Не оставляющий следов: Обретение

Ага, вот и наш Энебиш лежит – хитрый, зараза. Он, пожалуй,имел шансы скрыться, поскольку находился дальше всех от девицы. Лицо цело, руки тоже, только напротив сердца выжжено все до кости. И его смешной конек упал, придавив хозяину ноги. Это невинное созданье было по-настоящему жаль. Единственного из всех.

Можно подвести первые итоги осмотра: нападение случилось внезапно, старую ведьму, бросившуюся на помощь внучке, убили сразу же, девицей попытались воспользоваться в своих целях, и она уничтожила нападавших молниями. Как? Почему не среагировала раньше? Вопросов меньше не стало, но их разрешить мы можем потом. В другом месте.

Вернулся к наставнику и степнячке. Помог завернуть в чистый кусок полотна тело старухи, перенести его в пустую кибитку, окропленную лишь россыпью кровавых капель – основная трагедия разыгралась снаружи, – закинуть туда же окованный медью сундук с вещами, который нападавшие успели скинуть на землю. Истоптанные драные кошмы брать с собой не стали. Отловили пасущуюся неподалеку лошадь – преданная, она не ушла далеко от тела хозяина. Пока наставник запрягал ее вместо раненой и стягивал ремнями оглоблю, я подвел поближе пегую и мухортую. Мы поедем верхом. Девица, если будет в силах, поведет кибитку с мертвой старухой. Куда? Ей виднее, она здесь своя. Мне же больше всего на свете хотелось убраться подальше отсюда.

Утро встретили в пути. Продрогшая в рассветной прохладе степнячка отыскала где-то свои сапожки, крепкие штаны и куртку, замотала голову каким-то пестрым тряпьем и уверенно держала в руках вожжи, направляя лошадей на север. Бессонная ночь и напряжение сказалось на всех: наставник сторожко озирается в седле, девица, хотя и клюет носом время от времени, но тут же вскидывается и оглядывая степь. Правильно, еще заведет нас не туда. Хотя какое «не туда»? – вымытая солнечными лучами равнина, птичьи голоса, невинно чистое небо, – казалось, что в любой клочок этого благословенного края полон мировой гармонией. Следы ночной бойни скоро скроет высокий ковыль – за спиной кружили стаей черные грифы и вороны, а тела погибших растаскивали степные псы и лисицы.

Двигались весь день, без остановкина отдых, даже окончательно охромевшую, но упрямо не отстающую от нас раненую лошадь прирезали на ходу. Хранитель Сию недовольно ворчал из заплечного мешка, пользуясь тем, что мое ухо находилось поблизости, пегая уже несколько раз спотыкалась. К вечеру окончательно выдохлись и люди, и животные. Ландшафт изменился, стал более сложным, изрезанным оврагами и холмами. Здесь мы сможем развести костер скрытно… хотя о какой скрытности может идти речь? Кибитка привлекала внимание не только размерами, но и истерзанным видом, четверо лошадей и трое людей – это ровно на кибитку, двух лошадей и человека больше, чем нужно.

– Скоро будем на месте, – степнячка бросила вожжи и сползла с облучка. – Утром. Нужен привал.

– Да, – согласился с ней Учитель Доо, – вымотались все. Остановимся?

– Здесь нет опасности, – подтвердила девчонка.– И есть чем кормить огонь.

Руки мои уже не болели, только пальцы еще не совсем хорошо слушались команд. Может быть потому, что затекли, почти сутки сжимая поводья? Не хотелось ни спрашиватьо чем-то, ни говорить. Изпоследних сил распряг и почистил лошадей, не забыв наших верховых, стреножили оставил пастись – здесь хватает ручьев и сочной травы, найдут себе корм. Кибитка вызывала безотчетный страх, заглядывать туда не хотелось. Девица же провела там немало времени и вышла, неся большой котелок и мешочки с крупами. Глаза лихорадочно блестели, а веки были красны, как у кролика. Я так и не разглядел в подробностях ее лицо – вот уж совсем не интересно.

