Не родись красивой, или Точка опоры
Шрифт:
– Как куда? – в свою очередь удивилась Элла. – Переодеваться!
Я демонстративно осмотрела себя. Интересно, во что я могу переодеться?
– Я помню, что у тебя ничего другого нет, - успокоила Элла. – Я еще не сошла с ума. Вот сейчас пойдем и подыщем тебе что-нибудь в моем гардеробе. Не можешь же ты проходить все время в одном свитере и в одной юбке!
– Но… - начала я.
– Никаких «но»! – отрезала Элла. Развернулась и приказала: - За мной!
Она вышла из комнаты, я немного замешкалась. Замешкалась сознательно, потому что хотела кое-что спросить у Колобка.
–
– Просто Максим, - перебил Колобок.
– Максим, - послушно повторила я. – Один человек предложил купить мой гарнитур. Извините, что я без конца об этом говорю… Но Элла права, не могу же я жить без денег!
– Это не пробле…
– Нет-нет! – перебила я быстро. – Не хватало, чтобы вы мне еще и на расходы выдавали! Этого не будет. Драгоценности я продам. Просто, если они вам нравятся, я продам их вам гораздо дешевле.
Максим насмешливо прищурился.
– А вы помните, сколько стоит ваш гарнитур? – спросил он ехидно.
– Нет, - ответила я, уходя из ловушки. – Во-первых, судя по надписи, мне его подарили. А во-вторых, было бы странно, если бы я помнила стоимость каких-то побрякушек, пускай дорогих, и не помнила своего имени. В поселке живет ювелир, я думаю, он сможет оценить…
Максим нахмурился.
– Ювелир, - задумчиво повторил он вслед за мной. И спросил напрямик:
– Это Стефан?
Я с готовностью кивнула.
Максим быстро опустил ресницы. Его лицо окаменело и стало непроницаемым.
– Значит, он предложил вам продать драгоценности? – спросил он, все так же не глядя на меня.
– Да, - подтвердила я.
Максим чуть заметно поджал губы. От крыльев носа к уголкам рта пролегли хмурые дорожки.
– Видите ли, Аня, - начал он медленно. – Я вам уже сказал, что на чужом несчастье наживаться не стану. Это мой принцип, а я принципам не изменяю.
Он посмотрел на меня, криво ухмыльнулся и неловко развел руками.
– Вот такой я несовременный! Мне ваш гарнитур нравится, но свободных денег, чтобы купить его за настоящую цену, у меня сейчас нет. Думаю, он стоит от пятнадцати до двадцати пяти тысяч долларов. Бриллианты крупные, качество работы, насколько я могу судить, высокое. Возможно, ваш гарнитур старинный. Это дополнительные деньги. В общем, не советую торопиться с его продажей. Во всяком случае, не продавайте его без предварительной оценки.
– Покажу Стефану, он оценит.
Максим незаметно усмехнулся.
– В таком случае примите еще один совет, - сказал он спокойно. – Цифру, которую назовет наш сосед, умножьте на два с половиной. А лучше на три. Для безопасности. А то, что он будет говорить о нынешней дешевизне бриллиантов, лучше разделить на три. Или на четыре.
– Для безопасности, - понимающе закончила я.
– Вот именно, - тихо подтвердил Колобок.
– Все настолько непорядочно? – спросила я после короткой паузы.
Колобок сделал бровями быстрый красноречивый жест. Такой жест обычно делают тогда, когда не хотят употреблять сильные выражения в присутствии дам.
– Понятно, - задумчиво пробормотала я себе под нос.
– Не торопитесь, - повторил Колобок. – Продать такой гарнитур можно только один раз. Если вы решили непременно от него избавиться,
я постараюсь найти честного оценщика и добросовестного покупателя. Деньги на расходы я вам дам… в долг, в долг! – повысил голос Колобок, уловив мой отрицательный жест. – Продадите гарнитур и вернете! Не дергайтесь вы так! Я не ростовщик!– Не буду, - пообещала я пристыженно.
– Вот и славно.
Тут внизу раздался звонок, а голос Эллы окликнул меня сверху:
– Аня!
– Иду! – ответила я так же громко.
– Вика пришла, - объяснил Максим. – Идите, Аня. Чем ослепительней вы будете выглядеть, тем лучше.
– Для кого лучше? – не утерпела я.
Колобок высоко поднял брови.
– Для Эллы, разумеется! – произнес он. – Не делайте вид, что вы ничего не поняли!
Я потупилась.
– Ну, ступайте…
И Колобок мягко подтолкнул меня к выходу.
Прыгая через ступеньку, я взлетела на второй этаж. Постучала в дверь хозяйской спальни, и Элла моментально распахнула ее.
– Ну, что так долго, - сказала она нетерпеливо.
– Прости, замешкалась, - покаялась я. – Нужно было кое о чем посоветоваться с твоим мужем.
– Господи!
Элла раздраженно отбросила в сторону бледно розовое вечернее платье из шифона на атласном чехле. Переодеться она еще не успела, зато успела сделать себе вечерний макияж и закрутить волосы в красивую ракушку.
– О чем с ним можно советоваться!
И тут я не утерпела.
– Элла, а тебе не кажется, что ты к нему несправедлива? – спросила я сухо.
– Несправедлива?
Элла настолько изумилась, что перестала рыться в куче разноцветных тряпок, разложенных на широкой кровати.
– Да что ты говоришь?
– То, что слышишь, - жестко отрубила я. – Прости, конечно, что я позволяю себе говорить о ваших отношениях, но меня теперь это тоже касается. Мне неприятно видеть, как ты унижаешь Максима. Я думаю, что ему это тоже приятно. Не ставь нас обоих в неловкое положение! Ты можешь разговаривать со своим мужем в любом тоне, который он терпит, но – пожалуйста! – не в моем присутствии! Договорились?
Элла молча хлопала ресницами. По-моему, она утратила дар речи.
– Что ты говоришь? – наконец повторила она слабым голосом.
– Давай договаривай! – оборвала я ее. – Тебя больше всего возмутило, не что я говорю, а каким тоном я говорю. Действительно, кто я такая? Неизвестная бродяжка, девочка с улицы… И она осмеливается так разговаривать со своей благодетельницей, которая, можно сказать, ее из грязи вытащила! Знаешь, Элла, если ты так думаешь, мне действительно лучше уйти. Я предпочитаю оказаться на улице.
– Я даже не дума…
– Очень плохо, что ты не думаешь, - опять оборвала я хозяйку. – Потому что ты унижаешь человека, в доме которого я живу. Человека, который, между прочим, меня кормит. И тебя тоже. Но если тебя кормить он обязан как свою жену, то меня – нет. Поэтому еще раз тебе говорю: не ставь нас обоих в неловкое положение. Не разговаривай с Максимом в таком пренебрежительном тоне при мне. Делай это тет-а-тет. Поверь, так будет лучше для всех.
Настала мучительная пауза. Я отошла к окну и уставилась невидящими глазами в тускло освещенный двор.