(Не) мой профессор

– Эдик, пусти...
– на миг прикрыла глаза, прерывая философскую лекцию.
– Это... неправильно. Так нельзя...

– Тшшшш...
– хватка на моих плечах стала мягче, чувственнее. Над ухом раздалось горячее шумное дыхание, паутиной окутывающее сознание...
– Просто поверь мне, Люд...
– эти слова звучали как угроза, но воспринимались как просьба...
– Так будет лучше для всех, прежде всего для тебя...
– мужские ладони прошлись по коже на несколько сантиметров вверх и вниз, в волосах запутался мимолётный поцелуй, через секунду сухие губы обозначились на виске...
– Просто поверь...
– неожиданно пальцы с силой впились в основание шеи, неторопливо очертили чувствительный болезненный круг.

– Веришь мне?

Выбор без выбора. Мой непройденный урок, по словам самого же Эдика...

– Веришь?..

Сглотнула ком в горле, прикрывая глаза, чтобы не смотреть на Сашу, поправляющего ворот рубашки.

– Верю...

– Я в тебе не сомневался...
– голос Эдика стал совсем призрачным, почти невесомым, будто он произнёс это не вслух, а транслировал прямо в голову...

Страх не отступил, нет. Он просто сконцентрировался где-то в стороне, будто не в силах преодолеть невидимую преграду и проникнуть в сознание. Я чувствовала его ледяной холод, его пустоту и тяжесть, но словно сквозь слой тонкого одеяла - да, пугает, но не касается напрямую. Ощущение - хочется из любопытства как-то пройти по краю и не сорваться в пропасть...

Всё-таки подняла настороженный взгляд на Сашу.

Александр Дмитриевич больше не казался строгим самоуверенным преподавателем, каким был всегда. Холёные руки непроизвольно сжимались в кулаки и заметно дрожали, ноздри раздувались на каждом вдохе и выдохе, лицо пошло красными пятнами, над верхней губой проступили капли пота, взгляд стал алчным и жёстким...

Отстранённо подумала о том, что примерно так, наверное, выглядит человек, впервые пробующий вкус вседозволенности. И этот не выдержит... Даже сам Эдик не всегда выдерживает, а этот точно не справится...

– Люд...
– даже голос Саши стал сиплым от опьяняющего волнения. Он протянул руку, коснулся верхней пуговицы на моей блузке, провёл по ней пальцем, но расстегнуть не решился. Поднял затуманившийся взгляд мне в глаза.
– Людка...

– Что чувствуешь, Люд?
– Эдик держал мои локти. Вроде просто придерживал, но я знала, что стоит мне дёрнуться, и пальцы вопьются в кожу мёртвой хваткой...

Что?! Ничего... Жду, когда страх прорвёт сети и накроет одуряющей паникой с головой...

– Н-не знаю...
– мой голос всё-таки задрожал, в уголках глаз неожиданно защекотали слёзы.
– Эдик, я н-не хочу...

– Поздно уже, - он мимолётно чмокнул меня в висок.
– Потерпи... А ещё лучше - попробуй сама прочувствовать происходящее... Ты удивишься, насколько это может быть... интересно. Всё, даже этот момент... Закрой глаза...

Сглотнула слюну. Послушно зажмурилась, ощущая, как страх рвётся проникнуть глубже, но пока не может...

Задержала дыхание. Саша наоборот задышал чаще, выдыхая мне в лицо крепким алкоголем... До боли закусила губу, чувствуя, как его пальцы торопливо расстёгивают одну пуговицу, другую, третью, четвёртую... Как под нетерпеливым движением чужих рук распахивается блузка...

Несколько секунд тишины. Извращённого перерыва, от которого лишь ещё больше стало не по себе. Наконец ладони коснулись моего живота, скользнули по бокам, неуклюже пытаясь дотянуться до спины и расстегнуть бюстгальтер...

Чужие прикосновения вызывали неприязнь, почти отвращение. Наверное, мне было бы проще переспать с Александром по-быстрому в том самом туалете, чем терпеть это нудное унижение...

– Что чувствуешь, Люююд?..
– мягкий привычный голос Эдика показался родным и долгожданным.

– Стыдно... И...
– я сглотнула слюну, ощущая, как предательская слеза всё-таки скатывается по щеке.
– И унизительно... Я... Я н-не х-хочу...

– Нуууу...
– он провёл носом над ухом, шумно втягивая мой запах.
– Снова эти поверхностные стереотипы... Откуда стыд, Люд?
– он зашептал негромко, но так, чтобы Саша его тоже прекрасно слышал.
– Неуверенность в себе? В своей сексуальности? В женской силе?

Да при чём здесь... То есть... Или...

Кивнула, просто не желая возражать и спорить.

– Не нааадо...
– Эдик крепче сжал мои плечи, прижимаясь плотнее к спине и, по всей видимости, наблюдая за тем, как Александр наконец приподнимает лифчик и оголяет мою грудь...
– Ты обещала мне верить, помнишь? А если я скажу, что ты очень привлекательна, Люд? От тебя исходят волны сексуальной энергии, ты сама хочешь этого, просто боишься себе признаться...

Сама? Правда что ли?! Как-то сомневаюсь. Но про привлекательность было приятно...

Чувствовала, как сжимаются соски от прохладного воздуха, как тяжелеет грудь под чужими взглядами...

– А унижение почему, Людмила?..
– он снова заговорил вполголоса, задевая вибрирующей хрипотцой какие-то тонкие струны внутри.

На этот раз предпочла не думать над ответом...

– Потому что...
– набрала в лёгкие воздуха, сглотнула ком в горле.
– Вас двое... Вы сильнее...

– Нееет... Ну откуда такая глупость в твоей красивой голове, Людааа...
– он потерся подбородком о моё плечо. В этот же момент Саша коснулся подушечками пальцев моих сосков, которые мгновенно затвердели и стали болезненно-чувствительными...
– Унижение - это падение достоинства, а разве твоё достоинство может пострадать от людей, которые восхищаются тобой и хотят обладать твоим телом? Это просто невозможно, Люд... Подумай об этом...
– Эдик нежно провёл ладонями по моим рукам вверх и вниз, Саша покрутил соски между пальцами, рассылая по телу резкие обжигающие импульсы...
– Наоборот, такое внимание поднимает самооценку, разве нет? Неужели ты не чувствуешь этого, Люд...

Рвано втянула ртом воздух. Красивые слова, не более того. Но ведь действует, чёрт побери...

– Я... Я боюсь...

– Чего?
– Эдик с придыханием прикусил мочку моего уха, обнимая меня всем телом и прижимаясь к ягодицам вставшим членом, отлично чувствующимся даже сквозь тонкую шерсть моей юбки и мягкую ткань его брюк.

– Н-не знаю... Боли, наверное...

Эдик тихо усмехнулся. Саша неожиданно присосался губами к правой груди, порождая резкое брезгливое отвращение и острое пронизывающее возбуждение...

– Дурочка... Может, ты боишься не боли, а того, что не сможешь получить удовольствия сама? Знаешь, что слишком зажата и испугана, чтобы быть достойной оргазма?
– Эдик обхватил ладонью вторую грудь, сжал, отпустил... Надавил на ноющий сосок...
– Или неееет, Люююд... Наоборот... Ты боишься того, что тебе понравится, верно? Что придётся как-то объяснять себе эту похотливую сторону твоей натуры, что ты станешь... как там у вас говорится... падшей женщиной в собственных глазах, так ведь, Люд?