Не может быть мёртв

— То есть?

— Целый ряд группировок отлично всё понял и мигом расформировался — они вовсе не горели желанием разделить судьбу Фрэнсиса.

— Насколько хорошо вы его знали?

— Я вообще его не знал.

— Неужели вы никогда не встречались с ним на собраниях?

— Пару раз мы сидели с ним в одном зале. Но кто был я? Мелкая сошка, один из многих. А он восседал за столом президиума.

— Он был человек со средствами, не так ли?

— Ещё одна причина, по которой распались все эти многочисленные группировки — когда Фрэнсиса не стало, иссяк денежный источник. Не то чтобы кто-то пользовался банковскими счетами. У «Чёрной жатвы» не было собственной чековой книжки.

— Надо полагать.

Эллиот встрепенулся, внезапно что-то вспомнив.

— Как-то раз, на одном собрании вдруг разгорелись страсти. Соколиному Глазу срочно потребовались деньги. Фрэнсис вышел, а через пару минут вернулся с пачкой пяти- и десятифунтовых купюр.

— Где это было?

— В одной пивнушке в Глазго — как правило, мы заседали в задней комнате. Плевки на полу, опилки, патриотические песни…

— Выходит, деньги вполне могли лежать у него в машине?

— Видимо, да.

В машине, которую Гэвин Уиллис спрятал у себя в гараже. Для чего? Чтобы обчистить? Если так, то откуда он мог знать про деньги? И если они там и вправду были, как он с ними поступил?

И почему все эти годы он хранил эту машину?..

— А кто такой Соколиный Глаз? — спохватился Фокс.

Эллиот пожал плечами.

— Никогда не знал его настоящего имени. Он не принадлежал к числу тех, кто обычно посещает собрания; мы все его немного побаивались.

— Неужели?

— Он определённо не просто играл в радикального оппозиционера. Не сомневаюсь, он был замешан в двух или трёх вооружённых ограблениях. Мы предпочитали обсуждать его за глаза — он был нашим Робин Гудом. Да и взрывчаткой он тоже не брезговал.

— Неужели те самые письма-бомбы, отправленные на Даунинг-стрит и в Парламент?

— Скорее всего.

— А почему Соколиный Глаз?

— Понятия не имею. — Эллиот осушил стакан. Как только оборудование убрали, съёмочная группа устремилась к фургонам. — Мне пора, — извинился Эллиот. — Вы и в самом деле думаете, что спустя столько лет сможете докопаться до правды?

— Напротив, я очень сильно в этом сомневаюсь.

— И вы полагаете, кто-нибудь там горит желанием её услышать, инспектор?

Фокс оставил последний вопрос без внимания. Вместо этого он полез в карман и вытащил книгу профессора Мартина.

— Вам никогда не попадалась на глаза эта книга?

— Что-то такое слышал, — кивнул Эллиот. Он взял книгу в руки и пролистал.

— И у вас никогда не возникало желания прочитать её?

— Археология меня никогда не интересовала.

Фокс забрал книгу у Эллиота, нашёл во вкладке фото Вернала и Элис Уоттс у входа в отделение полиции и протянул ему.

— Помните её? — спросил он.

— Нет.

— Не узнаёте её по собраниям?

Эллиот покачал головой.

— Это действительно важно?

— Похоже, у неё были близкие отношения с мистером Верналом — и я очень хочу побеседовать с ней об этом.

— Жаль, что я не в силах вам помочь.

— Тогда её звали Элис Уоттс…

Эллиот схватился за голову, пытаясь вспомнить, но тщетно.

— Тогда?.. — начал он.

Фокс ничего не ответил и собирался уже захлопнуть книгу, когда Эллиот выхватил её у него, всё ещё открытую на вкладке с фотографией.

— Седьмое апреля восемьдесят пятого года…

— Где вы были в тот день?

— Я, так сказать, был в числе тех, кого в тот день замели. Но к наступлению ночи нас всех уже выпустили.

— Вы не припоминаете среди задержанных Элис Уоттс?

Эллиот снова покачал головой.

— Хотя было приятно снова увидеть Соколиного Глаза. — Он вернул книгу Фоксу. — Вот он, плечом к плечу с юной леди. — Фокс забрал у него книгу и снова внимательно изучил человека на снимке. Человека, которого не узнал профессор Мартин: длинные волосы, борода и тёмные очки.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно.

Перед ними стояла одна из ассистенток режиссёра, прижимая к груди планшет и постукивая пальцем по воображаемым часам на запястье.

— Мне и вправду пора, — извинился Эллиот.

— Может, вспомните что-нибудь ещё о Соколином Глазе?

— Боюсь, что нет.

— Может, хотя бы имя? Или акцент? — Фоксу с трудом удавалось сдерживать отчаяние, проскальзывавшее в его голосе.

— Шотландский, — вот и всё, что сказал Эллиот, поднимаясь на ноги. И снова эта улыбка — улыбка, доказавшая миру, что Джон Эллиот изменился к лучшему, что теперь он живёт одним настоящим, а с прошлым навеки покончено.

— Мы могли бы организовать ещё одну встречу?

— Мне и в самом деле больше нечего вам сказать.

— Но у меня могут возникнуть новые вопросы. Эллиот развёл руками, как бы желая сказать, что он исчерпал свои возможности.

— Знаете, а вы первый террорист, с которым я встречался лично, — признался Фокс.

— Надеюсь, я в полной мере оправдал ваши ожидания, — сухо процедил Эллиот.

— Сейчас мы разыскиваем тех, кто организовал взрывы в Пиблс и Локерби. Интересно, может, через пару лет и эти люди будут вести какие-нибудь кулинарные телешоу, а?

— Прошу прощения. — Эллиот повернулся к нему спиной и пошёл за ассистенткой. Фоке ринулся за ним.

— Ваша сторона выиграла процесс? — спросил он. Эллиот остановился и погрузился в задумчивость, будто определяясь с ответом. Ассистентка хотела было что-то сказать, но он остановил её взмахом руки.

— Мы были так близки к независимой Шотландии, — вполголоса сообщил он Фоксу. — Может, тот процесс начался, когда правительство в Лондоне было вынуждено признать наше существование.