Не родись красивой, или Точка опоры

– Думаешь, я помню? – уныло ответила я.

И девочки расхохотались.

* * *

– Вы, оказывается, прекрасная пианистка?

Максим задал мне вопрос, благодушно улыбаясь. Я чувствовала, что этот открывшийся факт моего прошлого подействовал на него самым благоприятным образом.

– Что и говорить, интеллигентная профессия.

– Ну, не знаю, насколько прекрасная, но играть умею.

– Отлично, отлично, - пробормотал он, блуждая глазами по потолку. Остановился и воскликнул:

– Послушайте, Аня, а это мысль! Что если поднять архивы музыкальных училищ? Там же должны храниться фотографии выпускников! Вдруг и вас обнаружим!

– Вы представляете, сколько фотографий придется пересмотреть? – спросила я. – Лет за десять!

– Ну, тогда можно развезти ваши фотографии по музыкальным училищам, - изменил план Максим. – Говорят, что педагоги помнят всех своих учеников…

– Да, кончено, - согласилась я. – Но давайте сначала покажем фото по телевизору. Так охват аудитории будет больше. А если никто не откликнется, можно будет проехаться по музыкальным училищам.

– Ну, хорошо, - сказал Колобок. – Наверное, вы правы.

Он посмотрел мне прямо в глаза, что делал редко, и еще раз дружелюбно улыбнулся.

– Я рад, что появилась какая-то определенность. За вас рад. Наверное, это действительно трудно: жить, не зная своего имени.

Я только вздохнула.

Колобок легко притронулся к моему плечу ободряющим жестом и сказал:

– Есть еще один человек, который горит желанием вам помочь.

– Правда? – удивилась я. – Кто?

– Вика Грачева. Она живет в соседнем доме. Правда, Вика помогает людям не совсем бескорыстно.

– А-а-а, - догадалась я. – Издательница! Ей хочется написать о моей драматичной судьбе…

– Ну, что-то вроде того, - не стал спорить Колобок. – Вы не против? У нее хорошие тиражи!

– Я подумаю, - пообещала я корректно. Вику я еще не видела, поэтому не могла заранее сказать, какие эмоции она у меня вызовет.

– Думайте, - согласился Колобок.

– О чем? – спросил голос за нашими спинами.

Мы одновременно обернулись. В комнату бесшумно вошла Элла.

– Видишь ли, милая, - пустился в объяснения Колобок, - Вика предложила напечатать у себя в журнале статью о… о нашей гостье. С фотографией, разумеется. Вдруг что-то из этого выйдет?

Элла пожала плечами.

– Аня, не советую, - сказала она, поворачиваясь ко мне. – Благотворительностью наша Вика не занимается. После ее добрых дел обычно остаешься не только без последней рубашки, но и без скальпа.

– Ну, зачем ты так, - мягко попенял муж.

Элла досадливо махнула на него рукой.

– Молчи, ради бога! Ты, как все мужики, видишь одну парадную вывеску!

– А у Вики вывеска… парадная? – осторожно поинтересовалась я.

Элла поджала губы.

– Для ее возраста сойдет.

– Вика – красивая женщина, - спокойно поправил Максим.

Я быстро посмотрела на него. Честно говоря, этот вопрос о внешности Вики был провокационным. Мне очень хотелось узнать, не связывают ли Колобка с соседкой… как бы сказать… неформальные узы. Но, увидев абсолютно спокойное выражение его лица, я от этого подозрения отказалась. Ни один мужик не признает при жене достоинства любовницы с таким простодушием.

Чист, как стеклышко.

Поймите правильно. Я хотела разобраться в хитросплетениях здешних соседских отношений вовсе не из праздного любопытства. Я хотела узнать подробности для того, чтобы не вляпаться в неловкую ситуацию. У меня и так нет никакой твердой опоры под ногами, не хватало еще ненароком испортить отношения с людьми, от которых я нахожусь в зависимости.

Неприятное положение, скажу я вам. Очень неприятное.

– Ничего в ней особенного нет, - не согласилась Элла с мужем. – Старая калоша.

И по этой ревнивой женской фразе я поняла, что Вика еще очень даже ничего.

– Не слушай его, Аня, - продолжала Элла. – У Макса всегда был отвратительный вкус.

Колобок подошел к жене и взял ее за руку.

– С одним исключением, - сказал он мягко и поцеловал ее запястье.

– Не подлизывайся! – отрезала Элла и выдернула руку.

Их отношения мне уже были, в принципе, ясны. Ведущая и ведомый. Причем Колобок избрал для себя вторую роль вовсе не от отсутствия характера. Он ушел в тень добровольно. Поступился собственным мужским самолюбием и мужскими амбициями просто для того, чтобы дать самоутвердиться жене.

Правильно ли это?

Сомневаюсь.

– Впрочем, пускай Аня судит сама, - сказал Колобок после неловкой минутной паузы. – Вика обещала сегодня зайти.

Элла немедленно ощетинилась:

– Зачем это?

– Милая, ты забываешь, что мы с ней деловые партнеры, - спокойно напомнил муж. Повернулся ко мне и объяснил:

– Вика вложилась в раскрутку моего последнего сериала. Вложилась не деньгами, а продукцией. Она печатает интервью с главными героями фильма, дает нашу рекламу, подогревает зрительский интерес, и вообще… помогает…

– Вообще помогает! – язвительно повторила Элла вполголоса.

– Да, помогает, - не смутился Колобок. – Вика нашла мне хорошего инвестора для следующего фильма. Не задаром, конечно, но какой деловой человек будет сейчас работать даром?

– Помяни мое слово: она тебя разорит! – торжественно пообещала Элла. – А ты этого даже не заметишь.

Колобок посмотрел на жену. Его губы скривились в странной улыбке: одновременно ироничной и грустной.

– Ты недооцениваешь меня… милая, - сказал он тихо.

Мне стало неловко. Неужели Элла не замечает, что топчет ногами человека, который ее по-настоящему любит? Вот глупая! Тихие воды глубоки. Таких людей, как Максим, нельзя доводить до верхней точки кипения. Потому что последствия могут быть разрушительными.

Я сделала себе зарубку на память: деликатно намекнуть приятельнице, чтобы она не унижала мужа. Во всяком случае, не делала этого в моем присутствии.

В отличие от нее я прекрасно понимала, что иметь такого врага, как Колобок, весьма накладно.

Таких людей нужно всеми правдами и неправдами делать своими друзьями.

Вот и я попытаюсь это сделать.

– Тогда нам нужно переодеться, - сказала Элла, круто меняя тему разговора. – Анечка, пойдем.

– Куда? – удивилась я.