег!»

— Черт, как это досадно.

— Успокойся. Завтра я приеду, и ты примешь душ перед началом новой экзекуции. — Джон вымученно улыбнулся — ему было невыносимо, отчаянно тяжело прикоснуться к Шерлоку снова.

— А меня ожидает экзекуция? — Шерлок отпрянул в притворном испуге, вжимаясь в спинку дивана.

— Да. Я буду беспощаден.

«Мы флиртуем. Мы флиртуем друг с другом. Будь я проклят, но сейчас происходит именно это! Или я окончательно спятил».

На Джона нахлынула паника. Он не знал, как повернуться, как встать. Небольшая упаковка бинта не умещалась в руках, тюбик с мазью яростно сопротивлялся, выскальзывая из пальцев и решительно не желая открываться. К тому моменту, как Джон закончил бинтовать ногу Шерлока, сердце его обливалось жаром, и по вискам стекали тонкие струйки головокружительного волнения.

— Постарайся сегодня не бегать по крышам, — буркнул он, тщетно пытаясь выкашлять жалкий, предательский сип.

— Не буду, — отозвался Шерлок, с видимым удовольствием растянувшись на диване в полный рост и на миг закрывая глаза. — Кроме того, без тебя, Джон, это не интересно.

«Ну вот, опять. Или у меня паранойя?!»

Джон снова откашлялся.

— Шерлок… Наверное, мне пора… Стемнело уже.

— Конечно, Джон. — Шерлок резко приподнялся и сел, невольно поморщившись.

— Да не прыгай ты! — дернулся Джон в попытке уложить его снова, но, словно споткнувшись, замер на месте. — Не надо меня провожать. Вероятность заблудиться в этой квартире очень мала. А дверь я захлопну.

Шерлок встал.

— Нет. Я тебя провожу. Не делай из меня инвалида. Подумаешь, легкий ушиб.

— Ну, хорошо.

Они спустились по лестнице и довольно долго топтались внизу, не глядя друг другу в глаза и неловко сталкиваясь плечами. Джон натягивал свою старую куртку так, словно та превратилась вдруг в неподъемной тяжести латы — пару раз уронил её на пол, гремя ключами и мелочью, никак не мог попасть в рукава, чертыхаясь, долго боролся с заевшей застежкой-молнией.

Шерлок пытался помочь, но только ухудшал и без того нелепую, в какой-то степени даже комичную ситуацию.

— Спасибо, Шерлок, я сам. Завтра приеду.

И, так и не застегнувшись, Джон торопливо шагнул за дверь — в молочную мглу, которая тотчас обрушила на него вихрь искрящейся мишуры.

Окруженный клубящимся снежным паром, он показался Шерлоку нереально далеким. Выдуманный персонаж его невеселой истории. Уже закрывая дверь, он услышал взволнованный окрик: — Шерлок!

Джон шагнул к нему и встал очень близко, почти вплотную, обдавая ледяной свежестью: — Как же ты будешь здесь… один?

Шерлок пожал плечами.

— Как обычно, Джон. Я привык.

— Привык?

*

Он долго сидел на ступенях лестницы, устало привалившись к стене враз ослабевшим телом. Ему до тоскливого воя не хотелось подниматься в пустую, наполненную беззвучьем квартиру, где затухал в камине огонь, и где некому было сказать даже слова.

*

Услышав скрежет ключа в замке, Мэри кинулась к двери, и, не веря увиденному, застыла в двух шагах от мужа.

— Джон? Уже вернулся? — Она всплеснула руками. — Ты настоящий снеговик!

Джон стряхнул с головы налипшие комья снега. — Да. Привет.

— Привет.

Смущенно переступая с ноги на ногу, она ждала, когда Джон разденется и снимет ботинки, и только потом, не выдержав, прильнула к нему, нежно поглаживая шею. — Боже мой, как я счастлива, что ты дома. Голоден? — Она нехотя отстранилась и заглянула Джону в лицо.

— Нет. Мы перекусили с Шерлоком на Бейкер-стрит. Я… его провожал.

«Только не надо, Мэри, очень тебя прошу — не надо. Иначе я уйду. Прямо сейчас. Навсегда».

— Провожал? — В глазах заплескалась тревога. — Что с ним? Он в порядке?

— В относительном. Довольно сильно повредил ногу. Но, я уверен, всё обойдется.

— А ты? — Она поворачивала его из стороны в сторону, внимательно рассматривая, изучая. — Сам-то ты цел? Господи, Джон, надеюсь, было не слишком опасно?

— Не слишком. Скорее забавно. Мэри, я устал до чертиков и очень хочу спать.

— Да-да, конечно. Но пока ты переодеваешься и принимаешь душ, я все-таки приготовлю чай.

*

Прикосновения горячих струй вызвало тихий довольный стон — Джон продрог до костей.

В такси он маялся, то и дело припадая к окну и не понимая, что же настолько важного силится рассмотреть за его запорошенным снегом стеклом. Наконец ему стало совсем невмоготу, и он попросил таксиста притормозить. Хотелось под вьюгу и ветер, хотелось отдаться стихии, идти, продираясь сквозь снегопад, думая только о примитивных, необходимых действиях: натянуть перчатки, поднять воротник куртки повыше, хоть как-то защищая голую шею от вездесущих хлопьев, прикрыть ладонью глаза, оберегая их от назойливых липких комочков, быстро тающих на ресницах и остужающих разгоряченную кожу.

До дому Джон добрался, уже изнемогая от усталости. Но в прояснившейся голове мысли были уже не такими мятущимися, и Джон с облегчением сделал вывод, что, возможно, виной всему банальная ностальгия, которая с возвращением Шерлока стала по-настоящему невыносимой. Во всяком случае, думать так ему было куда спокойнее и легче. Лучше до кома в горле тосковать по суетливой, беспорядочной, но такой уютной жизни на Бейкер-стрит, чем краснеть и бледнеть в присутствии лучшего друга, не имея возможности объяснить самому себе этот не поддающийся никакой дедукции факт.