Упряжная охромела вовремя, сегодня в котелке варилось нормальное, не сушеное мясо. Да и по каше я соскучился за время странствий. Так что ужин прошел в деловитом молчании, нарушаемом лишь постукиванием ложек по бортам котелка. Девица чавкала, но даже издаваемые ею звуки не приводили к потере аппетита. В степи не учат хорошим манерам, это я понял давно. Остатки запасов нашего чая… смешно морщит нос, принюхиваясь к поднимающемуся над кружками пару, и опасливо отставляет свою в сторону.

– Пей, – наставник с трудом удерживает веки открытыми и вовсе не склонен сейчас к политесам, – это горные травы с востока. Вреда не несут.

Как раскатывал постель и снимал сапоги – помню с трудом. Такое ощущение, что заснул на ходу. Что-то снилось, липкое и мерзкое, несколько раз просыпался в холодном поту, но тут же возвращался в навязчивую бездну сна, которая глядела на меня злыми глазами. Но вскоре ее чернота сменилась нежной зеленью сада «Дома камышах», я с Хранителем Сию в обнимку шел по расчищенной дорожке к купальне, ощущая через тонкую подошву домашних туфель каждый округлый камешек, которым она была выложена. Безопасность. Защита. Покой. Вот оно, счастье.

Очередная долина раскинулась меж крутых холмов, купаясь в утренней росе. В центре ее располагалась арка полуразрушенных церемониальных ворот. Почти весь ее проем занимал громадный колокол из позеленевшей бронзы. Когда мы достигли середины пути, он вдруг басовито охнул, заполнив чашу долины вибрацией. Что это? Я оглянулся на едущую следом кибитку. Девица молчала, прикусив губу, только слезы текли по щекам. Мы подошли к отвесному склону высокого холма, густо поросшего травой. Дикарка пошевелила рычагами, спрятаннымив густых зарослях карагана, со скрипом отворился проем вглубь холма.Учитель Доо, видимо, хотел помочь девчонке с рычагами, но вместо этого увлеченно ковырял пальцем шестерни запорного механизма, бормоча себе под нос:

– Какой замечательной образчик древней механики. Очень хорошо сохранился. Где же я видел подобное?.. Нет, – его глаза сверкнули удивлением, и окончание фразы я прочитал по губам, – не может быть. Этого не может быть…

– Что там, учитель, – любопытство выспалось вместе со мной,и я с интересом уткнулся в массивные темные шестерни.

– Ничего особенного, – быстро он взял себя в руки, я бы не заметил его потрясения, если бы не изучил наставника хорошо. – Прекрасно сохранившийся старинный механизм. Я поражен тем, что нашел его в диких степях.

– Мои степи не дикие, – проворчала девчонка, протискиваясь между мощным корпусом Учителя Доо и дверью. – Ты дикий. Помоги завести кибитку.

В проложенный неизвестными умельцами ход спокойно вместился громоздкий фургон. Мы с наставником могли бы не спешиваться, но было спокойнее вести лошадей в поводу: не нужно волноваться, что они могут напугаться и понести.

Через пару-тройку минут очутились в укромной долине, окруженной грядой высоких холмов. Тайный ход, вновь закрытый с помощью рычагов, был, похоже, единственным доступом к ней. В центре располагалось озеро, небольшое и ярко-синее, словно цветки васильков. Белые каменные мостки и небольшая беседка любовались своим отражением в зеркале вод.

Застоявшуюся нетронутую тишину нарушил дробный топот. С изумрудных склонов к нам неслись скакуны. Сухие длинноногие копии Мерхе, только сияли не золотом –их холеные шкуры отливали перламутром, как редкий жемчуг. Степнячка спрыгнула с облучка и помчалась навстречу. Встретились, закружились вихрем. Переплелись серебряные косички и гривы, тонкие руки обнимали точеные шеи, смешались фырканья, всхлипы и причитания. Каждая из лошадей стремились прижаться к девчонке, потереться бархатной щекой о щеки, усеянные синяками. Я только сейчас разглядел, что дикарка выглядит изрядно побитой. Она не жаловалась, а под слоем грязи было не очень-то и заметно.