Не оставляй меня

Растроганная королева сделала шаг к дочери, но под ногу подвернулся камешек. Адель едва успела подхватить мать.

— Осторожнее! — к ним спешил король, — Дорогая, ты в порядке?

— Да, да.. все хорошо, — королева осторожно наступила но ногу, покачалась с пятки на носок, — Все хорошо...

— Тогда идите вперед, я вас догоню.

Его Величество провожал жену и дочь взглядом, пока они не скрылись в доме, а потом решительно направился к вертолету.

***

Отдыхом наслаждались все: королевская семья радовалась одиночеству и покою, а два пилота и телохранителя делали все, чтобы не попадаться им на глаза. На Острове для этого давным-давно создали все условия.

— Нас сюда в такой тайне привезли, что случись что — и не надут, — подшучивал король, за что жена ту же дергала его за ухо, — Айайай! Больно же! Вытянешь, и будет у вас король с ослиными ушами.

Деля радовалась, глядя на родителей. Сколько лет они вместе! И столько всего пережили — управление страной занимало все время отца, и мать терпеливо сносила его мнимое невнимание. Только здесь, на Острове, они могли побыть тем, кем были — любящей семьей.

Радость от того, что они наконец-то вместе, что отца никуда не надо бежать, а мама счастливая, ненадолго вытеснила мысли о лейтенанте. Но иногда, ночью, Адель охватывала странная тоска. Правда, первые лучи солнца развеивали её, как утренний туман.

— Папа! — Адель заглянула в мастерскую. Отец увлекался керамикой, но только раз в году, на отдыхе, могу уделить время своему хобби, — Мама спрашивает, ты еще долго? Обедать пора!

— Да-да, я почти закончил. Деля, иди сюда, посмотри! — он протянул ей новую поделку.

Колокольчик из красной глины. По ободу извивался орнамент, знакомый до боли — таким расшивали пеленки и одеяльца младенцев, чтобы защитить от злых духов. А еще украшали вот такие колокольчики. И делали их язычки из полудрагоценных камней.

— Это хрусталь? — принцесса прикоснулась к прозрачной капельке. Она качнулась, по мастерской раздался то ли стук, то ли звон — так звучали только особые колокольчики.

— Ой! — Адель вскинула взгляд на отца. Осунувшееся лицо, словно и не отдыхал, — Зачем? Что-то случилось?

— Идем! — король увлек за собой дочь.

— Вот так, — он приладил поделку у окна. Красная нить смотрелась чуждо в бежевой спальне, но это не имело никакого значения.

— Зачем? Тебе отдыхать надо, а ты... — расстроилась Адель.

— Должен же я и о семье позаботиться. Не только стране мои силы отнимать. Вот что, Деля, давай поговорим.

Они сели на диван тут же, в спальне.

— Все так серьезно? — Адель смотрела на отца как в детстве, снизу—верх.

Тот привлек её к себе:

— Не слишком. Но звоночки уже есть. Ты, когда сюда летела, ничего не заметила?

Адель задумалась. Потом испуганно спросила:

— Пилот?

— И охрана. А еще вчера картина рядом с тобой со стены упала. Мать постоянно спотыкается... Деля, ты знаешь, чем это грозит. Возьми себя в руки. Разберись. Иначе...

— Хорошо, папа, — хорошее настроение улетучилось, — Знаешь, я и вправду перестала следить за собой. Прости.

— Ничего, — ладонь отца ласково пригладила взъерошенные ветром волосы, — Все мы ошибаемся. Главное, вовремя понять и исправить. Ну, пойдем обедать, мать уже заждалась!

Королева сама накрывала на стол. Ей приходилось сновать из кухни во двор, но семья любила обедать именно там, с видом на побережье. Адель кинулась помогать матери. Но едва отец потянулся, чтобы взять у жены тарелку, как она выскользнула из рук. Коктейль разлетелся по светлой плитке. Адель замерла, глядя на упавшую у ног креветку. А потом резко повернулась и выбежала на улицу. Мать кинулась следом, но отец удержал:

— Ей нужно побыть одной.

— Все так серьезно? — королева обошла пятно на полу и опустилась на стул.

— Не знаю. Радует, что она понимает проблему. Ну, дорогая, — его величество обнял жену за плечи, зарылся лицом в волосы на затылке, — не беспокойся так. Деля — девочка умная. Она справится.

Королева только вздохнула и отправилась за совком и тряпкой — убрать остатки неудавшегося обеда.

Адель стояла на берегу. Ветер развевал волосы, солнце целовало щеки. Девушка зажмурилась: она забыла нанести крем. Пусть кожа и закалена, но завтра лицо опухнет и будет больно.

Шаг вперед — два назад. Волны набегали на берег, старались коснуться ступней. Адель играла с морем, пока не запыхалась. Потом вздохнула и уселась прямо на песок: отец прав, нужно привести мысли в порядок. А для начала понять, что беспокоит.

Академия. Стоило о ней вспомнить, становилось тревожно. Словно там осталось что-то важное. Что-то, без чего нельзя.

Отбросив все догадки, Адель сосредоточилась на шуме волн. Вдох-выдох, вдох-выдох. В такт природы, в ритме океана...

Память услужливо подсказала: освобождение от занятий. Вот в чем дело! Значит, надо больше заниматься. Пляж есть, бегать по песку ничуть не легче, чем по лесу. Еще можно плавать. И отжиматься в прибое.

Волнение утихало. Вдох-выдох, вдох-выдох... Адель поднялась с песка спокойная, словно в этом мире не осталось ни забот, ни тревог.

— Разобралась? — отец отложил книгу.

Мать спала рядом, уютно устроившись в шезлонге.

— Кажется, да, — Адель подхватила бокал с коктейлем и осушила в несколько глотков.

— Теперь тебе придется принести мне новый, — рассмеялся отец.

— И мне прихвати, — сонно попросила мама.

Адель послала им воздушный поцелуй и убежала в дом.

— Она изменилась, — королева посмотрела вслед дочери.

— Выросла, — вздохнул король, — и стала своевольной. Надеюсь, это не выйдет за рамки.

— Она тебе не рассказывала, как служит?

— Мне? Нет. Я думал, она с тобой поделилась... — король нахмурился, — Неужели что-то скрывает? Тогда понятны все эти... мелочи.

— Не думаю, — королева поправила солнечный очки и снова улеглась, — скорее, хочет отдохнуть от армии. После всех этих хождений строем девочке хочется немного свободы. Не дави на неё.

— Возможно, ты права.

Адель хозяйничала на кухне. Нашла в холодильнике зеленый чай, выжала сок из лимона. На полке обнаружила мятный сироп...

— То, что надо!

В шейкере мягко шуршал лед, перемешивая ингредиенты. А киви бунтовал — никак не получалось нарезать ровными дольками. Адель хмыкнула и нарубила его кубиками:

— Подумаешь, будет новая подача...

И осеклась.

— Дура. Уже сама с собой разговариваешь, — пробормотала, и сама себе не поверила.