Не от мира сего-3

Князь готов был прокричать что-то злобное, но передумал, уловив, видать, какой-то смысл в прозвучавшем вопросе.

— Что ты можешь предложить? — поинтересовался он.

— Заклад, — ответил Садко, и все присутствующие за столом впервые с интересом посмотрели на лива.

— А что у тебя есть? — спросил, уже с некоторым интересом, Ярицслэйв.

— Жизнь, — пожал плечами музыкант. — Как говорится, «ударим-ка о велик заклад: заложу свою буйну голову» [98] .

98

слова из олонецкой былины про Садко, (примечание автора)

Гости князя рассмеялись, будто это была самая забавная шутка сегодняшнего вечера. Только сам он не усмехнулся.

— Идет, — сказал Ярицслэйв, и сотрапезники за столом мгновенно притихли. — Что с меня? И на что будем спор держать?

— На рыбу, — ответил Садко. — Ты заказываешь — я ловлю.

Люди за столом сразу же живо начали обсуждать, какую бы диковинную добычу им испросить. Шумели, перебивали друг друга, предлагая, каждый свой вариант. Кто-то выкрикнул: «Рыбу золото-перо», за это название ухватился еще кто-то, потом еще. Наконец, сам князь произнес, принимая решение:

— Ты ловишь Рыбу Золото-перо.

— Изволь, — согласился лив. Он предполагал, что Ярицслэйв выберет что-нибудь редкое, при этом, конечно, рассчитывая, что обойдется без капризов: поймай то, не знаю что. В противном случае пришлось бы доказывать, что у них спор, а не заведомое надувательство. Про Рыбу Золото-перо он слыхал, о ней, бывало, слэйвины распространялись. Круто у них считалось, понтово. — Только что взамен?

— А мою лавку с товаром не хочешь? — встрял в разговор самый пьяный, потому — самый отважный.

— И мою! — встал со своего места и набычился другой.

— И мою! — хлопнул кулаком по столу третий.

Остальные, вероятно не столь залитые алкоголем, воздержались.

— Ну, что? — довольно ухмыльнулся Ярицслэйв. — Три Рыбы Золото-перо против трех лавок с товаром? А не словишь — голова с плеч, будто ее и не было.

И радостно засмеялся противным лающим смехом. Все за столом подхватили.

Что же, больше разговаривать было не о чем, пора вязать «шелковый невод», или satka [99] , как его еще называли ливонцы. Садко повернулся на выход, но тут в спину ему донеслись слова:

99

ловушка для рыбы в переводе, (примечание автора)

— До утра тебе срок. Завтра на Присутственное место в Детинце рыбу доставишь, опять же — Судейский городок поблизости. Там и решим наш спор. Люди тому свидетели!

Люди согласно заквакали, захрюкали и заблеяли.

«Вот я попал, черт побери! Спасибо Царю Морскому!» — подумал Садко, и сразу же эта мысль вытеснилась другой. — «Сидят за столом, как сычи, дуются, хвастают, а музыкантов для пищи духовной не пригласили. Во, народ!»

Но едва только он открыл дверь, как нос к носу столкнулся с целой ватагой черномазой публики. Точнее — артистов, потому как мужчины и женщины, одетые в пестрые и неопрятные одежды, несли бубны, дудки и еще маленького удрученного медведя.

«Чиганы!» — догадался Садко и вздохнул. Да, эта орава сейчас повеселит застолье, поорет песни, что «к нам приехал, к нам приехал князь Володя дорогой», в тамтамы постучит, в дуду подует, а бедный медведь, кряхтя, попрыгает на задних лапах. Весело и душевно! Эти певцы только коней воровать умеют, а певицы — чужие деньги на базарах прикарманивать. Хороший вкус у слэйвинов, нечего сказать. «Ну, да пес с ними. У меня теперь задача поважней, нежели чиганов заезжих критиковать».

Садко не ожидал, что временные рамки окажутся столь жесткими. Теперь новую снасть подготовить — никак не успеть. Да и к Ильменю идти — лишние траты драгоценного времени. Скоро закат, одно радует, что ночи не такие темные в связи с началом лета, можно попытать изловить удачу за хвост. Хорошо, что не сигов князь заказал — иначе пришлось бы помучиться. Их, как известно, ловить лучше всего перед нерестом, который совпадает с ледоставом, но и опаснее всего. Промысел сигов всегда сопровождался жертвами среди рыбаков.

— Василий! — сказал он парню, сидевшему во дворе и наставлявшему на верный путь Жужу. — А не пойти ли нам с тобою на рыбалку?

— Когда? — живо откликнулся тот, сразу скормив собаке все средство наставления.

— А прямо сейчас, — ответил Садко. — Только мне твоя помощь нужна.

Уже через несколько мгновений Василий бежал к берегу Волхова, вооружившись сачком и ведром. Рядом скакал, как горный козел, Жужа, забегая то справа, то слева от мальца.

Поймать Рыбу Золото-перо, вообще-то, можно, как и любую тварь, если она, конечно, существует в природе. Предположить, что она как раз сейчас заходит в чистые холодные стремительные реки для нереста, соблюдая вековой порядок, закинуть удочку — и все: сиди, жди. Глядишь, и клюнет что-нибудь. Вот словить аж три рыбины, да еще и до утра — это, практически, невыполнимо. Редкая рыба, что и говорить, сродни ильменьскому тайменю, но ценнее. Одно название «Золото-перо», что так любят произносить слэйвинские рыбаки, чего стоит.

Садко не стал дожидаться возвращения Василия, а спустился прямо у дома на берег реки Tarjeta. Слэйвины переиначили название в «Тарьец» а потом вообще — в «Тарасовец», но скрывающиеся в холодных быстрых водах рыбы об этом не знали, особенно та, что предпочитала именно эти условия для метания икры — вожделенная Рыба Золото-перо. Если она где-нибудь пасется, то только в этом широком ручье, где даже в самое жаркое лето вода остается очень бодрящей, не вполне комфортной для человеческого купания. По крайней мере — добровольного.

Поймать рыбу — это полдела. Ее еще надо как-то сохранить, чтоб она, так сказать, не потеряла своего товарного вида. Иначе можно оказаться в весьма щекотливой ситуации.

Добыл, к примеру, на охоте шикарного блистающего перьями павлина, одному коллеге отдал перо, другому. Ночью часть перьев сама повылезала по какой-то причине, пришел домой под вечер следующего дня, показываешь жене: принес тебе павлина. Жена, конечно, возражать не станет, но вот ее мама, в простонародье — теща, возмутится: если каждую ободранную курицу павлином величать, то пора лечиться от алкогольной зависимости. И давай семью разрушать с новой энергией, присущей только тещам.

Поэтому Садко в первую очередь, стараясь не обращать внимания на закатывающееся за Кремль солнце, создал в ручье загон, куда можно было поместить любую рыбу, если она, конечно, не величиной с человека. Закончив с постройкой, продрогнув до костей — стоять в речке-ручье пришлось босиком — он побегал по берегу взад-вперед «для сугрева», определяя, где бы он стоял в засаде, если бы был рыбой. Выше по течению такое место в наличии имелось.

Если именно здесь под водой не пряталась Рыба Золото-перо, то тогда ее в Тарьеце вообще нет.